Уж замуж невтерпеж

ДАЧА N374


Я незамужем уже четыре года.
Может этого и мало, для того, чтобы почувствовать себя свободной, но вполне достасточно для отдыха от замужества. Время от времени стала заду-мываться о том, за какого мужчину я вышла бы замуж.
Во - первых, он не должен просто сидеть дома, хоть возраст его, -  должен быть пенсионный, - мне – то уже за пятьдесят,- мужчина, курсирующий ме-жду диваном и холодильником, это уже не мужчина . Я представляла его ху-дощавым, энергичным, в меру говорливым, внимательным собеседником,и  сексуально не озабоченным. Совсем уж равнодушного к женскому полу я бы не поняла, это выглядело бы как то неприродно, что ли…Но с другой стороны пожилого человека, постоянно желающего заглянуть под юбку такой же пожилой мадам представляла с брезгливостью. Эти отношения рисовались мне окутанные густым романтическим туманом: хорошее вино или, того лучше, коньячок, музыка…полная анестезия всего тела, а там уж как пойдет!
 О его бывшей жене я не хотела бы знать ничего, кроме того, что она у него была. Его внуков я хотела бы видеть по очень большим праздникам, как и его детей. На его даче я бы не хотела копать землю, сажать рассаду, таскать ее в ящиках по электричкам, травить вредных насекомых, вылавливать кротов, собирать колорадских жуков, достраивать дачный домик из лампача, ко-торый тоже придется делать собственными руками лета два кряду.Все это я уже пережила .
Заботиться о нем хочу. Кормить его вкусно, вовремя, лечить смогу ,если придется,- на это и терпения хватит и времени не пожалею да и умею все это делать. Дом в порядке буду держать, ни от какой женской работы не отка-жусь,- но ни детям его ни внукам не позволю сесть ни ему ни себе на голову.
Была у меня приятельница.Полная, ленивая, с чувственными влажными гу-бами, с крупными, желтыми от курева зубами, неразборчивая в знакомствах и связях. Глуповатая, но! - знающая себе цену. Эту цену когда-то сложила ей, наверняка, ее мать, - кто кроме матери мог заломить за такую, как Инка, та-кую приличную цену! И скорее всего сказала ей на ухо. А почему на ухо? Да потому, что мир обхохотался бы от услышанного!
Из того,что Инка умела делать, можно посчитать на пальцах одной руки: ку-шать (непременно вкусно!), одеваться (одежда должна быть классной!), раз-деваться эффектно. Я знала, что моя приятельница одновременно встречается с тремя мужчинами сразу.Зачем она мне объяснила очень доходчиво:
-Один для тела. Любовь хорошо делает.Второй снабжает меня и моих дево-чек –двое дочерей Инка растила –продуктами, путевками в дома отдыха. Ну а третий мужчина…Я его дедушкой называю. Тому лишь бы меня по ножке погладить.Денежек у него куры не клюют. Вот мне за великодушие и доста-ются все его денежки.
Я смотрела на Инку и не понимала, как же ее еще земля носит! Как?! Тут и дома управляюсь, и институт заканчиваю, и детей ращу, а все муж недоволен. Все не такая я ему.Скучная,-сказал как то. Простенькая…
Инка была не простенькая. Когда ни выйдешь в туалет, то стрелки на глазах правит, то трусики меняет. Специфика,- говорила, смеясь,- у меня такая!
Как-то я заметила Инке в личной беседе, что ее жизнь похожа на жизнь про-ститутки. Инку это ничуть не обидело, ответила она с великим спокойствием и достоинством:
-Да я и есть проститутка, но я шикарная проститутка и цену себе я знаю. А вот ты, ты - кто?
