Никто не знал

(из старого)


Ясноглазый сборщик макулатуры и металлолома Геночка служил всем детям примером. Но никто не знал, что это он поджигает мусорные баки. Все думали на хулигана Валерку.

Валерка был хулиган и тюрьма по нем плакала. Он бил окна и не здоровался со взрослыми. Никто не знал, что потом, в армии, он погиб на учениях, спасая свой экипаж. Спасенные ходят на его могилу каждый год. А родители не ходят, потому что он сирота.

Геночка работал переводчиком в посольстве, делал карьеру. Никто не знал, что он был стукачом, сотрудничал с КГБ. А на могилу своих родителей он не ходит, потому что потом уехал в другую страну.

Еще во дворе жил Коля-моряк. Весь год он плавал, и соседи шептали, что жена ему изменяет. Потому что как же бабе без мужика? К тому же она курит, матерится и работает в газете. Никто не знал, что она не изменяла, она ждала своего Колю-моряка. Но он, когда приезжал, напивался как сапожник и ходил к соседке Настьке.

Был во дворе сапожник, дядя Яша, добрый человек. Всегда и соли отсыплет, и папироской угостит. И обувь соседям починит в долг. Никто не знал, что он вор, держит общак, и ходят к нему уголовники.

Если кому до зарплаты не хватало, шли одалживать к Бенимовичам. Они ведь евреи, значит богатые. Никто не знал, что у жены маленькая зарплата простой телеграфистки, а муж работал электриком в трех местах, и еще дежурил ночным сторожем сутки-двое.

Федька-бугай работал на кабельном заводе и нещадно лупил своего Гарика. К нему даже участковый ходил, которого вызывала Федькина жена: мол, убьет парня. Никто не знал, что Гарик – законченный наркоман. А родители молчали и не лечили его, потому что боялись.

Таксиста Моргуляна считали армянским подпольным миллионером. Никто не знал, что его папа проклял сына за то, что тот женился на русской. Папа-армянин ни копейки денег не давал, невестку не признал и внуков так и не увидел.

Весь день во дворе гуляла толстая Варька. Она единственная из всех была тем, кем и казалась: больной болезнью Дауна. С характерным своим сплюснутым лицом наблюдала она за жизнью двора из-под припухших век, и раскачивалась, и улыбалась глупой своей улыбкой. Но никто не знал, что она все видит и понимает.

И главное, всех жалеет.