Большая игра. Глава 17. Автор отвечает на вопросы

Мы летели в полном молчании. Я закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Услышал шаги в салоне. Посмотрел. Это был капитан. Он выглядывал в иллюминаторы и осматривал крылья самолета.
- Ну что, жить будем? - шепотом спросил я. Капитан что-то неуверенно хмыкнул и всё выглядывал в иллюминатор.
- Кажется, да. - наконец произнёс он. - Сейчас еще посмотрю хвост.
Все молча ждали, когда он вернётся. Через минуту капитан пришёл с улыбкой.
- Несколько пробоин, высоко подниматься не будем, а так всё нормально. Это просто чудо.
- Спаслись! – заорал Ваня. И достал из-за пазухи две бутылки коньяка. Я догадывался, что он еще тот балбес, но чтобы вот так! Тащить с собой выпивку, когда могли убить!
Начали пить и обниматься. Капитан чуть пригубил и вернулся в кабину. Я пошёл туда же. В кабине сидел капитан и второй пилот. Я думал народу будет больше.
- Всё в норме? - переспросил я, увидев их взволнованность.
- Да, это чудо какое, что нас не сбили! Ни одного двигателя не повредили! Не знаю, как такое может быть! – удивлялся капитан. 
- Повезло. До Киева дотянем?
- Да горючего то хватает, только тишина по диспетчерам.
- Ну, Бельбек молчать, потому что там война.
- А Симферополь почему молчит? Вообще тихо, ни одного ответа!
- Может и там война. Слушайте, а у вас нет здесь радио, обычного, чтобы послушать?
- Ну, нам запретили слушать ... - начинает капитан, потом видит мою скептическую улыбку. – Ладно, сейчас. - мне дают наушники и показывают, как искать станции. Начинаю слушать. Новости находятся быстро. В основном о России, где продолжается полный распад, меньше об Украине. Здесь активность только в Киеве и на Донбассе, где собираются отряды добровольцев для защиты законного президента. Между тем, партизаны будто бы вышли к Днепру в Полтавской области и обещают начать форсирование. Президент в очередном обращении пообещал дать бой партизанам и отбросить их от столицы. Раньше речь шла о полном разгроме. То есть уже приближаются к Киеву. Все верные правительству войска и милиции собираются туда, но известно, что их там не удается собрать много. Например, войска не пошли из Одессы и Львова. В последнем губернатор вовсе арестован за сотрудничество с русскими советниками и власти, как таковой, вообще нет. Отказался посылать войска и Днепропетровск, где губернатор заявил, что область будет заботиться о себе и в общегосударственные конфликты вмешиваться не собирается. В Закарпатье часть районов обратилась с просьбой к Венгрии ввести войска, а часть просится в состав Словакии.
Меня дергает за плечо капитан, снимаю наушники.
- Все молчат. И Запорожье и Днепропетровск! Будто вымерло всё! - капитан растерянно смотрит на меня, словно ждет, что я расскажу ему, что происходит.
- Без них в Киев долетим?
- Конечно. Только это же странно как-то.
- Ничего удивительного. Когда разрушается государство, то первым исчезают высокотехнологичные вещи. Как вот контроль за авиадвижением или мобильная связь.
- Мы только что слышали разговор двух истребителей. Они летят уничтожать пассажирский самолет. - говорит второй пилот.
- Нас, что ли? - нервничаю я.
- Нет, куда-то на Донецк. Туда должен прилететь кто из Лондона.
- Из Лондона? Странно. Сейчас послушаю. - одеваю наушники. Снова бегаю по волнам. Да, есть новость, что возвращается Ахметов, который стал самым богатым изгнанником при российском режиме. Летит не в Киев, а в Донбасс. В лондонском аэропорту заявил о создании партии «Свободный Донбасс», которую собирается возглавить. Призвал всех к борьбе с режимом, который продал страну за копейку. Теперь понятно, почему его здесь собрались встречать истребителями. - Капитан, попробуйте выйти на связь с самолетом, который летит из Лондона в Донецк. Предупредите, что его собираются подводить. - попросил я и подумал, что, кажется, беру на себя роль вершителя судеб собственной страны.
- Никто никого не будет сбивать. Борт сел в Праге. Истребители возвращаются на базу. - успокоил меня капитан.
Стюардесса предложила коньяк. Я покрутил носом, но потом почувствовал запах.
- Это не тот коньяк, который мы привезли? – сообразил я,  потому что запах был божественный.
- Нет, это от русских. Они оставили у нас несколько ящик дорого бухла, которым накачивались во время полетов. - пояснил капитан.
- Тогда дайте две.
Стюардесса пошла за второй рюмкой, а капитан рассказал, что пока не удалось выйти на связь ни с одним диспетчером.
- Не знаю, как мы будем садиться!
- Возможно, как и летели - по приборам. - одеваю наушники и слушаю радио, уже попивая коньяк. Так намного приятнее. Затем наталкиваюсь на радиостанцию «Последние новости».
- В ситуации, когда выход всех СМИ заблокирован, несколько десятков украинских журналистов объединились, чтобы работать дальше и информировать людей с помощью единственно возможного ресурса - радио! Слушайте радио «Последние новости», действительно последние новости из Киева и всей Украины! - провозглашал бодрый голос одного моего знакомого. Ну наконец-то! Коллеги же должны были объединиться и начать делать то, что умеют. Это же не только дебилы, которые остались в санатории в Форосе, есть же и нормальные люди!
Выпил, коньяк был великолепен. «Последние новости» сообщали, что работают подпольно, потому что хотя официального запрета на работу СМИ нет, режим ревностно следит, чтобы они не возобновляли свою работу. По крайней мере, независимые. Две попытки выхода в эфир были заблокированы, так что теперь «Последние новости» работали совершенно секретно, меняя места дислокации. По данным станции, в Киеве царил беспорядок, кто мог, бежали из столицы, а в город собирались колонны войск, которые спешно переправлялись на левый берег Днепра.
Правительственные войска еще контролировали Борисполь, а дальше, уже в нескольких десятках километров, шли бои. Транспортное сообщение, связь, интернет так и не были восстановлены, несмотря на обещания президента после свержения «русского ига», так теперь официально именовался период управления российских советников. Пункты перераспределения, которые россияне создали преимущественно на базе летних лагерей и баз отдыха, а то и просто на стадионах, были переименованы в Зоны перевоспитания и туда массово отправляли людей, арестованных за поддержку партизан. Вроде бы, режим пребывания в Зонах был мягче пунктов перераспределения, людей там не убивали, по крайней мере массово, но заставляли строить укрепления на направлениях, где ожидалось наступление партизан.