-Я честная жена, добросовестно выполняющая свой долг, обязанности…
-Да ты просто бесплатная б…. Вот ты кто! Посмотри, в чем ты ходишь! Вечно с сумками, круги под глазами, рот подковой, ногти…! Пальто сколько лет таскаеш? А белье? Что у тебя за белье? Показать не рискнешь мне, подруж-ке? Я подозреваю,что ты покупаешь его в центральном универмаге. Консер-вируешь, продукты таскаешь, сумчатая ты моя, детей,мужа обстирываешь, подрабатываешь, слышала я после работы мытьем полов. А ночью твой офи-цер сраный выпрашивает у тебя выполнения твоего супружеского долга...Что ты  ему там говоришь про больные яичники, про головные боли, про уста-лость? Так кто ты есть? Он же свое все равно возьмет, причем, бесплатно, а ты же его и его детей обслуживаешь всю жизнь за что? За то, чтобы назы-ваться честной и добросовестной женой! Да была б у меня твоя физиономия... Хоть я и со своей замуж только за миллионера выйду! Цену себе знаю, вот почему!
Тогда мне, наивной, поверить в эту сказочку трудно было , но вышла Инка замуж за миллионера из Австралии. Тот влюбился в нее на какой - то попойке начальников засолочного и тарно - бондарного цехов. В одном из них Инка секретаршей работала, успешно справляясь со сложной спецификой про-фессии секретарши. Любит Инку  миллионер беззаветно, увешивает то место, где у женщин бывает шея бриллиантами и называет ее не иначе, как «русская красавица»…
После такого поворота в жизни моей приятельницы я часто думала о своей жизни, о том, в частности, кто же я есть на самом деле? Но вот уже мне больше пятидесяти, я еще многого не поняла. Цены, в частности, себе я так и не сложила.
Прожив замужем (не путать с « за мужем»!) тридцать восемь лет, и теперь оставшись одна, я часто перебираю в уме все, что я умею, чем могла бы по-радовать своего мужа. Получается список достойный! Но при этом перед глазами стоит Инка с глазами индийской коровы, умеющая менять мужиков, словно трусики и профессионально красить свою наглую рожу. Стоит и твердит о цене, что надобно бы знать.
Готовить люблю. И умею это делать. Кормить,т. е. подавать, ухаживать за мужчиной во время обеда умею. И люблю это делать. Скора на руку, но не суетлива. Люблю чистоту и порядок, но в меру, я не стану вешать на вешалку платье, если мужчина сбросил с себя брюки и увлекает меня к кровати. Не стану бегать по квартире с увеличительным стеклом в поисках пятен на ков-ре, способна принимать гостей, легко собираюсь в гости, не придерживаюсь и не имею жестких принципов, мешающих жить. К деньгам особой любви не питаю, но и не транжирю их. Умею экономить, но не скуплюсь. Не жадничаю. Умею зарабатывать. Умею и люблю делать подарки, никогда не жалею на это дело ни денег ни времени на их поиски.
Сказать, что я красива - не посмею, хорошенькая - слово не про меня, симпа-тичная? Это тоже не подходит. Профиль правильный, шея не короткая, воло-сы прекрасные, руки с длинными пальцами, ногти не изуродованы, хоть чего только эти руки не делали в течение всей жизни! От природы я смуглая, губы полные, глаза зеленые, волосы каштановые. Не толстая. Да, петь люблю, на гитаре аккомпанирую себе. Шить умею, на велосипеде умею и люблю ездить. Архитектор в прошлом, понимаю что - то в практическом строитель стве, такие слова,как «брадмауэр», «швеллер», »балка», «простенок» не приведут меня в оцепенение, могу учавствовать в любых разговорах, «поддержать» любую тему, но не стану этого делать, тем более, что умею молчать. И это едва ли не главное мое достоинство, не говоря о терпеливости и почти кротости, что выработало во мне мое последнее замужество, а замужем я бы-ла за …корейцем.
Ну разве такая женщина не имеет права выйти замуж, - я не говорю за мил-лионера, - а хотя бы за того, кто не был бы сексуально озабочен?! Разве я много прошу? Всего - то!..
