Солнышко над дворцовым мостом

Во дворе многоэтажки, где я благополучно проживаю, давно уже находится столярная мастерская. Циркулярка визжит на весь двор, затихая на перерыв и умолкая на выходные. Грузовик раз в неделю вывозит тырсу и деревянные обрезки, изделия выносят на руках и тоже вывозят заказчики. Жильцы нашего дома к этому движению и шуму привыкли, хоть поначалу протестовали, и даже куда – то писали жалобы. Лично меня эта мастерская никогда ничем не задевала - ну, слышала я иногда краем уха циркулярку, ну, видела раз - дру-гой машину с тырсой, какое мне до этого дело?
 Дело возникло само собою.Понадобился мне в мою студийную мастерскую стол для учеников, - студия моя расширялась, детей сажать стало просто не-куда. Зажав в кулаке какие-то деньги на аванс, я вошла в мастерскую. Там, среди мельчайшей древесной пыли, шума циркулярных пилок и вентилято-ров, на меня не сразу обратили внимание, -работающие мужчины все, как один, были в защитных очках, угольных масках, рукавицах. Шум был такой силы, что кричи я или не кричи, - улышать голос человека, казалось, было невозможно. Поэтому я просто стала у двери, в надежде, что вскоре меня кто-то да заметит. Заметили, выключили по очереди все станки, уставились на меня. Спросив «главного», я изложила суть своего дела, сказала об авансе, дала размеры. Аванс у меня не взяли.Стол пообещали сделать.Я ушла с по-никшей головой, - раз аванс не взяли , значит стола мне не видать вскоре.

Когда к вечеру двое молодых людей притащили к моей квартире стол, я, от-крыв дверь, не смогла от радости ни заговорить с ними, ни спросить, воз-можно ли такое? Столяра, молодые ребята, оба в робах синего цвета, про-стые, стеснительные,плохо разговаривающие, (оказалось, говорящие глухо-немые!) отказались зайти, выпить кофейку, и от денег тоже отказались. Ска-зали, что сделали мне стол просто так, в подарок!
Чувствуя себя обязанной отблагодарить этих людей, я придумала и сделала вот что. Напекла штук сорок пирожков с картофелем и печенью, вытащила из кладовки маринованные огурцы, фаршированные синие, салата из капусты настрогала, прикупила ко всему этому бутылочку конъячку, уложила банки и коробки со снедью в корзину и оттащила в мастерскуя, именно во время их обеда. Мужчины очень удивились, тут же стали брать и пробовать пирожки, их «главный» по - деловому спросил меня, что еще надо сделать.
-Одна к вам просьба, - выпалила я, - объясните, почему мне вы сделали стол бесплатно. Начальник вывел меня под локоток на улицу, сказал, что до него дошли слухи о моей художественной студии давно, и что он узнал о льготах для матерей одиночек, для детей инвалидов и решил мне тоже сделать пода-рок. Ведь он сам и все его сотрудники - инвалиды, потому мое отношение к людям такой категории очень их растрогал. Я и правда не брала полную пла-ту за обучение с детей инвалидов и детей, которых растили матери - одиноч-ки, но чтоб получить от кого - нибудь за это подарок… Не ожидала! Обме-нявшись любезностями, мы расстались.
Потом, время от времени я еще обращалась в столярку за помощью, боясь, что не возьмут денег, расплачивалась наперед расписанными шкатулками, разделочными досками, размалеванными тарелками. Столяра охотно прини-мали такой «расчет», особенно если приближался какой - нибудь праздник, типа 8 - е Марта, или День святого Валентина. Тогда моя шкатулка или доска попадала в разряд подарков .
Однажды пришел ко мне домой один из столяров, Сашей представился, вол-новался, предупредил, что пришел ко мне с очень серъезным делом.