«Последние новости» призвали коллег из других городов также выходить в эфир и сообщать об обстановке там. Диктовались названия книг и журналов, в которых можно было взять схемы простейших передатчиков. Советовали обращаться к местным радиолюбителям, которые могли помочь с технической базой. В Харькове этими советами уже воспользовались. Сообщали, что из города сбежала вся властная верхушка, милиция переоделась в гражданское, войска заявили, что не окажут сопротивления. Но партизаны в город пока не заходят, хотя их посты уже недалеко. Это объясняется тем, что партизаны собирают все силы для битвы за Киев.
Из Журб начала вещание радиостанция «Новая Украина», которая обещала давать объективную информацию, о том, что происходит. Пока транслировали только обращение руководителей партизан Понамки Хаос и генерала Розтынайко, призывающие войска не выполнять преступные приказы и переходить на сторону нового правительства. Утверждали, что партизаны взяли под контроль уже несколько горных районов в Прикарпатье и оттуда отправятся в столицу.
- Борисполь ответил! Запрещают садиться! - кричит капитан.
- Как запрещают?
- А вот так! Как только появились в эфире, сразу сказали, что Борисполь - закрыт для полетов, все самолеты, которые попытаются сесть, будут уничтожены!
- Идем на Жуляны! Там сможете сесть?
- Да. - капитан разворачивает самолет, я возвращаюсь в салон, пересказываю все, что услышал.
- То есть режим падёт? - спрашивает Аня.
- Есть вероятность. Но так понимаю, что техники и живой силы больше у правительства, чем у партизан. К тому же им надо наступать. А режим понимает, что это война не на жизнь, а на смерть, значит будет сопротивляться до последнего.
Меня зовет капитан.
- Вон, смотри! - кричит он. Мы летим над взлетной полосой, видимо это и есть Жуляны, но проблема в том, что на полосе стоит обгоревший самолет.
- До него или за ним не сядем?
- Мало расстояния, нам нужен хотя бы километр!
- Есть еще аэропорты?
- Есть «Чайка».
- Давай туда!
Возвращаюсь в салон.
- Сейчас ищем место, где сесть. Как только приземлимся, сразу разбегаемся. Я не хочу оставаться, пока приедет милиция, или кто-то ещё. Время военное, все на нервах, не хочу рисковать.
- А куда бежать?
- В город! Такой большой группой незаметно скрыться трудно. Поэтому предлагаю разделиться хотя бы на три. Аня, пойдешь с девушками. Ребята, вы сами, Ваня и Нина со мной. Сначала попробуйте найти знакомых, залечь на дно, разглядеть, что и как. Я не очень себе представляю, что происходит в городе. Сверху вроде бы ничего необычного. Но это сверху. Нужно войти в курс, а потом действовать. - бегу в кабину. Смотрю вниз. Город виден. Ну, транспорт улицам ездит, кажется обычный, а не только военный. Пешеходы есть. - Ну что там?
- Нормально. То есть диспетчеров нет, но полоса свободна, будем садиться.
- Слушайте, капитан, остановитесь в стороне от здания, там же может быть милиция. Мы выскочим и попытаемся скрыться. Если будут задавать вопросы, скажите, что я угрожал оружием.
- Нет, нет! Мы с вами! Я уже заманался летать. А если останусь в самолете, то опять же куда-нибудь погонят! Мы все с вами! Я сяду, как надо, подальше от здания.
Садимся, останавливаемся на конце полосы, выбегаем и бежим прочь. Теперь нас четыре группы. Всем еще в самолете выдал деньги из тех, что взял в Форосе с кураторского сейфа. Деньги должны помочь скрыться в городе. Втроем шагаем по тропинке к жилому микрорайона. Транспорт ездит, в том числе и общественный. Садимся в первую же маршрутку. Она едет в центр. Нина приглашает к себе домой. Она очень обрадовалась, что я не взял в группу Аню. Совсем ребёнок.
- Поезжай домой и приготовь нам поесть. Мы вернёмся через несколько часов, когда разнюхаем, что здесь и как. - говорю ей. Мы с Ваней выходим в центре. В Киеве людно, но много военных и милиции. Сплошные патрули. Волнуюсь, что нет никаких документов. Потом замечаю, что документы они и не проверяют. Просто ходят и смотрят вокруг. Вдруг срываются с места, бегут, преследуют какого-то парня, который исчезает в толпе. Сдирают что-то со стены. Какую-то листовку.
Мы приходим в офис, где была моя редакция. Охрана говорит, что весь этаж закрыт уже довольно давно.
- Вы сходите в бар, через дорогу, там могут будут ваши коллеги. – говорит мне один из охранников.
Спешим в бар. Там действительно встречаем несколько знакомых.
- Остап! Живой! - меня окружают люди. Расспрашивают, что и как. Понемногу отвечаю, когда вижу, как подмигивает один коллега. Он был из отдела экономики, не очень хорошо его знал, тем не менее. Он идёт в туалет. Я тоже.
- Хочешь рассказать в эфире о Крыме? - шепчет коллега, убедившись, что мы одни.
- У тебя есть выходы на «Последние новости»?
- Ты слышал о нас?
- Я слышал вас! Конечно хочу!
- Встретимся через час на Косом капонире. Знаешь где это?
- Знаю. Через час буду там.
Когда возвращаюсь, Ваня уже заказал обед и выпить. Рассказывает о наших приключениях на суше и на море, а мне как-то тревожно. Спрашиваю у бармена, есть ли черный выход. Он показывает, где именно, когда я растопляю его сердце сотней. Слышу, как на улице визжат тормоза. Толпа испуганно оглядывается. Хочу позвать Ваню, но он - военный корреспондент и сам понял всё быстро. Вскочил из-за стола и бежит ко мне. Я убегаю через черный ход, Ваня за мной. Крики, даже выстрелы, он валит какие-то ящики, заваливает проход. Мы выбегаем во двор дома, долго бежим какими-то арками, дворами, прячемся в кустах за баками для мусора.
- Хер они нас найдут, я здесь каждый двор знаю. - тяжело дышит Ваня.
- Нам нужно на Косой капонир.
- Зачем?
- Нужно.
- Надо, так надо. Только давай переоденемся. Здесь рядом есть магазин.
