Воробей отпущения

В лесу были выборы. Царя хотели себе, птичьего. А воробей воду мутил. В смысле под ногами путался, как это обычно воробьи делают. Или еще чего-то там во время выборов начудил, версии разные ходят.
Наверное, хотел, чтобы царем его назначили. С мелкими ведь всегда так – кто росточком невелик, непременно хочет туфли на высоченной платформе, и  в начальники лезет, вот хоть и Ленина вспомнить. Однако никому из других птиц такая мысль в голову почему-то не пришла, у них иные были представления о царях. А чтобы то и дело на глаза не лез, на свою кандидатуру намекая, взяли, да лапы ему и связали. Вот так воробей и царем не стал, да еще, бедолага, с тех пор не ходит, а прыгает. Говорят, и несчастье любит сулить – если над головой туриста промелькнет, и чирикнет при этом, жди приключений на заднее место, если в форточку залетит – вообще к покойнику. Вот такая у воробья аура с тех памятных выборов пошла.
Самое удивительное, что наказали вроде как его сами птицы, а не в чести он оказался у людей. Наветы всякие начались, в глаза и за глаза… Даже, оказывается, наравне с одной зловредной нацией Христа он распинал. Есть такая версия, что воробей-то своим чириканием Христа и выдал. А потом еще и гвоздочки в клювике приносил да язвительно чирикал – «Терпи, терпи…» За что, в конце концов, был проклят, и его мясо запрещено было употреблять в пищу. То есть, по этой логике, быть сожранным с солью, перцем и всеми потрохами – оказывается, вполне богоугодное дело. Если ты, конечно, не шустрый и вороватый воробей.
Правда, есть его хоть и нельзя, зато истребление с давних времен грехом не считалось. Даже самое изощренное. И в печке он все равно бывал, да не раз, только по другому поводу. Юные, с румяными от ожидания любви щеками славянские девушки под новый год на воробьях гадали о замужестве. Для этого надо было шуструю птичку поймать (уже своего рода символ пленения мужской свободы), а затем бросить в печку. Поскольку дело под новый год, то и печь, понятное дело, не холодная стояла. Если воробышек голову от ужаса не потеряет, и быстро сориентируется, в какую сторону бежать, все будет хорошо. Воробей из печки вылетел, значит, и дочь из родимого дома скоро вылетит – к суженому жить пойдет. Ну а не вылетел – в следующий раз не будь дурой, и щелку в печи пошире оставляй, а то так и останешься вековухой.
Отношения воробьев с Китаем или Китая с воробьями – вообще отдельная тема. Повадились, понимаешь, хлеб у китайского народа тырить. Не сейчас, лет с полста назад. Даже не сам хлеб, а пока лишь зерно, но вред ведь от этого не меньший. Воробьями же народ не накормишь, а зерно они тоже быстро перерабатывают, и в переработанном воробьями виде на хлеб оно уже не годится. И рис, оказывается, воробьи тоже в охотку клюют. Это уж совсем ни в какие ворота, тут хунвейбины окончательно возмутились, и объявили священную войну вредным пташкам, замыслив операцию «Воробей».
Выглядело это так. Китайцев, вместе с хунвейбинами, ну очень много, и если они все разом вдруг по всей стране с мотыгами в руках из домов выскочат, то воробьи хочешь, не хочешь испугаются, и взлетят. А воробей, оказывается, птичка слабая. Он если больше сорока минут в воздухе летает, устает, и если ему приземлиться не давать, просто умирает. Чем китайские борцы с вредной пташкой и воспользовались. И выскочили, и зашумели, и крепко сжатыми в руках мотыгами (а у кого мотыг не было, просто тряпки в руки взяли) куда-то в небо погрозились. Результат налицо – воробьев по всей стране в момент не стало. И все дацзыбао.
Китайцы, кстати, еще долго от воробьев не отставали. Уже в наше время их ученые провели исследования, и первыми выяснили, что переносчиками птичьего гриппа могут быть в том числе воробьи. Все ж таки тоже птица, хоть и без меры жрущая драгоценный китайский хлеб. Выходит, хунвейбины еще когда все предвидели…
Однако мир в этот момент был озабочен совсем противоположной проблемой – тем, что воробьев в крупных городах становится все меньше и меньше. В Лондоне, скажем, их количество, не в пример голубям, за последние пятнадцать лет снизилось аж на 95 процентов! Да оно и у нас-то присмотритесь – воробьев не так много, как при советской власти. Власть тут, правда, не при чем, коли и в обществе развитого капитализма бьют тревогу по тому же поводу. В Париже воробьи сейчас находятся под присмотром местного музея естественной истории. Но тоже бегут, поскольку вновь сооружаемые здания для их жизни в столице Франции плохо приспособлены – щелей под крышами уже не предусматривают, да и насекомых, которых можно бы поклевать на сон грядущий, становится все меньше. Люди научились уже уничтожать жужжаще-кровососущих комаров и без помощи воробьев. Да и вообще экология крупных городов год от года все менее пригодна для комфортной воробьиной жизни.
Между прочим, проблема не такая и пустая. Во-первых, когда бегут коренные жители – это всегда повод задуматься. А во-вторых, в том же Китае в свое время быстро за голову схватились. Урожай-то без воробьев на следующий год оказался совсем никудышным – все всходы мошкара пожрала. Вот тогда-то они и вспомнили, как мотыгами махали, да приземлиться не давали, а поздно было. Пришлось объявлять операцию «Воробей-2». Теперь уже договаривались с товарищем по лагерю Фиделем Кастро, спешно ловили воробьев на Кубе, платили за них то ли качественными китайскими товарами, то ли настоящей китайской валютой, и самолетом переправляли в темных клетках (на свету воробьи так и норовят выскочить на волю и разбиваются о стенки) назад в страну не меньшей утренней свежести, чем приватизировашая это звание Корея и слабых урожаев.
Так что воюющий с воробьями платит дважды – сначала когда истребляет, потом когда закупает их вновь. Потому что хоть и вредная птичка, и клюет людскую пищу, и гвоздики мучителям самолично таскала, а без нее никак.