Оказалось, он находится в затянувшейся ссоре с родным братом. Ко дню его рождения Саша задумал подарить ему картину, написанную маслом, и эта картина должна брату сказать и о той тоске, в которой Саша пребывает и о том, что они - братья, - неразделимы и должны жить в мире, и о том, что у них есть мать, которая является для них, братьев смыслом их жизни, а вовсе не их жены – Таня и Оля... Вот такую задачку пришел и поставил передо мною этот стеснительный, на первый взгляд, мальчик, лет восемнадцати, как потом оказалось ему было уже двадцать девять лет.
Я заказ его приняла, долго выбирала сюжет, в голову ничего не шло. В рабо-чем блокноте записала приблизительную стоимость картины, там же подсчи-тала, сколько надо потратить на холст, подрамник, раму. Саша время от вре-мени стал ко мне приходить с шампанским, с дорогими конфетами, тортами. На праздники дарил шикарные цветы, однажды притащил раскошный гор-шочный цветок, тот цвел просто немыслимыми для нашей широты белыми восковыми цветами. Каждый раз я спрашивала Сашу, зачем он это делает. Тот отвечал, что авансирует стоимость картины. Будучи человеком в общем - то не жадным, я поняла, что не возьму после окончания работы над картиной с него даже рубля рваного…
В те дни попала мне в руки открытка, что прислал мне сын из Санкт - Петер-бурга. На ней изображение известного Дворцового моста. Припомнила,что читала об этом сооружении. Память услужливо подсунула какие - то обрывки информации о возникшей в городе Санкт -Петербурге необходимости создания постоянного моста на месте Дворцового, плашкоутного. Было это еще в 1882 году. Но тогдашние архитектурные светила боролись за авторст-во, за право осуществления постройки, к тому же никак не сходясь во мнени-ях об особенностях трассы моста, о технических особенностях строительст-ва, об условиях судоходства и, самое главное! - о художественном декориро-вании моста.…В результате всех их благородных «разборок» строительство было начато только в 1912 году! Поражаясь самой себе, - как я могла дер-жать в своей голове такое, я припомнила,что было с тем мостом позже, а именно: война помешала завершению строительства в срок. А открыт он был, еще незаконченным лишь в 1916 году. Закончили его только в 1977-м.
Решила я нарисовать для Саши именно этот мост.
Натягивая полотно на подрамник, грунтуя, делая эскиз, я ругала себя креп-кими словами за то, что взялась за этот мост. Не так - то просто рисовать маслом на полотне размером 60 на 35 см такое сооружение, как мост. Ажур-ные перила, металлические тяги, подпорки, фонари!.. Сама виновата, показа-ла его Саше, рассказала, как он подходит к его теме воссоединения братьев! - дескать мост разводится на ночь, а вот только солнце встанет, - по мосту во-зобновляется движение.
- Ты и твой брат - половинки, части этого моста… - фантазировала я .- А вот Солнце - это ваша мама!
Саша слушал и соглашался, ему, похоже, вообще нравилось все, что я ему говорила. Слишком легко как - то на все он соглашался! Я не поверила ему и рисовала картину медленно, отвлекаясь на другие дела, благо, что их - то у меня всегда было много. Я ждала и дождалась осложнений в нашем общем с Сашей, деле. Пришел Саша с кучей фотографий и с надеждой, что я пойму его и переделаю то, что нарисовала, так как он такое придумал!!!
А придумал Саша вот что.
На месте Адмиралтейской иглы - шпиля здания Адмиралтейства, -иглой на-звал его великий Пушкин, - мой заказчик  предложил мне нарисовать в рас-творе моста…свой дом с фотографии, у ворот дома его маму, у ног мамы его любимого кота, а за домом должно всходить солнце. Но это не все, под мос-том должны проплывать легкие парусные суда, одно с надписью «Таня» на борту, а другое с надписью «Оля», в небе должны парить две чайки.
Я молчала, слушая его, стала про себя выстраивать план лекции, что просто необходимо сию минуту прочесть молодому человеку. Лекция должна иметь цель объяснить, что такое сомасштабность, масштаб. В голове моей стали медленно собираться в огромную кучу нужные специфические слова, когда я открыла рот, чтобы их проговорить, оказалось, что половина этих слов нико-му не нужна, - Саша не собирался понимать, что в растворе Дворцового мос-та его дом, построенный где-то в Сурско-Литовске Днепропетроской области будет иметь размер полтора – на - полтора миллиметра, а мама его с котом, у калитки может быть нарисована мною только при помощи мощного увели-чительного стекла! Саша не хотел слушать эти, как он сказал, «ваши дурац-кие художественные штучки».
