Наука выживания продолжение

                Последняя официальная работа
                (УкрНИИспецсталь – 1995-2002)

     Почему официальная? Потому что ещё до сих пор   не официально  я работаю что-то в роли кладовщика – экспедитора – инкассатора в постепенно затухающей фирме, организованной в 2000 г. моей дочерью Ниной с партнёршей Галей Шуниной под  громким названием «ООО Торговый Дом Вятка-Н». Дай  Б-г этой фирме протлеть ещё несколько лет.
     В своих воспоминаниях «Наука выживания» я рассказал, как отдельная личность приспосабливалась к условиям периода первоначального накопления нарождающегося капитализма. Теперь на примере института УкрНИИспецсталь попытаюсь рассказать, как в этих условиях выживало отдельно взятое предприятие.
    В начале 1995 г. Яков Исаакович Спектор пригласил мою бывшую сотрудницу Нонну Михайловну Сидорову (Шабли) поработать у него в институте, где он заведует лабораторией металловедения и физических методов исследований. Нонна в силу своего консервативного характера не любила менять область деятельности (всю жизнь проработала в одной и той же термической группе), да и возраст уже поджимал – приближалась к своему 70-летию. Она сказала Яше, – а почему бы вам ни пригласить Мининзона, в настоящее время торгующего на рынке семенами.
     И вот, с 15 мая 1995 г. я - ведущий научный сотрудник Украинского Научно Исследовательского Института специальных сталей и ферросплавов (УкрНИИспецсталь), хотя «по совместительству» ещё в течение двух лет расторговывал остатками запаса семян. Надо сказать, что я довольно быстро влился в коллектив лаборатории, и мне кажется, что довольно благосклонно был принят его сотрудниками, особенно женской его частью.
     УкрНИИспецсталь создали в начале 60-х в эпоху второго пришествия совнархозов. Этих совнархозов по Союзу было более сотни и при каждом как грибы рождались соответствующие институты. Так, «родственники» УкрНИИспецстали возникли в Донецке (ДонНИИчермет), в Челябинске (НИИМ). Помимо этого, нашу отрасль курировали не менее десятка разных институтов, разрабатывающих новые марки стали для оборонной и других отраслей промышленности. Так что, с точки зрения общегосударственной пользы новые институты были совершенно не нужны, если ещё учесть, что на металлургических заводах были довольно сильные исследовательские лаборатории. Говорили, что именно Георгий Михайлович Бородулин один из руководителей Запорожского Совнархоза (ранее бывший главным инженером нашего завода), хорошо понимая, что этой авантюре с совнархозами рано или поздно придёт конец, организовал образование нового института, чтобы впоследствии стать его директором. Так оно и произошло. Правда, Бородулин не долго царствовал – из него директор института, как из меня скрипач. Крутые ребята от него быстро избавились. Директором стал уралец Петров, впоследствии введённый  в  список авторов написанной Татьяной Ивановной (моей тёщей) очень полезной для металловедов книги «Петрография неметаллических включений», 184 стр. Для института построили огромное пятиэтажное здание, возвышающееся над Днепром с видом на остров Хортицу. Институт всё время оснащался современным исследовательским оборудованием, а  также имел полупромышленную базу с различными металлургическими агрегатами: плавильные печи, прокатный стан и др. Для института выделили значительный жилищный фонд, что позволило привлечь опытных специалистов со всего Союза, и, в первую очередь – с Урала. Не мало инженеров перебежало в УкрНИИспецсталь и с нашего завода. Один из них уже, будучи КТН вышеназванный Спектор. С Яшей мы были если не друзьями, то добрыми приятелями. Даже иногда встречались семьями. Хорошо запомнилось празднование на квартире тёти Баси на шестом посёлке (в то время Спекторы ютились в крохотной коммуналке) по случаю защиты Яковом Исааковичем кандидатской диссертации. На этом банкете тогдашний друг Морис Синельников читал поздравление, в котором хорошо рифмовалось «не знает Яня страху» с «…червонную рубаху». С яшиной диссертацией связана довольно не лестная для меня история. Как-то директор нашего завода Ельцов получил приглашение из  Ленинграда выступить на какой-то юбилейной конференции  термистов (он выпускник той же кафедры ЛПИ, что и я).  «Подготовьте доклад с моим участием» написал он на приглашении. Начальник ЦЗЛ Францов поручил мне писать этот доклад.  Основные интересные исследования моей лаборатории были  металловедческого характера, а работы по термообработке были уж очень примитивными (смягчающий отжиг проката), что делать о них доклад было бы не солидно. Я не придумал ничего лучше, как из автореферата диссертации  Яши Спектора, где он методом высокотемпературной термообработки повышал механические свойства стали, сляпал коротенькое сообщения, взяв, конечно, в соавторы (а может быть авторы?) также и Спектора. Он, конечно, и вполне справедливо обиделся и некоторое время на меня дулся. Это дело вошло в историю под названием: «я, Спектор и директор». Конечно, этот эпизод не повлиял на моё с Яшей плодотворное сотрудничество в УкрНИИспецстали, где я проработал в возглавляемой им лаборатории в течение более 7 лет.
