Грустная история Золотого Крестика

Помню ли я свое рождение?
Конечно да. Ведь время для нас идет не так, как у вас, Людей. Ваши жизни пролетают так стремительно, что я с трудом запоминаю только самых выдающихся из вас.
Я помню, как вся Земля была одним сплошным океаном огня.  Тогда мы были единым целым. Все равны, все одинаковы, все были озабочены поиском смысла жизни – зачем мы, для чего мы? Тогда никто из нас не стыдился соседства с иным, и мне казалось, что смысл жизни именно в этом – быть единым целым.

Это потом мы стали остывать в разных местах с разной скоростью, какие-то молекулы испарялись, какие-то скапливались. Мы остывали, и мы становились разными.
Уже тогда между нами стали появляться симпатии и антипатии. Один Металл не мог соседствовать с другим, два других, наоборот, от соседства делались только крепче и сильнее. Потом между нами стали появляться инородные тела, Камни и даже наш враг – Вода.
Помню, какие битвы были в те времена между нами и Водой. Мы уничтожали ее, она губила нас…

Проходили миллионы лет, некоторые Металлы научились жить с Водой мирно, некоторые просто ушли вглубь, отгородившись от врага инородными телами, постепенно эти тела дробили нас, делили на отдельные слои и руды, просачиваясь между нами. Это было неприятно, зато защищало от Воды.
Но Вода на этом не успокоилась.
Настало время, и в ней стали появляться странные малюсенькие создания. Они были Иными.
Иные двигались, куда-то стремились, не могли сидеть спокойно на одном месте, пожирали друг друга и росли.
Они возникали и исчезали столь стремительно, что мы даже не приняли их всерьез. Они нам не мешали.
Потом они стали меняться, расти, вылезли из воды, но все так же продолжали суетливо пожирать себе подобных. Кажется, они только и делали, что убивали, ели и множились.
Нам было неприятно это соседство, но мы терпели их, ибо нам было некогда следить за их войнами. Кипели страсти.

Мы были НАД ними.
Нам даже не было смешно наблюдать их сутолоку. Мы были углублены в себя, заняты поиском смысла жизни.
Однажды Иной откопал в Земле кусочек нас, привязал к палке, и заставил служить себе. Это было странно.
Миллиарды лет мы созерцали и мыслили, и вдруг оказалось, что мы можем убивать. Убивать Иных.
И мы убивали. Вначале Иные довольствовались тем, что просто отламывали кусочек нас, и затачивали на Камне. Потом они научились подвергать нас огню и ковать из нас красивые пластины, которым убивали себе подобных.

Мы вдруг поняли, насколько мы разные. Кого-то из нас ценили,  на кого-то не обращали внимания.
Мы стали орудием убийства, кажется, мы только и делали, что проливали кровь Иных, убивая старых и малых.
Тогда мы решили, что в этом и есть смысл жизни - убивать.

Помню, из меня сделали изумительно прекрасную рукоятку для сабли. Меня украсили разноцветными, сверкающими Камнями. Мне принадлежал один знаменитый воин.
Он отличался кровожадностью даже среди себе подобных. Но как же он меня любил!
Он лелеял меня, ухаживал за мной, мог часами любоваться мною. И никогда, даже во сне не расставался со мной. Так и помер однажды ночью. Не выпуская меня из своих старческих рук.
Нас похоронили вместе, и снова я лежал в земле, пока меня не выкопала группа Иных. Как же они обрадовались, увидев меня! До поздней ночи они любовались мною, бережно передавая из рук в руки.
И той же ночи один из них убил своих приятелей.
Но я недолго владел им, потому что в ближайшем городе ночью, когда он спал, его убили мною же, как он убил своих спящих дружков.

Века промчались как одно мгновение.
Я убивал, убивал, убивал. Смерти Иных слились в одно кровавое месиво.
Клинок однажды сломался, не выдержав этой череды убийств, Камни выпали из своих гнезд, от долгого прикосновения рук, я истерся, мои филигранные узоры стали не видны, и тогда меня отправили в печь.

Там нас было много, мы нежились в жаре печи, и рассказывали друг другу, что видели в мире Иных. Но рассказы быстро утомили, потому что они были однообразны.
Мы убивали.
Это было скучно.
Тогда мы решили, что не может быть смысл жизни в убийстве, пусть даже никчёмного Иного, и стали надеяться, что уж теперь-то точно наша жизнь станет более осмысленной.

Из меня сделали массивное украшение с огромным бесцветным Камнем. Камень оказался очень симпатичным, и знал множество историй из жизни Иных. Но его истории тоже не очень отличались от моих. Только убивали не им, а ради него.
Мы очень приглянулись друг другу, сдружились, и надеялись, что навсегда останемся вместе. Мы с ним владели многими Иными. Все они так были похожи друг на друга, что слились в один образ. Кажется, все руки, на которых нас носили, были одинаково жирными, сальными и жадными. Но, все-таки, я запомнил одного Иного.

Чтобы заполучить меня, он пробрался ночью к человеку, который называл его братом и доверял безгранично, убил, и стал срывать меня с еще неостывшей руки. Я не хотел, чтобы эти липкие руки трогали меня, и как мог цеплялся за руку убитого Иного. Тогда убийца отрубил палец мертвеца и снял меня.

С трудом надев меня на свой жирный короткий палец, он долго любовался игрой Камня, довольно причмокивая толстыми мокрыми губами. Нас было много на его руках, настолько много, что он даже не мог сжать пальцы вместе. Все они были усыпаны кольцами с Камнями.
Мы размышляли, не это ли и есть смысл жизни  – узнать себе цену, стать предметом чужой страсти и алчности, ссор и поводом для убийства.

Я долго живу. Настолько долго, что все эти смерти Иных слились в одно большое убийство. Но даже я стал уставать от этих смертей.
Из меня грубо выковыряли мой прекрасный Камень, и снова отправили в печь.
Было так тошно от этих бесконечных потоков крови, что я даже не стал общаться. Да и остальные не общались, видно у всех было то же гнусное ощущение, и все стремились очиститься в огне.

После печи я попал в руки старика. Он как-то по-новому ласково гладил меня. Взгляд его не блестел алчно, а был грустен и мечтателен. Мне показалось, он знает все, через что мне пришлось пройти. Знает, и жалеет меня.
Потом он взял маленький молоточек, и сделал из меня Крестик.

Меня отнесли в Храм. Я ни разу там не был, и с большим интересом рассматривал убранство. Потом мне вдруг окропили Водой. Я внутренне напрягся было, но вдруг ощутил необыкновенное блаженство.
Я чувствовал, как с меня сходит вся грязь, смывается вся кровь. Я заново родился. И внезапно пришло понимание, что я рожден для счастья и радости, любви и нежности, защиты и красоты.
И когда я оказался на груди маленького, щупленького Иного, я понял, что отныне не он принадлежит мне, а я принадлежу ему, буду оберегать его, как он будет беречь меня.
И это было так приятно - принадлежать другому!