Разговорилась в электричке сестра моя с двумя мужичками, на дачу к себе ехала. Один, видать, под хмельком был, все комплиментами сыпал, о ее зе-леных глазах, улыбке говорил, признался, что лучшей партии для своего дру-га просто и быть не может! Сестра моя человек прямой и серьезный, сразу же прервала его, сказав, что она замужняя женщина, а вот есть одна та-кая,незамужняя. И к тому же,у нее точно такие глаза. Речь шла обо мне. Друг «жениха» распинался, описывая достоинства друга, - и непьющий он, и рыбак неплохой и охотник, и дачу имеет, да и с виду хорош! На клочке бумаги написали номер дачи, имя, отчество жениха. Сестра этот клочок сохранила. И вот этим летом, в один из солнечных дней я решила съездить на велосипеде по указанному адресу, водички попросить попить, или…спросить который час, или,к примеру, разведать, не продается ли вблизи какой - нибудь дачный участок. Посмотрю, каков, понравиться - попрошусь в тени посидеть, вдруг разговор завяжется? А может он - моя «лебединая песня»?
Думая приблизительно так, я одевалась, готовилась мысленно к встрече. Слегка подчеркнула губы, брови подвела, и как бы не любила это дело - даже ресницы подкрасила. На руль велосипеда повесила холстяную светлую сум-ку, что из Франции привезла, - вещь простая, но если в нее уложить букетик полевых цветов - она прекрасно подчеркнет мой романтический образ жен-щины бальзаковского возраста. Блузу надела белоснежную,простую, с  вер-тикально выстроченными складочкам, они подчеркнут мою стройную фигу-ру. Воротник «апаш» удлинит пусть не лебединую, но и не короткую шею. Туфли надела на плоской подошве, под цвет бежевых брюк. Ну а брючки, купленные мне дочерью хоть и в нешикарном, но все же европейском мага-зине, сидели на мне, как на девочке!
Сестра подшучивала надо мной, я отшучивалась… Набили сумку цветами, ложили их поэффектней.
-Жаль, фотоаппарата нет, классно выглядишь!
-Ничего! Я, если надо,смогу повторить! - пообещала сестре.
Села, поехала жениха искать.
О чем думала? Всего так намешано было у меня в голове! И какой - то легкий стыд. Хотя, кто знает, кроме меня и сестры, куда я еду? Никто! Ну, просто попрошу воды… Катаюсь я по дачному массиву, и все! Чувство неуве-ренности в правильности моего решения «искать жениха» улеглось, ноги крутили педали, я легко объезжала лужи, удивляясь тому, что на велосипед не садилась уже несколько лет, а еду легко! Какие там мои годы!..
Нашла улицу, номер нашла, постройка оказалась просто жалкой халабудой. Односкатная кровля была покрыта какими - то щитами, обломками шифера, крашеной фанерой и даже расплющенным цинковым корытом. Стены - не лучше. Казалось, малые дети где - то на свалке собирали все, что могли и по-строили себе «хатку». Может он рыбак и охотник хороший, но вот хозяин… Ладно, в конце концов сесть под этой халабудой, порисовать цветочки мож-но, жить - то я с ним на даче не собираюсь. Может, у мужика мотивации нет, вот он такую халабуду и построил. Во дворе никого я не увидела, зато сосед вышел на улицу и прямо от калитки стал вопросами меня «бомбить»: кого ищу, кто такая, чего надобно? Ответила, что дачу ищу под номером 374, слыхала, что Богдан Александрович намерение имеет продать ее, а я, стало быть, купить хочу.
-Никакого Богдана тут не проживало никада, тут женчина живет, с детямы. А вы хто ему будите?
-А может, вы слышали о таком, вспомните, я бы с ним поговорить хоте-ла,может и не здесь он живет!,- настаивала я. Поиски только начались, а по-хоже тут же и кончились, даже макияж некому продемонстрировать, не гово-ря уже о холстяной сумке, набитой цветами…
Сосед стал извлекать из кармана шорт мобильник. Карман был таким глубо-ким и так пришит, что мне пришлось деликатно отвернуться, так странно и долго дядька в нем шарил, извлекая мобилку, расставив ноги, и наклоняясь вперед. Обзвонив соседей, он объявил мне, что такого человека рядом живу-щие не знают
- Нима тут такого. Звиняйте.
