2012

Я не имею ни малейшего представления, что мне делать! Мне больно и одновременно противно наблюдать за всем, происходящим там, внизу. Они, копошатся, мечутся, что-то пытаются сделать, лишь бы продлить своё жалкое, никчёмное, грешное существование. Они забыли обо мне, вспоминают моё имя лишь в минуты уязвимости, когда им плохо, и они не видят никакого выхода из трясины, в которую сами же себя и вогнали. Конечно, тогда начинаются мольбы, причитания: «Всеотец, милостивый, могучий, всесильный! Помоги мне, своему смиренному рабу». Рабу? Смиренному? Они сами верят в то, что говорят?!  Да, я милостив, могуч, всесилен… Но даже моему терпению может прийти конец. Разве история с Ноем ничему их не научила?!
Ладно бы мелкие грешки, я могу простить это. Совершенно безгрешных людей не существует. Но они же не ограничились этим! Что я  могу сказать, глядя на младых отроков, которые за один вечер нарушают по несколько моих заповедей? Молчишь? – Высокий седобородый старец взглянул на птичку, сидящую рядом с ним на терновом кусте и с интересом глядящую на него. Кажется, она внимательно слушала. – Вот и я молчу! У меня дар речи пропадает от такого зрелища. Девочке пятнадцать лет, а она уже пристрастилась к зелью Лукавого, к алкоголю. И это будущая мать, продолжательница рода, хранительница домашнего очага! Она пьёт горькое зелье и курит сигарету. Подумать только, вдыхает в себя дым, опаляет себя изнутри. Грешники лишь после смерти начинают дышать едким воздухом вечно пылающего Ада, а она совершает подобное ещё при жизни!  Видишь ли, она глушит в себе страдания, заливает алкоголем воспоминания, разъедающие её душу. Ты спросишь, какие воспоминания? Конечно же, ещё об одном грехе, но уже более тяжком. Она вспоминает, как месяц назад лежала в белой комнате на столе, раздвинув свои худые, детские ножки, а люди в белых халатах беспощадно терзали её утробу, прерывая нить ещё толком не успевшей зародиться жизни.  Да, она поступила ужасно, решившись на такое, но сопоставим ли её поступок с поступком эскулапов, которые абсолютно осознанно нарушили заповедь «Не убий»?!
Теперь другой вопрос: а как же отец ребёнка? Как отец? А? Лично я не знаю, и отец не знает, и сама девочка не знает тоже. Она, просто-напросто, забыла, кто отец её ребёнка. Хм, ребёнка… Нет, не ребёнка, зародыша, который никогда уже не станет ребёнком. Да, она забыла, ведь на той вечеринке она была пьяна и ничего не вспомнила на следующий день. Мыслимо ли дело, пятнадцатилетняя девушка напилась совершенно одна в компании пятерых взрослых парней?! Только не нужно говорить, что она не знала о последствиях! Прекрасно знала, даже больше: она сама этого хотела. Ведь это такой позор, остаться последней девственницей в классе. Теперь она может радоваться, она больше не девственница, в отличие от большинства подружек, которые только и умеют, что языком трепать и красочно описывать свой не существующий «первый раз».
Она заливает своё горе водкой, а её несостоявшийся супруг в это время идёт зарабатывать деньги. Ну, как зарабатывать… Слово «зарабатывать» подразумевает вознаграждение за выполненную работу, а этот парень просто берёт нож и направляется к тёмной подворотне, выжидать невинного прохожего. Он заберёт у него всё до последней монеты, угрожая кровавой расправой, а если тот не подчинится, и убить может. Скорее всего, так, рано или поздно, и  случится! А что дальше? Дальше одно: тюрьма и гибель без того падшей личности. Зря тюрьмы называют исправительными заведениями, они не исправляют, лишь вгоняют людей ещё глубже во грех. Я уже не говорю о греховных отношениях, царящих по ту сторону решетки. Подумать только, одни мужчины принуждают других к акту любви. А как же основное предназначение этого явления, продолжение рода? Какая мерзость, это даже любовью назвать нельзя! К слову о любви, кто-то из ныне существующих ещё способен испытывать чистую, бескорыстную, настоящую Любовь?! Можешь не отвечать, всё и так понятно. А вот ещё, что меня поражает:  я понимаю, почему заключённые предаются греховному прелюбодеянию, их душа черна, они не ведают, что творят. Но люди, добровольно ушедшие от мира сего, монахи… Разве монастырь не должен быть оплотом чистоты и Божьего слова?! Как это ни прискорбно, и там с каждым днём появляется всё больше и больше содомитов!
А правители государств? Разве они не должны быть мудрыми пастырями своего народа, не должны вести людей к благополучию, подобно тому, как Моисей вывел иудеев из Египта?! Они же думают лишь о собственном обогащении, стремятся накопить как можно больше денег, которые им никогда в жизни не потратить полностью! В этом греховном порыве они забывают обо всём, идут по головам родных и близких и, что самое ужасное, они искренне считают себя праведниками! 
Понимаешь, я устал видеть всё это и тщетно пытаться направить людей на путь истинный. Может нужно просто поступить так же, как с современниками Ноя? Только теперь не оставить ни единого шанса этому грешному человечеству, проще начать всё заново. А может дать им шанс, может лет через сто всё вернётся во круги своя? Как ты думаешь, друг мой? – Обратился старец к птице. Та наклонила голову, посмотрела на него и, чирикнув, улетела. – Вот так всегда, придется думать самому. А что, если попробовать иначе? – Он погрузил руку в складки хитона, в который был облачён, и достал оттуда серебряную монету. Недолго посмотрел на неё и, внезапно улыбнувшись, подкинул. Блестящий кругляш, отразив блик солнца, несколько раз перевернулся в воздухе и упал на землю. Старик, не спеша, подошел к упавшей монете, поднял её, посмотрел на ту сторону, которой она упала кверху, и чуть слышно произнёс: «Что ж, да будет так!».