     Но вернёмся к нашим баранам. Работники института почти сразу подключились к решению проблем, стоящих перед заводами качественной металлургии, и, конечно, в первую очередь – к нашей Днепроспецстали. За короткий срок институт превратился в солидное пользующееся большой известностью научное учреждение. Благодаря умной политике, квалифицированным кадрам, умением с положительной стороны показать результаты своих работ он пользовался устойчивым доверием министерских работников. Уникальное умение его экономистов составлять расчёты экономических эффектов по проведенным работам дало возможность получать непосредственным исполнителям громадные по тем временам премии до нескольких и так не малых месячных окладов. Так институт процветал вплоть до развала СССР. Количество его сотрудников достигало до 600 человек. Ко времени моего прихода в институт  штат уменьшился в четыре раза. Если вычесть из оставшихся полторы сотни административно-управленчекий  и обслуживающий аппарат, то количество непосредственных исследователей и до сотни не дотягивало. Некоторые бывшие толковые и энергичные сотрудники института создали собственные фирмы; например, Вадим Людковский организовал довольно процветающую фирму «Экотехна» (расшифровывается – экология, техника, наука), занимающеюся изготовлением разливочных смесей. Я, уже работая в УкрНИИспецстали, пару лет по совместительству подрабатывал у Людковского. Мой соавтор Гена Буряковский до сих пор работает в этой фирме. Другие работники института слиняли за рубеж, кое–кто приторговывал с рук мелочишкой на рынках, пенсионеры – на заслуженный отдых. Печально, что некоторые опытные специалисты не смогли приспособиться к новым условиям и просто спились.
      Так как же выживал УкрНИИспецсталь в период между социализмом и капитализмом, лишившись своего основного кормильца объединения Главспецстали, оказавшейся с распадом СССР за рубежом самостийной Украины?  Если бы я взялся описать все известные  и не известные мне методы добывания средств к существованию, то я бы никогда не закончил этих воспоминаний. Вот основные из известных мне путей наполнения фонда зарплаты:
1. Сдача освободившихся помещений в аренду различным растущим как грибы фирмам. Это значительный источник поступления средств, учитывая, что освободилось почти половина помещений огромного пятиэтажного здания института, раскинувшегося в длину почти на сто метров. Не обошлось и без злоупотреблений: зам. директора, ответственный за сдачу в аренду, заключал договора со съёмщиками на сумму значительно ниже рыночной стоимости, а разницу клал в свой карман. Был пойман на этом и с позором выгнан.
2. Продажа различных материальных ценностей, в первую очередь металла, а затем оборудования.  Пока ещё другие не проснулись, институт стал скупать у заводов металл; причём каждый отдел и институт в целом заимел в своём владении значительное количество этого «богатства», не теряющего своей ценности на фоне неудержимой инфляции. Даже ещё в 1995 г., когда я начал там работать, у Спектора было несколько десятков тонн довольно дорогой нержавеющей стали. Как я сказал выше, институт был снабжён большим количеством современных приборов. Например, одних только микроскопов приходилось не меньше двух на каждого металловеда.   Все эти излишки постепенно наряду с металлом продавались.