Он работает. В Киеве все работает, вроде и войны никакой нет. Покупаем новую одежду, совсем другого цвета. Я ещё покупаю очки, чтобы прикрыть синяки на лице. Расплачиваюсь кураторским деньгами. Гривен уже нет, но в магазине с удовольствием принимают и доллары. Спрашивают, не Остап ли я. Говорю, что Остап - погиб, а я просто похож, отчего и страдаю. Показываю на синяки. Мне сочувствуют. Я так понимаю, что воспринимают нас с Ваней за парочку пидорасов. Да хоть за кого, только бы не застучали.
- Иди за мной, но на расстоянии. Они ищут двух. - командует Ваня.
Так и делаем. Видим, что на улицах периодически проезжают патрули, которые высматривают пешеходов. Но попробуй меня узнай в этой яркой майке и шортах, в очках и кепке.
На капонир заходим откуда-то с боку, чтобы не светиться на центральном входе. Ходим среди кустов, там рядом какая-то больница, больные лежат аж на улице.
- Эпидемия или почему больные на улице? - не понимаю я.
- Это не больные, раненые. Это же военный госпиталь. Если на улице, значит, раненых много.
- Военный госпиталь и без охраны? - удивляюсь я.
- Но они же себя охраняют, на хер им какое-то раненое пушечное мясо охранять? – правдоподобно объясняет Ваня. - А куда именно на капонире?
- Да где-то здесь.
- Ну, ждем.
Подождать придется долго, час с лишком. Ваня хочет уйти, но я настаиваю, что надо подождать. Потому что не знаю, куда идти. Когда знакомый таки приходит. Очень удивляется, когда видит нас.
- Вас что, не арестовали?
- А что, должны были? - мне не нравится его вопрос и я хватаюсь за кураторский «Глок», который до сих пор со мной. Патронов там уже немного, но достаточно, чтобы пришить очередного стукача.
- Ты что, нас заложил? - Ваня хватает знакомого и заламывает ему руку. Мы бы могли его и побить, потому что на нервах, обозленные долгим ожидания.
- Ребята, спокойно! – услышали знакомый голос сзади. Это Аня.
- Ты что здесь делаешь? – удивился я.
- Я пришёл к ней, чего вы? – захрипел знакомый в крепких руках Вани. 
Оказывается, он узнал, что в бар прискакало СБУ и подумал, что нас арестовали. Потом встретил Анну и назначил встречу ей, чтобы она пришла на радио. Встречу назначил позже, поэтому нам пришлось ждать.
- Ваня, отпусти его. – сказала Аня. - А то мы так и не попадём на «Последние новости».
Ваня отпустил, я убрал пистолет, знакомый, поправил свою одежду.
- Ну вы вообще, как бандиты какие-то. - удивился он.
- С волками жить, по волчьи выть. - объяснил Ваня и резко ударил правым кулаком в левую ладонь.
- Не мы такие - жизнь такая. - добавила Аня и провела пальцем по шее, словно перерезала.
Я просто тяжело смотрел и играл желваками, держа руку на пистолете. Знакомый совсем перепугался, как только бежать не бросился, но первым захохотал Ваня, потом и мы с Аней. Напугали парня. Он, когда понял, что мы шутили, даже обиделся, пришлось извиниться.
Пошли дворами на радио.
- Я думал ты дома. - сказал Ане.
- Да ну, я же без работы не могу, а канал закрыт. Видимо, не знают, что врать. Встретила знакомого, он подсказал про радио. А тут вы.
- Мы бегали от СБУ. Еле ушли.
- А где твоя девушка?
- Отправил домой, пусть отдохнет, ребёнок. Да и не хочу ею рисковать.
- Молодец, береги её.
Мы ещё походили, пока не пришли к нужному дому - бывшему детскому саду, переделанному под офисы. Там, за бронированной дверью и находилась редакция «Последних новостей». Несколько десятков человек, почти всех знал. Меня сразу же отправили в прямой эфир, чтобы я рассказал о новостях из Крыма. Я и рассказал, что там война, но элиты ждут, чем всё закончится под Киевом. Кто здесь победит, под того и лягут.
- Они надеются, что победитель будет слабый, а значит не будет очень требовательным к их позиции во время войны. А там посмотрят, не послать ли победителя совсем. Мне кажется, что псевдоэлита в Крыму и других регионах уже задумывается, а не плюнуть ли на Киев и не царствовать самостоятельно, как это происходило во время развала СССР.
- Так думаешь, возможен распад страны? - спрашивает ведущий, он работал на одном из телеканалов редактором новостей. Мечтал стать ведущим, но у него след от ожога на лице. А на радио можно быть ведущим и с этим.
- Да. Если власть на местах решит, что центр им не нужен, а к этому всё идёт, то попытается просто отделиться. Я так понимаю, что Закарпатье это уже сделало?
- Одесса тоже. Тамошний губернатор заявил, что не пошлет ни единого солдат на войну под Киев и вообще выступает за отделение Тавриды в составе Одессы, Николаева и Херсона. Похожая ситуация в Днепропетровске, где губернатор приказал не пропускать эшелоны с войсками на Киев. Говорят, что тайно встречался с руководителями партизан и договорился о невмешательстве. – рассказывает ведущий.
- Ты смотри, как интересно. Все бы эти регионы раньше ориентировались на Москву. Но Москве сейчас не до этого, так что юг и восток будут искать собственный путь.
- Мы прервемся на новости. - говорит ведущий.