- Когда мне заказчик говорит, какой ему сделать шкафчик, я не спорю с ним! Я делаю то, что он просит!
Мои возражения,доводы, довели Сашу до …слез! Вытирая их рукой, на ко-торой не было трех пальцев, - у них в мастерской, как оказалось, у всех сто-ляров не хватало пальцев на руках - специфика такова! - Саша проговорил почти шепотом:
- Я сердцем чувствую: брат поймет, что лодки -это наши с ним жены, чайки - дети, а мама у калитки, дом, солнце в растворе моста - вот то,ради чего мы с ним должны помириться!
Я после ухода моего заказчика соскребла уже нарисованную до половины картину, нашла альбом Сальвадоре Дали, подаренную одним из благодарных моих учеников. Долго листала его, пытаясь вобрать в себя стиль. Не получи-лось. Почти плача, увеличила масштаб, нарисовала манипусенький домик, силуэт у ворот, - работала с увеличительным стеклом! - чаек, лодки с надпи-сями «Таня» и «Оля»,солнышко кругленькое, мост, чем - то похожий на Дворцовый, чтобы знающие люди хоть не смеялись…
Картина Саше очень понравилась. Я сама и раму купила, крепежную веревку прицепила, я все сделала, чтобы Саша ушел довольным и… никогда больше ничего мне не заказывал. Денег с него я не взяла, его авансы давным - давно перекрыли истинную стоимость моей работы, к тому же Сашу я очень жале-ла, так как он был в свои неполных тридцать лет серъезно болен. Как только он работал в этой ужасной столярной мастерской с ее шумом, пылью, риском отрезать себе конечность!..
Конец нашей с Сашей истории был кошмарным, хоть и кошмар наших с ним отношений тянулся долго. Года два он приходил ко мне с цветами, я, мучи-тельно думая, как поддержать разговор, задавала ему вопросы невпопад, за-бывая имена его врагов и путая имена его родственников. Он читал мне свои стихи, оставляя их мне на листочках, вырванных из ученической тетради, я, не смея их выбросить, - стихи же! - прятала, чтоб муж не наткнулся, черте куда рассовывала эти листки, однажды все - таки наткнулся, соврала что – то.
Как же это все мне надоело! О – про – ти -вело!
Саша продолжал появляться в моей жизни снова и снова. Я, как только могла, избегала этих, казалось бы, невинных, но таких ненужных и утомительных для меня встреч. Научилась говорить голосом своей невестки по телефону, отметив про себя, что с музыкальным слухом у Саши туго, кроме того, я, подлая, научилась бесшумно открывать дверь из квартиры, чтобы,прильнув к глазку входной двери, дождаться молча, пока ему надоест звонить. Однажды, правда, он сказал мне через дверь:
- Открывай, я знаю, что ты стоишь за дверъю! Я хоть глухой и слепой, но за-пах твоих духов чувствую!
Дверь я открыла, да так стремительно, что чуть не убила его ,- парень и вправду был подслеповат, стоял близехонько у двери.
… Я заводила его на кухню, чай ставила, выслушивала часами его жалобы на жизнь, на жену собственную, на жену своего брата, на самого брата, на тещу, на брата своей жены, на начальника, на сына своего начальника. Давать со-веты таким людям - дело неблагодарное. Да и не за советами, как оказалось потом, он ко мне приходил.
- Люблю, говорит,тебя. Потому и прихожу.
Мне захотелось умереть.
Сразу. На месте. В тот же миг. Потому, что просто так теперь, после своего признания он от меня не отстанет. Придется очень долго страдать, очень дол-го объяснять, почему я никогда не смогу ему оветить согласием любить его тоже.