Я извинила, сама извинилась, поехала проверить номер 1375, - вдруг сестра единичку потеряла, или, к примеру, у мужичка с электрички дефект речи, ну, не дефект, а вставная челюсть! Понятно, что слово «тысяча» могло  невнятно прозвучать, а сестра могла его просто не услышать! И потом, раз уж я реши-лась, пойду до конца. Что мне стоит съездить и разыскать номер 1374, раз я так легко нашла 374!.
Ехала тихо по дачным улочкам, любовалась цветами, что про-сто лезли сквозь щели в заборах, высовывая свои прекрасные любопытные головки на безлюдную дачную улицу. Парочку таких я сорвала, уложила в сумку, букет мой стал еще прекрасней, нарисую завтра, вместе с сумкой. Внутри меня время от времени шевелилось почти забытое чувство любви к дачной жизни. Когда - то я тоже имела дачу, любила очень все, что связано было с ней. Но муж мой крепко пил и скоро отравил мне не только любовь к даче, но и во-обще к жизни. Не хотелось вспоминать о плохом,но оно всплыло как музы-кальное сопровождение к тому, что я видела вокруг.
Нашла номер 1374. Совершенно заросший участок, заколоченные досками окна, на двери огромный, ржавый замок. И здесь, как говорят одесситы, моего жениха тоже «не стояло!».
Развернула свой велосипед, поехала обратно. Обиды, или раз-очарования не было, восемнадцать лет замужества за корейцем и столько же за донским ка-заком научили меня при любых отрицательных эмоциях впадать в состояние полной анестезии чувств. Потом, с кем - нибудь, рассказывая об этих поис-ках, я буду смеяться, острить, а может, всплакну: «Какие же они все таки, эти мужики!»… Но не сейчас.
Откуда взялась собачка на моем пути, я не заметила потому, что собачка бы-ла очень маленькая, таких или на руках носять, или в сумочках. Милое, ту-пое, безобидное существо бегало у меня перед велосипедом, виляя коротким хвостиком. Я старалась на него не наехать, смеялась и называла собачку ду-рочкой. Дурочка бежала и бежала у переднего колеса моего велосипеда, тяв-кала весело, звонко. Потом к ней присоединилась подружка побольше, и эта уже пыталась на меня лаять чуть погромче. Третью вынесла нелегкая со дво-ра и была она готова не только лаять, но и грызть мои бежевые, из натураль-ной кожи туфельки, что она и пыталась делать. Я все еще смеялась, но со-бачка с особым остервенением, - (видать хотела показать тем, двум, как надо встречать непрошенных гостей) хватала меня то за пятку то за носок. Я даже подумала: неужели тут так много ездит на великах баб в поисках женихов? Поддержать шавок ринулся из - за забора зверь покрупнее. Это уже был пес цепной, обрывок цепи болтался на ошейнике. И не какая - то там декоратив-ная собачка, а настоящая, здоровенная овчарка.
Долго овчарка не думала, она с протяжным лаем, оскалясь так, что видны были последние в ее пасти зубы, я еще удивилась, насколько похож ее оскал на улыбку,- ударила передними лапами меня в бедро.
Падая, я поняла, что надо бы успеть перекинуть ногу за велосипед, но падала я на правый бок, а привыкла вставать с велосипеда на левый. Все, что мне удалось, это вывернуться и упасть не на спину. Собаки обступили меня по-лукругом и продолжали лаять, некоторые просто хрипели от злости, я же, спрятавшись за велосипедом, отступала к забору, обеспечив себе безопасный тыл. Но прямо у забора я упала в канаву с водой… Что ж тут за дачи такие! Крепости, да и только! Осталось дождаться что в меня начнут из пушек па-лить… Овчарка, видать была главной и именно она решала, добивать меня, или отпускать. Еще раз ударив передними лапами о раму уже лежавшего ве-лосипеда, она спокойненько, - дело сделано! - убежала к себе во двор. За ней так же бесшумно, даже не тявкнув на прощание, как появилась так и исчезла вся ее собачья свита.