Мне приносят чашку кофе. Первая же новость о том, что вооруженными людьми захвачены два передатчика «Последних новостей», но станция утверждает, что это не помешает её работе. Вторая новость о том, что Ахметов таки прилетел в Донецк. Его заблокировали в аэропорту, сейчас там идут переговоры между губернатором, который верен президенту и менеджерами Ахметова, набравшие уже достаточно мощные отряды бойцов. Пока есть надежда, что войны там не будет. Еще новость о том, что партизаны, или отряды, которые признают руководство Понамки Хаос и генерала Розтынайко, продолжают наступление на Западе и уже приближаются к Ивано-Франковску. Руководство местных властей и правоохранительных органов массово бежит, войск и милиции там осталось мало, сопротивления они почти не оказывают, а часто переходят на сторону восставших. Радиостанция партизан призывает всех киевлян выйти завтра на многотысячный митинг протеста в центр города, чтобы заставить президента уйти. Розтынайко говорит, что может сокрушить военный кулак правительственных сил, но не хочет лишних жертв. Партизаны таки вошли в Харьков, назначен военный комендант города. На восточных границах много беженцев из России, где продолжаются боевые столкновения. Армейские части взяли Москву и приближаются к Петербургу, последнему крупному городу, который еще признает центральное правительство. Части белорусской армии взяли под контроль Смоленск и несколько пограничных областей. Наступление Кадырова на Ростов и Новороссийск захлебнулось, как из-за подхода Черноморского флота, так и по причине восстания в тылу, организованное представителями других кавказских народов, недовольных планами по созданию Великой Чечни. На Волге продолжаются бои между татарами и башкирами, местные русские надеются на помощь Уральской республики. Сибирь и Дальний Восток объявили о мирном распределение территорий. На Крайнем Севере чукчи провозгласили собственное государство и начали партизанскую борьбу с правительством Дальневосточной республики. Президент США и руководство Евросоюза заявило о неприкосновенности границ России и предостерегло страны-соседи от попыток территориального перераспределения. Сообщают о концентрации войск на китайской границе.
- И последняя новость этого выпуска «Последних новостей»! Власти запретили завтрашний митинг, к которому призвали лидеры партизан. По сообщениям правительства, все, кто будет участвовать в митинге, будут арестованы. Об этом сообщает государственное радио, специально для этого заявления, возобновившее свою работу. Напомним, что все остальные радиостанции и телеканалы уничтожены. Остались лишь «Последние новости», на наших волнах вы можете услышать все новости о событиях в Украине и заграницей! Остап, как ты думаешь, завтрашний митинг состоится?
- Ты знаешь, еще когда в Оклункове разворачивались события вокруг партизан, я был очень скептически настроен к ним. И оказался неправ. Потому что партизанское движение не погасло,  более того, настолько укрепилось, что сейчас имеет все шансы для демонтажа действующей системы власти в стране. Поэтому я думаю, что митинг состоится.
- Людей не остановят угрозы арестов?
- А сколько можно арестовать? Ну сотню, тысячу, две, не больше. Потому что не хватит ни машин, ни людей, ни мест в тюрьмах.
- Власти обещают применить силу.
- Это серьезная угроза, но не сейчас.
- Почему?
- Потому что применять силу придётся простым офицерам и бойцам. Они видели, что произошло с российскими советниками, которые всем здесь управляли, а потом закончили жизнь на фонарных  столбах. А вдруг Розтынайко возьмёт Киев? Ребята с Банковой, думаю, уже приготовили пути для отступления, а какой-то капитан или майор останется здесь. Так что он ещё трижды подумает, стрелять в толпу, или отойти в сторонку.
- Ходят слухи о спецподразделения, бойцам которых выплачено по десять тысяч баксов за завтрашние события. Это может быть правдой?
- Может. И если это правда, то говорит она только о слабости режима, который готов платить любую цену за свое сохранение. Я слышал, что высшему офицерскому составу, который привёл свои подразделения в Киев, после войны обещанные большие должности на территориях, которые сейчас сохраняют нейтралитет. Расценки вроде бы на уровне район за батальон. Привел батальон – получишь в кормление район, а за полк - область. Только думаю, что ребят кинут, ведь чтобы выполнить эти обещания власти придётся конфликтовать с местными элитами, на что у Киева не будет сил. Но обещать, не значит выполнить, обещать можно всё. И десятки тысяч баксов и целые районы в подарок. Мне кажется, что это уже судороги режима. И завтрашний митинг может просто добить его.
- Но чисто технически в городе легко не допустить массовых акций. Перекрыть танками улицы, ведущие к Майдану и всё.
- Почему же всё? Площадей в Киеве много. И всех их не перекроешь. К тому же танки на передовой. Но будь они и в Киеве. Если люди будут собираться на улицах и там и сям, если нас будет много, то мы будем перекрывать улицы, а не нам будут перекрывать.
- Мы? Нас? Ты собираешься на митинг, как участник?
- Да, конечно. Я не могу пойти туда, как журналист, потому что у меня отобрали профессию. Поэтому я пойду туда, как гражданин. Режим надо добить. Не дать ему залить кровью всю страну. Так что я завтра выхожу на митинг и призываю к этому всех киевлян.
- Остап, неожиданное заявление, ты же всегда старался быть над событий, наблюдать, а не участвовать.
- Наблюдать уже не за чем. Сейчас пришло время действовать. Если завтра мы победим, то победит вся страна. Если проиграем, то проиграют все. Ситуация слишком важна и серьезна, чтобы профессиональное во мне перевесило гражданское.
- Спасибо, Остап, не во всём с тобой согласен, я всё же остаюсь журналистом, но и твое мнение имеет право на существование. А сейчас опять новости.
Я поднимаюсь с кресла, но остаюсь послушать новости, которые принесли ведущему на нескольких листках. Это набранный перевод новостей различных радиостанций, плюс работа радиолюбителей из разных городов Украины, которые сообщают о ситуации в них.
Правительственные войска, якобы, начали наступление на партизан, которые отступают почти без сопротивления. Радио повстанцев сообщает, что есть приказ избегать боестолкновений до завтрашнего митинга в Киеве, чтобы не допускать лишних потерь. Восстание на западе постепенно разворачивается, сообщается о перестрелках на Волыни. В Донецке провозглашено создание Донбасской республики, которая признает центральное правительство, но добиваться федерализации Украины. Для обеспечения работы металлургических комбинатов военные отряды новой республики отправлены в Днепропетровскую область, чтобы взять под контроль тамошние месторождения железной руды и ГОКи. Происходят первые столкновения с днепропетровской милицией, которая пытается помешать пришельцам. Винницкий губернатор заявил о создании Подольской республики с выходом к Черному морю. Бои продолжаются в Крыму, где центральная власть контролирует лишь Симферополь и Севастополь, а в других городах идет борьба за власть. Анекдотическое сообщение о том, что отряды судакского депспотата (именно так!) начали наступление на Феодосию, которую взяли керчинские добровольцы. В Бахчисарае провозглашена крымско-татарская республика. Евпатория пригласила войска Тавриды на помощь.
Не менее весело и в России. Там был помазан на царство командующий воздушно-десантных войск, возглавлявший поход военных на Москву. Он стал править, как Владимир Первый. Его отряды взяли под контроль Петербург, весь север России до Урала. Новый царь провозгласил большой южный поход и пообещал защиту русскому населению Дона и Волги. Отдельно отмечено признание границ Украины и Белоруссии, с которыми царь хочет строить добрососедские отношения, как с независимыми странами. Ну да, когда Кадыров под Волгоградом, мечтать о присоединении Киева рановато.
