Амазонская рота фаворита Потемкина

        Известно ли вам, читатель, об амазонской роте? История любит факты, но она умеет эти факты и предавать забвению. Может, поэтому и интересны такие страницы...

      Далекий 1787 год. Россия, поднатужившись на военном и дипломатическом поприще, присоединила на юге беспокойный Крым, вызвав гнев соседки-Турции. Князь Потемкин, истинный сын Отечества, не щадя сил своих,  а средств императрицы, развил бурную деятельность. Был заложен Севастополь, возник Херсон, основан Екатеринославль. Началось массовое заселение пустынного, но плодородного края греческими, немецкими, русскими поселенцами-колонистами.

       Екатерина Вторая возжелала самолично посетить эти благодатные земли Тавриды. Путешествие сие, блестяще организованное Потемкиным, поражало великолепием и выдумкой, а  уж по роскоши не уступало лучшим королевским дворам заносчивой Европы.

     Длился этот выезд-карнавал шесть месяцев! Для охраны помпезной свиты были затребованы и донские казаки. В старинных казачьих хрониках упоминается о походе донцов в цветущую Тавриду под командой полковников Мартынова, Грекова и других. Архив станицы Михайловской на Хопре (сберегаемый госархивом Волгоградской области) поведал нам о посылке казаков для встречи Екатерины при ее поездке, поставке погонщиков, лошадей...

       В станицу Михайловскую на Хопре, ни свет, ни заря, прискакал изможденный гонец с почтовой сумой. Среди депеш войскового атамана, сыскного начальства выделялся строгий ордер Потемкина: немедленно снарядить отряд боевых казаков в конвой государыни и ее вельмож в пути на Киев. Ведь она собиралась посетить и Дон, И Царицын...
      Казакам не впервой спешно собираться в путь-дорогу. Наметом выскочили верховые из родимой станицы в походном снаряжении. Ветер трепал чубы, звенели стремена, колыхались длинные пики. «Спаси вас Христос», — крестились вслед им бабы с мальцами.
     И вот позади далеко курени с плетнями, синий Хопер, густые потемкинские рощи, подаренные в урюпинском казачьем краю Екатериной  обожаемому  Грише Потемкину!
      Отряд спешно двигался через дикие степи, буераки и перелески на юг России, чтобы присоединиться к царскому поезду. Состоял тот из 14 великолепных карет, а к ним — двести экипажей со свитой. На каждой станции их ожидал свежий табун в 560 лошадей. Знатные иностранцы, послы со всей Европы следовали в нем, кормясь и греясь в лучах славы императрицы.

     В Киеве ее кортеж встречали бородатые казаки с Дона и Урала, задиристые запорожские казаки в ярких одеждах. Иноземные гости глазели на раскосых калмыков и кочевников-киргизов в чудных малахаях и одеяниях, с тугими луками и стрелами, а астраханские верблюды плевались на роскошные камзолы принцев.
      В дальнейшем пути в Крым сей необычный конвой оберегал государыню и ее драгоценную свиту.
     «Путешествие императрицы можно назвать волшебством, — писал участник принц де Линь, австрийский агент, генерал и остряк. — На каждом шагу мы встречали нечаянное, неожиданное. Там видели эскадры, там конные отряды, там освещение, на несколько верст простиравшееся, здесь сады, в одну ночь сотворенные...».

   На высоком днепровском берегу присоединился к свите любезно австрийский император Иосиф II. Душисто было вино, благоухали яркие цветы, ковром раскинулись зеленые степные просторы. Три тысячи донцов во главе с атаманом сопровождали этот поезд. Отчаянным казакам места эти ковыльные были не в новинку:
    — Поди двести лет бились здесь наши деды и отцы с нехристями татарами, турками, — гутарили станичники, покачиваясь в седлах. — Немало людей вызволили из проклятого полона, да и казачьих головушек осталось немало лежать в земле.
 
       Светлейший князь Потемкин, гораздый на выдумки, не давал скучать в пути.
Вот внезапно в степи с разбойничьим свистом показались казаки и, ловко джигитуя на полном скаку, вихрем проносились мимо карет. Волной накатывалась казачья лава и казалось — вот-вот сомнет и поглотит царскую свиту.
     Господи, еще не успел стихнуть визг придворных фрейлин, как из-под земли выскочили орущие и размахивающие обнаженными саблями орды крымских татар на горячих скакунах, вызывая вопли и ужас барышень. А вдали в клубах пыли неслись караваны горбатых верблюдов, ордою двигались диковатые калмыки, пуская вверх тучи стрел.

