Как на подковах

Иду я по двору и вижу, как навстечу идет женщина с собакой, а рядом, какая-то дворняга. Ну совершенно беспородная шавка, но не маленькая, а средних размеров. Она бодро так обгоняет своих спутниц и, словно нарочно громко цокает по асфальту, как будто это какой-нибудь скакун. Я вдруг и вспомнил самострела Сашу, который многое рассказывал про свою колли.
 Да, довольно странный был мужик. Работал простым электриком у нас, вдруг однажды говорят: "...из самодельного пистолета сделал выстрел в свою голову..." Слава богу не до смерти. А колли его по ночам так ходила по квартире, что невозможно было не проснуться. Как они ставят подушечки своих лап, что громко топают? А иногда выпускают ногти, и уже выходит металлический звук.
 Вспомнил и Олега- моего деревенского приятеля, который был охотником потомственным, и собачником, конечно и однажды, дразнясь, пересказывал рассказ Граси Львовой. Та была в лесу и спугнула "страшного" зверя, "...А он как кованый по дереву-то пошел..." И эти слова я пронес через многие годы, даже не до конца воображая, как это рысь уходила от той маленькой, благообразной улыбчивой старушки Аграфены? Но в данный момент, мне предствился и тот хищник, и испуганная дама и звук шагов. Видимо, дерево стояло не вертикально, а под уклон. А зверюга не старался таиться, а напротив, устрашал своею мощною поступью. Ведь когда надо, они могут ступать и так тихо, что их мышь не услышит, а иногда топают, будто их подковали. Умеют же!

Нынче много рыси развелось в наших лесах. Леха Кирилов хвастал, что за прошлый сезон семь штук подстрелил.
 -"Это же не шутка рысь в лесу взять", -говорю ему.
-"Пустое, с собакой же..."
-"Ах, да, с собакой, конечно..."
Стоит ли спорить с заправским охотником, но, думаю, он и соврет, так дорого не возьмет. Я, к примеру, совершенно не могу ничего придумать, хотя, казалось бы сочиняй. Лист бумаги все стерпит, читатель не смотрит в глаза, ври- не хочу.
 
 А Леха, однажды, вот что наплел. Останавливались они у меня в Москве как-то с его шурином, улеглись спать, он и говорит: 

  "Я за всю жизнь пару медведей добыл. Одного, что поменьше, на Пропасти взял, уже на границе с Тверской, от деревень от всех далеко. Оказался я в самой глуши, на болоте, вижу  выворотень. Огромная елка лежит а на ней снегу гора. Собаки забеспокоились,  не лают, а скачут, тонут по шею. А я на лыжах,- "Дай-ка,- думаю, - взберусь на верх. Снег-то рыхлый, и провалился местами. Видно запах-то, пошел, ох собаки и заметались. Многие собаки вообще боятся медведя, и даже по следу не идут, а так и запищит. А мои  забеспокоились, шерсть вздыбилась, зарычали, ну и понеслись от макушки елки, к комлю, и назад.  Елка громадная, еще вся в хвое, видно по осени упала. Я стою на ветках,  а там видно местами, как он бегает из края в край, я прицелился и из обоих стволов...  Сразу наповал."

 Про второго медведя, его шурин не захотел слушать, спать было надо.
 А я и подумал, что-то уж очень он нас за дураков держит, ель, ведь суковатая, если она упала, то ветки ее как сверху, так и снизу, как рогатки, под нею не побегаешь, а то медведь, он не паучок какой-нибудь и не заяц, ему много места надо. Да и мужества надо много, чтобы взобраться на поваленное дерево, под которым дикий зверь мечется.

 Другое дело М. Пришвин писал про медвежью охоту. Там достоверно и весьма похоже на действительность. Берлогу покупают у бывалого охотника, который ее нашел еще до снегов. Приезжают к нему несколько человек, матерых медвежатников, идут затемно к месту. Охотник подводит, показывает, сам в сторону. А уж остальные встают по кругу, да подальше, так чтобы друг друга не перестрелять. А один с жердиной подходит к лежке и начинает тревожить зверя.

 Классик писал, будто сам и тревожил, сам и выстрелить успевал, меткий был. Ну и смелый же, у него писано, что он даже на тигра охотился.
  Как тут умудриться не попасть под него, не говоря о том, чтобы выстрелить успеть, даже не представляю.


  А рысь в зоопарке вроде бы не велика, но однажды, когда я еще учился в школе,  учитель труда добыл одну не далеко от нашей деревни. Огромная шкура, растянутая на рамке из досок висела за печью, и он с гордостью и сладкой улыбкой показывал нам. Но, потом-то я подумал, что не собака ли это большая была. Николай Палыч мог и перепутать. Но в тот-то раз мы с отцом даже следы видели, когда шли по дороге днем накануне. и когда я спросил Лесина, не у Большой ли березы он взял след, тот  подтвердил, что его собака там начала преследование. След шел из за реки и прямо через дорогу в лес. Отец обратил внимание и предположил, что это может быть рысь, так что, то повествование могло быть и достоверным.
А охотником он был очень заядлым. Я все приставал к нему, чтобы он мне нашел хорошего щенка лайки и всякий раз он мне все отказывал, пока однажды не дал адресок. Поговаривали, что он любил горькую... Ну и видок его после выходных бывал похмельный. Однажды с большой печалью сообщил, что застрелил свою гончую по ошибке. Когда я читал про такой же случай у М. Пришвина, вспомнил и его рассказ, как он, слепой растяпа, под вечер шел по распадку, и увидел зверя, крадущегося вдоль мелкого кустарника. Ну пальнул, долго не думая. Благо ружье новое было, двустволка двенадцатого калибра. Долго скорбел, а собаку не вернешь... Вот он-то мне и рассказывал, что у собаки должны быть пАноготки, с ударением на первом слоге. Будешь выбирать, обрати внимание, и чтобы нЁбо было черное. В самом деле на задних лапах,  есть у них ноготь между ступней и коленом, вот им-то, похоже и стучит собака, когда бежит, ибо этот ноготь свободно болтается на шкуре. Но может быть стучат все ногти, одновременно касающиеся твердой поверхности, а он получается, как наш большой палец на руке, но совершенно бесполезный. А нёбо у щеночка, которого я тогда приобрел было черным. 

 Хорошая собака была, послушная, добрая, ласковая, похожая на лайку, но не породистая. Большие надежды возлагал я на Пальмочку, старался воспитать из нее охотничью, но не получилось.