Я выхожу и иду на запах кофе. Небольшая комната отдыха, где его варят. Есть и коньяк, бутерброды, печенье. Здесь уже сидят Ваня и Аня. Присоединяюсь к ним.
- Остап, надо бежать. - говорит тихо Ваня.
- Почему?
- Не нравится мне здесь. Слишком много народу, найдут нас. Я это чувствую. – кривиться Ваня. Мне не хочется бежать от коньяка и кофе, но я доверяю его интуиции.
- Сейчас схожу в туалет и будем делать ноги.
Выхожу в коридор, иду к туалету. Там пусто. Захожу в кабинку. Потом слышу, как ещё кто-то зашел и стоит, словно ждёт меня. Уж не Лиссома ли посланник? Хотя нет, вряд ли ему сейчас до меня. И если бы посланник, то стрелял бы, куда я денусь из кабинки? Выхожу, вижу мужичка лет сорока. Невысокого, худенького, лысоватого, с какими-то мутноватыми глазёнками. Он крутился возле меня еще в комнате отдыха. И здесь вот.
- Здравствуйте. А вы же Остап? - спрашивает он.
- Остап.
- Я читал ваши посты про партизан! Это было нечто! Мне очень понравилось!
- Спасибо. - я хочу выйти, но он хватает меня за руку и тут же отпускает. Краснеет.
- Извините. А можно мне автограф?
- Что, прямо в туалете? - удивляюсь я.
Он не находиться, что ответить, когда на улице начинают выть сирены. Затем крики, грохот ударов в бронированные двери, которые гремят, как большой колокол.
- Вы окружены! Сдавайтесь! - звуки выстрелов.
- Блять! Менты! - кричу я и хочу бежать в коридор.
- Нет, за мной! - кричит парень и хватает меня за руки. - За мной!
Он бросается в закоулок в углу туалета, там оказываются двери, которые парень выламывает ногой, хотя совсем не похож на Геракла. Мы в какой-то темной комнатке.
- Помогите! - шепчет парень. Впереди ещё дверь. Выламываем их вдвоем. У меня сильно болит бок, но нет времени обращать на это внимание. Какие-то ступеньки, мы бежим в подвал. Парень закрывает за нами дверь, подпирает их каким хламом. Почти ничего не видно. Он зажигает фонарик. Мы бежим по какому-то подземелью, пока перед нами не появляется решетка. Прочная, металлическая, их не взломаешь.
- Что делать?
- Сейчас! Сейчас! - суетится парень, что-то ищет в карманах своего пиджака. Достает ключ!
Открывает решетку, мы проходим, потом закрывает. Мы в каком-то подвале. Похоже на подвал хрущевки. Вспоминаю, что видел одну неподалеку. Мужчина светит фонариком, мы подходим к двери из подвала.
- Сейчас выходим и сразу в подъезд. - приказывает мой неожиданный спаситель.
Мы выходим. На наше счастье дверь в подъезд открыта, мы забегаем аж на третий этаж. Смотрим в окно. Здание, в котором была редакция «Последних новостей», оцеплено милицией. Вот подогнали несколько автозаков. Начинают выводить людей. Грубо, бьют, толкают. Вон Аня с окровавленным лицом. Ей снова досталось. А вон и Ваня, его выносят, кажется, он без сознания. Мне становится стыдно, что я сбежал, даже не попытавшись помочь им. Да, времени у меня не было, но тем не менее.
- Пересидим немного здесь. - шепчет парень.
- Откуда у тебя фонарь и ключ? - удивляюсь я.
- Привык готовить пути для отступления. – стыдливо улыбается он. - Тебе есть где ночевать?
- Есть - морщусь я. Потому что уже вечереет, а в дом Нины далеко. К тому же, там меня могут ждать.
- Можешь у меня, я живу здесь неподалёку.
- Что ты делал на радио?
- Помогал им с техническими вопросами.
- А откуда ты о них узнал?
- Я же помогал им с этим помещением. Офис стоял пустой, ну я и подсказал, что там можно разместить радиостанцию.
- Как тебя зовут?
- Юра.
- Будем знакомы, Юра. - подаю ему руку. Жму. У него слабая, мокрая от пота, неприятная рука, но не подаю вида. Этот парень меня только что спас. Если бы не он, то сейчас бы меня грузили в автозаки. Вон они уезжают.
- Сейчас докладывают руководству, что радиостанция ликвидирована! Дураки! - смеется Юра.
- Разве не так?
- Нет. Потому что радиостанций много.
- Ещё есть?
- Есть, мировые. У людей же появились приемники, они могут слушать всё, что захотят!
- Откуда приемники? Они же остались у единиц.
- Часть достали старые. У нас же люди неохотно выбрасывают старую технику. Многие начали делать приёмники сами. Это был замечательный бизнес: один приемник продавали за сто баксов, хотя на него надо деталей на пятерку! У кого есть приемник, к тому ходят слушать соседи!
- И что, не боятся, что застучат?
- Кто-то боится, а кто нет. У нас в подъезде люди боятся, тут мажоры, она за президента. А в других ходят, слушают, более или менее знают, что происходит. Говорят, некоторые смогли спрятать и параболические антенны. Так что вовсе смотрят телевизор. Но таких мало, а у большинства есть радиоприемники. Так что режим ничего не достиг, убрав «Последние новости».
- Ну, режим всегда работает ради галочки.
- Коньяка хочешь? - парень достает флягу.
- Слушай, да ты самый предусмотрительный человек в мире! - смеюсь я. - Давай. - коньяк так себе, но коньяк.
Делаю глоток, отдаю флягу Юре, но тот лишь губы мочит. Мы ещё ждем, пока милиция окончательно разойдется. Думаю, оставили в здании засаду, чтобы ловить тех, кто придёт на радиостанцию. Выходим из дома, начинаем брести тихими улочкам, пока не подходим к элитной многоэтажке. Кажется, ещё при Ющенко её строили для работников секретариата и Кабмина.
- Так ты здесь живешь? - спрашиваю у Юры.
- Да, от дяди осталась квартира. Он умер в прошлом году после инфаркта. - Юра открывает дверь на кодовом замке, заходим в подъезд. Чистенький и с цветами, будто не украинский.