    Императрица и Иосиф II, дабы лучше видеть маневры казаков, поспешили взобраться на земляные валы. Равнина перед ними, подобно муравейнику, кишела лихими наездниками, мчавшимися во весь опор, то нападая, то отбиваясь один от другого, что создавало впечатление настоящего сражения. Ржали, сшибаясь, кони, взметывались вверх пики, гремели в дыму выстрелы...
       Екатерина была поражена необычной баталией:
      - Князь, вы удивили меня этим удачным сюрпризом! Думаю, ни одна кавалерия в Европе не может сравниться с моими удалыми казаками! Куда до них басурманам!».

      После зван был милостиво донской атаман и государыня много его расспрашивала. Тот обмолвился, что донцы в военных походах делают до 60 верст в сутки и сходу вступают в бой с неприятелем.
     Весь вечер только и было разговоров о лихих казаках. На следующий день императрица собрала в походной шикарной палатке званных гостей — казацких офицеров-рубак. Пожаловал достойно и сам атаман с женой, невесткой и дочерью, весьма приглядными. Иностранцы не отводили глаз от донских дев в длинных платьях из золотой и серебряной парчи, в собольих шапочках, расшитых жемчугом. Чернобровых красавиц украшали изящные дорогие браслеты и нитки жемчуга. Их тепло обласкала государыня.    
     Затем казачьи старшины и двести седовласых ветеранов приложились к руке императрицы — и снова в путь!

     Темными ночами дорога освещалась громадным заревом костров под присмотром чутких конвойных казаков.
    Современник удивлялся: «Откуда взялись строения, войска, народ, прекрасно одетые татары, казаки, корабли! Придумать нельзя, чтобы пересказать... Я ходил как во сне... Сам себе не верил!».

     Да, Потемкин крепко потрудился, чтобы ублаготворить и поразить императрицу. Однако самый необычный конвой-сюрприз ожидал Екатерину впереди, в древнем местечке Балаклава.
       Ранее на имя командира Балаклавского полка премьер-майора Чапони   был доставлен ордер князя Потемкина. Прочитав его, даже дерзкий Чапони обомлел:
    — Одно дело заниматься выучкой с солдатами-мужиками. Князь же повелел к приезду государыни вымуштровать роту из благородных жен и дочерей балаклавских греков. Где это видано было? Ведь надо набрать сто особ, да самых приличных, сластолюбивый князь в этом толк понимает...

     Не в шутку встревоженный, Чапони скорехонько вызвал капитана Сарандова:
— Сам Бог велел вам выполнить прихоть князя: срочно подберите, оденьте да вооружите роту из самых пригожих женщин. И чтоб мужским духом в ней не пахло.
А командиром отряда будет... ваша жена, бойкая Елена Ивановна…

    Пролетели суматошные дни. И вот в огромной аллее, уставленной пахучими апельсиновыми и лавровыми деревьями, у Балаклавы, выстроилась женская рота для встречи императрицы.

    Командир, смуглявая и ладная Елена Сарандова еще раз окинула взглядом подчиненных. Под каждой гарцевал красавец-конь.
     Все они, как на подбор, женщины сжимали в руках длинноствольные ружья. Цветущие и молодые всадницы красовались в роскошной форме. Стройный стан обтягивали курточки зеленого бархата, отделанные золотым галуном. Переливались малиновые бархатные юбки с золотой бахромой, обрисовывая бедра. Изящные головки венчали белоснежные тюрбаны, усыпанные золотыми блестками, развевались пышные страусовые перья. Не хочешь, да заглядишься на пригожих воительниц!
     Раньше всех здесь очутился увешанный регалиями шустрый австрийский император Иосиф II, жаждавший осмотреть развалины древней крепости и Балаклавскую бухту.
 
       Встретив неожиданно среди кущ женский военный отряд, он вначале остолбенел! Словно экзотические цветы благоухали жгучие и пышногрудые гречанки.
      Оглядевшись, Иосиф не растерялся и запечатлел поцелуй на горячих губах Елены Сарандовой. Это вызвало волнение среди вооруженных амазонок, на щеках их заиграл румянец.
     Но командир быстро успокоила подчиненных:
     — Смирно! Вы видите, что император не отнял у меня губ, да и своих у меня не оставил. Так что пугаться вам нечего!
    Слово «император» успокоило воительниц, которые не знали, кто такой этот дерзкий вельможа.

      Кареты с Екатериной и Потемкиным, графами и сановниками встречала рота громовым салютом. Амазонки, сопровождая свиту, скакали над пропастями на лошадях и палили в синее небо из ружей. Рослые донцы-молодцы задорно усмехались, глядя на ловких наездниц.   
       Государыня, бес в юбке, сама щеголявшая в молодости в мундире Преображенского полка, оценила по достоинству конвой амазонок, их выправку. Поцеловала смутившуюся Сарандову в губы и потрепала ее по плечу.
    — Поздравляю вас, амазонский капитан. Ваша рота вполне исправна, я ею очень довольна. Вы можете потягаться даже с казаками-удальцами, но, думаю, что от них не спастись ни единой амазонке, — рассмеялась шальная императрица.