Такие мужчины мне втречались и раньше, и я поняла не сразу, как от них можно легко отделаться.А надо –то всего: один раз послать… Или обидеть один только раз… Выбор,казалось бы,есть! Но ни одно из перечисленных не может быть пущено в ход мною - просто принципиально не может! Ну нет во мне такой силы, ну не могу я так разозлиться, чтобы сделать больно или по-слать полуслепого инвалида куда подальше, хотя я понимаю, исходя из принципов психологии, так поступить было бы правильнее. Евреи, а они ум-ные люди, - говорят: «Лучше кошмарный конец, чем кошмар без конца!», - и это правда.
Случай помог приблизить тот самый кошмарный конец.
Саша притащился ко мне с очередным подношением в виде тортика, цветов, вина. Я его уже давно не воспринимала, как человека. Он стал для меня про-сто… неприятным но неотвратимым явлением. Как, к примеру, пурга, дождь.В общем, тем, что надо просто пережить.
Я приготовилась выслушивать жалобы, потом -упреки в свой адрес, что не хочу с ним походить по набережной, в кафе пойти, пожалеть. О кафе и о на-бережной я все понимала, там будет то же, что и здесь, у меня на кухне, - он будет стонать, я буду это слушать. Ну а вот о «пожалеть» я переспросила. Саша «взорвался»! Он почти закричал, что в 55 лет я могла бы быть и прони-цательнее и понятливее и любвеобильнее к тому, кто так меня преданно лю-бит… Вот тебе и на! - только и подумала я.Вышла из кухни, чтобы дать ему успокоиться. Тут взгляд мой упал на стопку выпущенных «самиздатом» моих стихов. Решив преподнести моему «воздыхателю» книжечку, я взялась за ручку, чтобы подписать. Написала на форзаце «С любовью от автора» скромно положила на край стола. Саша прочел и пожелал, чтобы исправила, написала «кому». И тут произошло самое ужасное.
То ли дала о себе знать разлука, - я не виделась с ним где - то полгода, так уже врала и изворачивалась, что прошло полгода! То ли вино мне ударило в голову, то ли я его уже так ненавидела, так не терпела, что в моей памяти просто ничего не оставалось после его посещений, просто ничего! Застыв над развернутой книжицей я вспоминала его имя… Имея тридцать студийцев я знаю их имена, знаю,как зовут их мам, бабушек, подружек и даже котов! Рецепты кулинарные я, услышав где - то краем уха никогда не забываю. А тут такое!..-я забыла его имя!!! Стояла и думала о том, как так с ним заговорить, чтобы он назвал свое имя сам. О чем надо было заговорить? Анекдот вспомнила, Мальчик спросил маму, что такое «аборт». Мама страшно смути-лась, послала его к папе, тот тоже смутился, стали советоваться как же ре-бенку это тактично объяснить? И тут маме пришло в голову спросить, откуда он узнал это слово? Оказалось, сыночек прочел песню, где Стенька Разин «За борт ее бросает в набежавшую волну» - княжну, стало быть…
Но Стенька Разин с его княжной был в тот момент очень далеко, а мне надо было немедленно вспомнить имя человека, что стоял передо мной и ждал, чтобы ему подписали книгу.
Господь мне помог. Как всегда он мне помогал, так и теперь я просто откры-ла рот и вопрос прозвучал так:
- А как бы ты не хотел, чтобы я тебя назвала? Ведь есть же формы любого имени, которые носителю оного не нравятся! Я вот просто не переношу, ко-гда меня называют «Нелушкой»!
-Мне не нравилось в детстве, когда мама называла меня Сашуней!
Спасена! Сашей его зовут! Подписала «Александру», хотелось карвалола, чего - то успокоительного, хотелось дождаться, наконец, когда уйдет, чтобы отдохнуть, - страх разоблачения, - вот настоящий шок, стрэсс, как хотите на-зовите, все будет правдой!
Сашка ушел,больше мы не виделись. Я, правда уже никогда не забуду его имени, хотя бы потому, что нас с ним связала навсегда еще одна историйка.И эта историйка была красивой!Назвала я ее "Двенадцать метров".