Поднимаемся лифтом на восемнадцатый этаж. У Юры двухкомнатная квартира, по площади она больше, чем трехкомнатные в советских домах. Ремонт есть, мебель, всё довольно зажиточно.
- Если хочешь, можешь принять душ. Горячая вода есть. - предлагает хозяин.
Я не мылся уже давненько, так что радостно спешу в ванную. Долго стою под теплой водой, несколько раз мылюсь. Когда возвращаюсь, Юра уже приготовил бутерброды и коньяк. На столе стоит радио. Слушаем последние новости. Одна из них, что власть уничтожила радиостанцию «Последние новости», транслируют крики прерванного прямого эфира. Наступление правительственных войск на восток продолжается, они уже почти под Пирятином, партизаны почему-то не оказывают сопротивления. Может, надеются на второй фронт, который возникает на Западе. Там высадилась Понамка Хаос, которая возглавила восстание. Готовятся штурмовые отряды, которые утром двинутся на Киев. Бои на Днепре, где днепропетровские отражают атаки донецких. Запорожье отправило помощь Днепропетровску. Стороны конфликта задействовали авиацию, несмотря на обращение президента с приказом прекратить столкновения и выступить единым фронтом против партизан. В России кадыровские формирования были отбиты от Новороссийска и Ростова, бои шли под Краснодаром, но пала Астрахань. Казахстан заявил о территориальных претензиях на Оренбургскую область, Алтай и еще некоторые регионы. Дальневосточная республика обратилась за помощью к США, потому что боялась вторжения китайских войск. Царь Владимир заявил, что полностью контролирует ядерное оружие, которое находится в европейской части России, предупредив, что применит это оружие против стран, которые введут войска на территорию бывшей РФ. Сотни тысяч людей бегут из районов боевых действий на Волге и юге России, на Западе говорят о гуманитарной катастрофе.
Мы допили первую бутылку коньяка и начали вторую. Точнее пью только я, Юра делает вид. Не настаиваю. Сидим на кухне, которая размером с хорошую комнату. Всё-таки хорошая планировка. Слабый свет лампы, удобные кресла, радио рассказывает новости, коньяк приятно щекочет горло, жить можно.
- Остап, а знаешь, кто я? – вдруг спрашивает Юра.
- Что ты имеешь в виду? - не понимаю я вопрос.
- Я - Сокол. - он как-то нервно смеется.
- Что?
- Я - Сокол. - повторяет он. - Боец Сокол, руководитель партизан. По крайней мере, на начальном этапе.
Молчу, смотрю на него. Как это ни странно, но, кажется, он не шутит.
- Ты - Сокол? - я морщусь, потому что это не смешно, если он шутит, а если не шутит, то он - сумасшедший.
- Не веришь? Я сейчас! - он вскакивает и бежит с кухни. Возвращается с чемоданом. Достает из него полотенце и ноутбук, а ещё простыню. Вешает на стенку, ставит ноутбук на скамейку, сам усаживается у стены и вяжет полотенце на лицо. Делает всё уверенно, видно, что не первый раз. - Тут я все обращения и снимал. Посмотри на экран. - говорит он и голос его становится похожим на тот, что я слышал. И сам он похож. Очень похож!
Я смотрю на экран. Действительно, картинка один в один с обращений Сокола. И голос.
- Но ты не хромаешь! - вспоминаю я.
- Это был маневр, чтобы заморочить им голову.
- Слушай, я не верю!
- Остап, спроси меня. Ты занимался этой темой, знаешь очень много, спроси что-то такое, что мог знать только Сокол.
- Как тебе удавалось убеждать этих ребят становиться партизанами, идти на смерть?
- Мирро.
- Что? – тут уж я вскакиваю. Потому что  про Мирро никто не знал и оно ни разу не упоминалось в контексте партизан. - Мирро?
- Да, Мирро. Я сыпал его в вентиляционные отверстия бункера, где мы собирались.
- Где ты взял Мирро?
- Я был в рабочей группе, которая разрабатывала проект его применения. Потом нас распустили, но некоторые запасы остались.
- Рабочая группа чего?
- Администрации президента.
- Что? - я наливаю себе рюмку коньяка и выпиваю. - При чем тут администрация президента?
- Я там работал. Четыре года.
- Ты из администрации президента? - я чувствую, как у меня в голове начинает стучать. - Эти партизаны их проект?
- Нет, партизаны - мой проект. – гордо говорит Юра.
- Твой?
- Мой.
- И зачем?
- Хотел доказать, что они ошибались.
- Кто?
- Мои боссы, в администрации. Я работал в отделе анализа. Мы провели большое социологическое исследование относительно возможности варианта с силовой сменой власти. И оказалось, что общество готово поддержать мятежников. Я написал докладную записку, что страна стоит на грани переворота из-за до крайней степени деградировавшей правоохранительной системы, которая вызывает только ненависть. Взрыв мог произойти в любой момент, требовались срочные действия, масштабные реформы. Я честно обо всём написал, подтвердив каждый пункт доклада результатам исследования. Но мои боссы, они хотели и дальше просто пилить бабки, а я их отвлекал, так что меня уволили. Причём решили замазать по полной, выставить идиотом, увольняли позорно, со скандалом, уголовным делом и несколькими месяцами в СИЗО. Хотели даже квартиру отобрать, но я пообещал совершить самосожжение под американским посольством. Тогда только отстали.
- Так квартира твоя, а не дяди?
- Да, моя. Здесь всем давали из администрации. У меня одна из самых маленьких квартир. Здесь есть трехкомнатные, четырехкомнатные, это вообще дворцы.
- И ты затеял всё это дело с партизанами, чтобы отомстить?
- Чтобы доказать, что я был прав. Они сказали, что я дурак, идиот какой-то, что Бог знает чего насочинял. А я же писал о реальных вещах, которые были. Я говорил, что взрыв возможен и взрыв произошёл.
- Но с твоей помощью.
- Слушай, я больной и слабый человек. Неужели ты думаешь, что я бы смог сделать взрыв, если бы он не был готов, если бы не витал в воздухе?
- Но ты искал этих ребят, убеждал их стать партизанами, где-то взял Мирро. Кстати, а что планировали делать с ним администрация?
- Распылить перед выборами. Был большой проект, который предусматривал распыления Мирра над большими городами и в регионах, где поддержка властей была слабой, чтобы обеспечить нужные результаты волеизъявления.
- И почему проект был закрыт? Что-то пошло не так?