      Кортеж двигался на Бахчисарай, опаляемый степным солнцем и сопровождаемый удивительной кавалькадой. Дружно приветствовал появление поезда отряд албанцев числом в 600 человек, вооруженных ружьями и составленный опять же неугомонным Потемкиным.
      И гордые албанцы заглядывались на ладных амазонок.
     -Неча на них косоротиться , — хмурились казаки, любовно  поглажиая рукоятки сабель!

     Императрица удостоила албанцев похвалы; благосклонно отнеслась к обожавшей ее Елене Сарандовой, допускала к своей особе.
    — Такой необычной женской роты я не знаю ни у одного государя Европы. Мои храбрые амазонки достойны награды. Жалую им десять тысяч рублей на наряды и сладкое вино. Прелестному командиру дарю на вечную память бриллиантовый перстень.
      Повеление государыни было исполнено и награда немедля была вручена всему отряду, с которым с сожалением распрощались конвойные казаки.

      В охрану вместо амазонок включился отряд татарской конницы на великолепных лошадях и в роскошных одеждах. Иностранцы удивлялись:
    — Эти непокорные татары недавно возмущались, что из них хотят образовать дисциплинированный полк. А сейчас императрица — отчаянная женщина! — окружила себя тысячами вооруженных до зубов мусульман — врагов христиан.
Неужели не  страшно этих головорезов?
       Екатерина отвечала, не моргнув:
      — О нет, усилиями   Потемкина эта татарская орда готова хоть сейчас стать на мою защиту. Смотрите, даже детки татарских мурз собрались, чтобы приветствовать меня, их повелительницу.
       Вояж в Крым подтвердил Турции военную стать российскую. Это сдержит ее аппетит, но надолго ли?

     На обратном пути из Крыма казаки продолжали нести охрану царской свиты.    
     Поговаривали, что среди них видели переодетых в казачьи мундиры балаклавских девчат,горячо влюбленных, пускавших слезы  и не пожелавших расставаться с приглянувшимися чубатыми парнями.  И долго ли здесь было до молодого пылкого греха?.. 
       Вернувшись из похода в станицы донцы не однажды вспоминали цветущие южные края, пылких амазонок, а востроухие казачата, выросши затем, рассказывали о том своим детям, а те — своим, а я — вам, уважаемый читатель.

      Не эти ли рассказы-пересказы породили потом на  донской реке Хопре легенду о  своих амазонках?
    В этом предании женщины-казачки, обряженные в мундиры и шаровары, при форменных пиках и шашках встречали мужей — победителей над войском супостата Наполеона. На станичном плацу три сотни верховых казачек, завидев донского героя-атамана Платова и своих мужей, пальнули залпом из ружей в их честь. Затем с джигитовкой, с шашками проскакали мимо удивленных воинов. После донские амазонки устроили знатный пир-угощение.
     Ведь в старину нередко отчаянные казачки во время опасности надевали мужскую одежду, брали оружие и защищали кровью своей городки наравне с мужчинами.

         Какова же дальнейшая судьба Елены Сарандовой?
Шли годы. Почил в бозе австрийский император Иосиф II. Скончалась Екатерина Великая, «сидя на ночном судне».
      Сарандова пережила их, Бог отпустил ей жизни более 90 лет. Другой ее муж, Шидянский, уйдя в мир иной в чине титулярного советника, не оставил ей большого достатка. Она прозябала в одиночестве глубокой старости. К тому времени ветхая старушка потеряла еще и зрение, пребывала в нужде, запаршивела.
       Как это часто бывает в истории, о ней напрочь забыли.

     Но как-то осенью 1848 года наместник князь Воронцов получил от безвестной вдовы Шидянской горькое прошение. Отчаясь умереть от голода и болезней, она просила, «находясь в крайней бедности», об исходатайствовании ей «щедрот императорского величества единовременного пособия». Умоляла помочь, как бывшему командиру славной амазонской роты Екатерины Великой, что вызвало при дворе удивление и... дотошную проверку…

      Закончилось все благополучно.
     По высочайшему повелению бывший командир амазонской роты, к радости своей, получила на содержание 300 рублей звонким серебром и, надеемся, счастливо дожила остаток дней своих в славном городе Симферополе.
     Об огромном бриллиантовом перстне ее, по дарке Екатерины II, ходили разные слухи, но истинная судьба его мне неизвестна...
     А со старинной литографии глядит на меня  лихая амазонская рота, встречающая российскую императрицу...
      
              ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2011/06/24/876