Я расслабилась, поняла, что больше собаки не вернутся, - они ведь победили! И в этот миг, поскользнувшись, упала теперь уже на пятую точку опоры в ту самую канаву. По лицу, шее, хлеснула листьями крапива, спутать ее обжи-гающий удар невозможно ни с чем.
Выбралась на четвереньках из канавы, сердце бешено колотилось, стыд, что попала в такую ситуацию просто не давал мне дышать. Ну зачем я здесь? Чтоб меня облаяли собаки? Зачем одевалась так тщательно, какие - то наде-жды питала, услышав еще зимой от сестры, что адресок в электричке полу-чила, пыталась представить этого человека, выпытывала у сестры подробно-сти разговора…
Идиотка! Идиотка! Трижды идиотка! Сиди себе в своей уютной, отремонти-рованной комнатке, сериалами балуйся, картины свои пиши, цветы рисуй, студию веди, с друзьями встречайся, раз в году во Францию съезди, к дочери, в рай европейский…
За - чем те - бе ид - ти замуж? Нежность в тебе осталась? Заботиться хочешь? Так себя пожалей! О себе так, как надо позаботься! Цену себе хоть в конце жизни сложи!
Адреналин - таки во мне бы – ы - ыл! Зря я думала, что анестезирована жиз-нью по самую голову. Стресс хороший получился! Уже не чувствуя себя не-вестой, пережив нападение собак, я шла как -то иначе рядом со своим вело-сипедом: локти врастопырку, словно собиралась бежать, или драться, или штурмовать электричку. Шагала вразвалку - ныл позвоночник, упала нелов-ко, волосы по плечам рассыпались веником,- шпильки где - то в крапиве ос-тались. Решила снова ехать, перекинула ногу через раму, почувствовала, что руль свернут, трель сломанной спицы в заднем колесе подняла мне настрое-ние.
Анекдот вспомнила. Корова вернулась в коровник со свидания. Ее кавалер  переусердствовал,  потому у нее рога скручены, как руль на моем велосипе-де, в челке трава застряла, колени в навозе, вымя набок… На вопрос подруг по коровнику: «Откуда?..», корова ответила: «От верблюда!».
Если сестра знает этот анекдот, она не должна спросить: «Откуда?».
Сестра встречала меня у калитки.
-А я слышу, собаки лают, не на тебя ли, случайно, напали?
Дальше она уже ничего мне не говорила. Я подъехала ближе и в пару секунд сестра меня рассмотрела повнимательней. Гримасы смеха и сочувствия так быстро сменяли на ее лице одна - другую, что можно было подумать: «Крив-ляется!» Но на самом деле, любя меня и уважая, сестра не могла дать волю своим чувствам, ведь вид у меня был такой, что надо мною можно было только смеяться.
На коленях красовались очень четко два грязно - зеленых травяных пятна. Туфли и белые носочки были испачканы глиняной жижей из канавы, в туфлях хлюпала вода и грязь, руль велосипеда свернут набок, сумочка моя с грязным веником вместо цветов и тоже грязная, висела на руле на одной ручке. В моих волосах, с утра навитых на бигуди и даже слегка залакирован-ных, было столько цвета крапивы, что можно было подумать, я это сделала специально, для выхода на сцену в детском спектакле, в роли…Кикиморы, например!
-Да тебя ж… нельзя одну из дома выпускать! - произнесла се-стра. - Давай, входи в домик, чтоб дети тебя не увидели, что мы им скажем? Испугаются…
Лицо и шею страшно жгло. И то понятно,- крапива… Рука в запьястьи быстро опухала, - выбила я все - таки руку. Как только рисовать теперь буду, кисть не удержать… Ни одна,имеющаяся у меня расческа, не вычесывала цвет крапивы, - слишком он был мелким.
Сестра стала тихо смеяться.
Я пыталась успокоить ее, но та смеялась и смеялась и похоже это уже была истерика.
-Же… же… жениха нашла? И вообще… Ты - откуда?
Мне ничего не оставалось ответить, как словами из известного анекдота: «От верблюда!»…