- Всё шло как нужно. Мы же провели испытания. Досрочные выборы в Сумах, где победил провластный кандидат, который за два дня до выборов имел рейтинг на уровне статистической погрешности. А потом за него проголосовало почти две трети избирателей. Мы вынуждены были даже влиять на комиссии, чтобы не было стопроцентного результата, что вызвало бы непонимание и Запада. На выборах была куча наблюдателей с Европы, потому что мы развернули истерию вокруг якобы планируемых массовых фальсификаций. Но в день голосования все прошло чисто, комар носа не подточит. Наш кандидат честно и легко победил суперпопулярного оппозиционера. Настоящая сенсация, которая доказала, что наш план был очень эффективен. СБУ начало добычу Мирро, там его было нужно было примерно двенадцать тонн для разовой акции по стране.
- И что?
- Вмешались американцы. Они как-то узнали о плане с Мирро и пообещали ввести экономические санкции. А у наших же царей все деньги на Западе. Там и недвижимость и счета, там они планируют жить, а здесь только зарабатывают. Так что испугались и план отменили. Но я же был в группе, которая ездила на законсервированные карьеры по добыче Мирра, ещё тогда прихватил грамм триста на всякий случай. Вот и пригодилось. 
- А почему Оклунков? Почему не другой город?
- У меня была квартира в Оклункове. От дяди, теперь уже настоящего дяди. Он умер от инсульта, детей не имел, так что квартиру унаследовал я. Когда уволили, то переехал жить в Оклунков. Эту квартиру сдавал одному мажору. Однажды я прочитал в газете о местном рабочем, который возглавил протестное движение на заводе. Подумал, что такие люди от сохи могли бы многого добиться, если бы знали, что делать и как. У них была воля и сила, оставалось дать им только знания. Ну я и вышел на него.
- На Вернигору?
- Да, на Вернигору. У меня тогда ещё не было плана, просто мне было интересно пообщаться с ним. И оказалось, что он действительно боец. С обостренным чувством справедливости. И такой, что без всякого Мирра пошел бы в бой. Я понимал, что у меня есть прекрасное оружие, нужно было только придумать, как его использовать. Ну я и засел думать.
- Ты не работал?
- Товарищи, увольнявшие меня, сделали так, что по специальности, то есть политтехнологом, я работать в Украине не мог. Замазали по полной. Так что сидел в Оклункове тихо и отсвечивал. Отдыхал, занимался самообразованием. Деньги за аренду киевской квартиры позволяли жить в Оклункове довольно прилично. Тем более, то, что было мне нужно, в Оклункове стоило копейки. Я сидел и думал, за несколько дней придумал план, который затем воплотил в жизнь. На меня очень повлияла история тех ребят в Приморье. Сейчас их сделали отцами-основателями Дальневосточной республики. Слышал об этом?
- Ты имеешь в виду приморских партизан?
- Да. Я собрал о них много материала, знал их истории от начала до конца. Рядовые ребята, немного быковатые, без образования, но они не хотели подстраиваться под систему, которую считали гнилой. Это редкая черта характера - не соглашаться со злом, бороться с ним. Но, в действительности, в юности такое случается у многих. Просто потом система таки заставляет подчиниться. И если бы найти ребят с еще не искривленными хребтами, это была бы настоящая сила. И я начал искать в Оклункове таких, которые могли бы стать партизанами.
- Ты понимал, что посылаешь их на смерть?
- Понимал. А разве жизнь в Украине, под этим режимом, это не есть та же смерть? Здесь же надо было или курвиться или бежать отсюда подальше. Такой небогатый выбор. Я же давал надежду, что всё изменится. То есть я не хочу оправдываться. Да, я готовил этих ребят к смерти, говорил им об этом ежедневно.
- Но Мирро ...
- Да, Мирро позволяло им не бояться, а мне быть уверенным. Я всё тщательно спланировал, провала не должно быть.
- Видеообращение были в плане?
- Ну а как же! В медийную эпоху события не происходят, если о них не рассказывают СМИ. Я был готов, что на действия партизан будет введена информационная блокада, так что готовился прорывать её. Интернет был для этого удобной площадкой. Я не очень в нём разбирался, но на одном из форумов познакомился с парнем, нашим, который жил в Америке. Рассказал ему часть плана, попросил помощи в техническом исполнении. Потом записывал обращение, посылал ему, а он уже выкладывал в сети. Когда его таки прихватили, пришлось всё делать самому, я был очень близко от провала, но закрутилось такое, чего я не ожидал.
- Эта Понамка и генерал, они с тобой не связаны?
- Никоим образом. Остап, я не преувеличиваю свою роль в этой истории. Я просто бросил горсть снега, а дальше лавина сорвалась и покатилась, разрушая все на своем пути. Революция происходила уже без меня.
- А что ты делал на «Последних новостях»?
- Ну, я же им действительно помог с помещением. Я видел, что эта информационная блокада, которую придумали ещё русские, она очень действенна. И я испугался, что режим сможет победить партизан в военном противостоянии. Надо было расшатывать его изнутри. Я имею связи в журналистских кругах, бросил идею о подпольном радио. Подсказал про помещение. Оно принадлежало моему квартиранту, мажору, который делал миллионы на госзакупках.
- Делал миллионы и снимал квартиру?
- Он не хотел ничем владеть в Украине, чтобы при надобности свободно бежать в Испанию, где его ждала недвижимость. Он и тогда хотел сбежать из Киева, напуганный партизанами, но потом остался, говорил, что рыбку удобнее ловить в мутной воде. Когда пришли русские, он подружился с ними, сделал карьеру, был очень влиятельным, давил деньги из местных олигархов. А потом какая пьяная ссора за бабу и один из россиян пристрелил его. Они все были на кокаине и бухле, вытворяли, что хотели. Так я остался без квартиранта. Но ключи от офиса у меня были. И я отдал его «Последним новостям», которые должны были нанести режиму удар с тыла.
- А откуда ты знал куда бежать из офиса?
- Остап, я последнее время только и знал, что скрывался. У меня уже паранойя, пунктик на этот счёт. В любом помещении я искал пути для отступления. И здесь так же. Поэтому знал о подвале, кстати, бывшем бомбоубежище, имел ключ от решетки и фонарь.
- А зачем ты ошивался на радиостанции, если знал, что там опасно?
- Я хотел раскрыться. Рассказать, что я и есть боец Сокол. Но испугался, что они не поверят, выставят дурачком.
- Я и сам не очень верю.