3. Дилер-брокер-провайдерская деятельность (как сказал Александр Сергеевич: «Всех этих слов на русском нет…Шишков, прости: не знаю, как перевести»). Дело в том, что появилось много мелких фирм, потребляющих малое количество стали, а завод «Днепроспецсталь» (ДСС) ещё только приспосабливался к новым условиям и не хотел возиться с мелкими заказами. Здесь  уже мы со Спектором  выступали посредниками, зная все пути и выходы, т.е. использовали свои хорошие знакомства с нужными людьми. Последние включались в так называемые творческие бригады, получая свою часть прибыли.
4. Хотя не в полную нагрузку, но работали в институте сталеплавильные агрегаты,  ковочное и прокатное оборудование, производя по заказам небольшие партии стали и сплавов. Так, например, под эгидой нашей лаборатории производили особо высокопрочный сплав для местных стоматологов. А проектно-конструкторский отдел приспособился изготовлять бордосскую смесь для опрыскивания садов от вредителей.
5. И всё-таки институт старался не потерять своё пользующееся доверием лицо, продолжая заниматься научно-исследовательской деятельностью. Мы проводили исследовательские работы с заводами, в основном с ДСС. Составляли аналитические записки для министерства. С целью пропаганды своей продукции ДСС проводил ежегодно международные конференции. На одной из них я выступил с докладом «Современные тенденции развития коррозионно-стойких сталей», за что получил материальное поощрение от руководства института. Мы также создали красочный каталог выпускаемой ДСС продукции.
          К разряду исследовательской деятельности следует отнести    экспертизные исследования различных дефектов и причин аварий. Обращались к нам и правоохранительные органы. Об одном деле хочу рассказать подробно.  Однажды на складе некоей торгово-посреднической фирмы милиция обнаружила несколько сот тонн нержавеющей стали в виде проката довольно крупного сечения. Фирмачи уверяли, что это забракованная на заводе ДСС продукция и приобретенная для перепродажи в качестве шихты. Уж очень металл был не похож на брак, и следователь обратился к нам для установления качества металла. Поручили заняться мне этим делом. Вместе со следователем мы побывали у тогдашнего директора завода Г. Кийко, и он распорядился соответствующим отделам оказывать мне необходимую помощь, т. к. необходимо было осмотреть каждый пруток металла. С  Кийко я был хорошо знаком ещё с тех пор, как я работал на заводе, когда он был начальником прокатного цеха. При беседе он меня сперва спросил: - ты, что уже в милиции работаешь? Будучи маленького наполеоновского роста, Кийко заматерел, тыкает и младшим и старшим, короче, как бывает с каждым, вылезшим из грязи в князи.
    И вот я с преданным мне в помощники опытным работником ОТК приступили к изучению качества поверхности каждого прутка металла, на что ушло пару недель. В результате мы не обнаружили никаких дефектов поверхности, по которым можно было бы забраковать сталь. А вот, чтобы установить насколько этот металл по своим качественным характеристикам ( хим. составу, мех. свойствам и др.)  соответствует нормативам ГОСТов и ТУ, чтобы не производить дополнительных испытаний, я с успехом воспользовался своим опытом работы на заводе.  Порывшись в архивах и изучив паспорт каждой плавки, мне удалось установить, что почти весь предъявленный на экспертизу металл, соответствует техническим нормативам и ни в коем случае не является браком. Экспертизное исследование было передано следователю, от которого я впоследствии узнал, что по вопросу хищения металла был  осуждён всего один человек работник копрового цеха. Я уверен, да, наверное, и следователь тоже, что в деле замешан не один исполнитель. Однако, осуждённому не имело смысла выдавать подельников, поскольку за групповые преступления предусмотрено более суровое наказание, чем за индивидуальное. В этой связи у меня зародилась крамольная мысль так изменить уголовный кодекс, чтобы в случае групповых преступлений строго наказывать только организаторов, а рядовых исполнителей даже «поощрять», если они выдадут главарей.
    Переехав жить в Новороссийск в 2002г. я с сожалением расстался со славной лаб. №7 института УкрНИИспецсталь.