- Спроси еще что-то.
- Тот парень, который убил судью Петрика ...
- Он должен был это сделать раньше, в ту ночь, когда убили Муравского. Убийств должно было быть три: Муравский, Рубенко, Петрик. Но не подвёл только Вернигора, который убрал Муравского.
- Почему ты решил убивать именно этих?
- Наиболее одиозные фигуры в Оклункове. Их все знали и все ненавидели, они олицетворяли собой систему. Еще был Корнев, пожарный инспектор, тот ещё взяточник, но его посадили, потому что зарвался. Он выпал из списка. Добавлять туда какого-то санитарного врача или гаишника не хотел, потому что это бы сделало месть похожей на анекдот. А здесь же должна быть трагедия, ода мести и воздаяния. 
- А если бы тебе не удалось раскрутить движение партизан, ребята бы пропали даром?
- Остап, я верил, что режим, это огромная бульба, которая вот-вот лопнет, достаточно только хорошенько пнуть. Конечно, я не мог гарантировать этого, но мне казалось, что так есть. Так и было. Даже одно убийство вызвало большой интерес и дало достаточный импульс. Власть сама, без моей помощи, начала раскручивать дело, популяризировать бренд «партизан». Я ждал, что власть будет реагировать неадекватно, поскольку эта система не умела реагировать правильно, за одной ошибкой всегда делала ряд других. И вот тот прокурор из Оклункова, который надеялся на этом деле сделать карьеру, слил информацию в СМИ и убийство Муравского стало общеизвестным, именно как месть, как приговор, приведенный в исполнение, а не какие-то уголовные или бытовые разборки. Мое видеообращение лишь направило понимание людьми ситуации в нужном направлении. И игра пошла дальше, обороты начали возрастать. Скоро я уже ни на что не влиял, лавина летела, система уничтожала саму себя.
Он улыбается, я наливаю себе очередную рюмку. Выпиваю. Вижу, что рюмка Юры стоит полная.
- Почему не пьешь?
- Да я не по этому делу. - смущенно улыбается он.
- То есть? - Не понимаю я. В ответ Юра снимает пиджак и закатывает рукава рубашки. Руки у него исколоты. - Ты наркоман?
- Да. Сел на иглу еще во времена работы в администрации. Ну, понимаешь, работа нервная, часто сидели там по пятнадцать часов подряд, деньги были, попробовал раз-два и пошло. Спрыгнуть очень сложно. Тем более, в Оклункове я подсел на ширку. Сейчас пойду вмажусь, а то меня уже ломает.
Он пошел в ванную. Вот почему он так плохо выглядел: весь в поту, дрожал, моргал. Наркоман. Я подошел к окну. Посмотрел на Киев передо мной. Подумал, что всю эту байду с партизанами, всю эту революцию, гражданскую войну, затеял какой-то обиженный клерк из администрации президента, не просто клерк, а наркоман. Вот он закрутил всё! Я и раньше верил в роль личности в истории, но столь наглядный пример сбил меня с толку. Почему, почему украинский герой получился таким стыдным? Посмешище какое. То есть, я и не ожидал, что украинским героем будет двухметровый атлет в вышиванке, выбитой татуировкой на загорелых мышцах. Но вот такая прореха на человечестве! Наркоман, который мелко мстил за увольнение тем, что придумал и Украина восстала. Выглядело это очень унизительно.
По радио сообщали, что в Лондоне арестованы и Путин и Медведев, которым инкриминируют отмывание денег и нарушение прав человека. Заблокированы все их счета, а также счета еще восемьсот сорока семи высших российских чиновников, бежавших в Европу. Генерал Розтынайко обратился к правительственным войскам с предложением переходить на сторону партизан. В эфире выступили несколько полковников, которые это уже сделали. Отдельно генерал обратился к военным летчикам, пригрозив уголовной ответственностью за атаки по населенным пунктам. В Закарпатье начались столкновения между губернаторскими войсками и партизанами, которые атакуют с гор. Понамка Хаос во Львове пообещала, что утром уже будет выступать в Хмельницком, а после обеда в Житомире. Партизаны провозгласили о закрытии воздушного пространства с тем, чтобы представители преступного режима не смогли убежать. Радиолюбители извещали, что дороги на юг забиты дорогими машинами, на которых столицу пытаются покинуть лучшие люди города.
Я долго слушал радио, прыгая с новостей на новости, а Юра всё не возвращался. Не беспокоил его, понимал, что ему требуется время на кайф. Прошло уже несколько часов, я допил коньяк.
- Юра! - позвал я хозяина, потому что он так и не выходил из ванной. Молчание. - Юра!
Когда я вошел, он сидел в ванной мертвый. Уже даже немного остыл. Перед ним на широкой доске, которая служила столиком, лежали шприц, несколько открытых ампул, ручка и лист бумаги. На котором небольшими, ровными буквами было написано:
«Остап, прощай. Я добился чего хотел и жить дальше нет смысла. Я заварил эту кашу и очень доволен, но расхлёбывать её не хочу. Я встретил тебя и понял, что это хороший финал, рассказать всё и уйти, чтобы только один человек в мире знали правду обо мне. Ты, Остап. Ты был одним из главных актеров на моей сцене. Ты и Сэм, я не мог нарадоваться вами, я видел, как вы выполняете мою задумку, раздуваете огонь из моей искры. И вы раздули пламя, которое очистит Украину, или сожжёт её. Не хочу ожидать результатов. Я рассказал всё тебе. Кажется, неплохой финал. Лучшего нельзя придумать. Потому что поэзия заканчивается здесь и сейчас, а начинается какая-то скучная проза жизни. Я не хочу ждать, чем всё закончится, потому что чем бы не закончилось, а всё равно будет не комильфо. Победит режим и меня найдут, они же и так были очень близко. Не хочу попадать в их грязные лапы. Верх возьмут партизаны и что мне, бежать к ним в духовные учителя? А затем припудривать своё прошлое, выбрасывая из них наркотики или то грязное дело о педофилии, которое мне шили, когда решили уволить из администрации? Нет, не хочу. Я думал завтра пойти на тот митинг и там полезть под пули, но решил, что это слишком ненадежно. Толпа, оружие, а я физически слаб, до пуль могу не добраться. Так что лучше уйти надёжно. Так что прощай, Остап. Меня ждет тройная доза морфия. Я ж не терял времени: когда другие охотились на русских, я грабил аптеки). Юра, он же боец Сокол ».