Искупление глава 9

                -  9 –


        Шел девятый день пребывания Сергея в больнице. Дела на поправку шли успешно: правая рука освободилась от бинтов, обожженные фаланги пальцев затянуло молодой кожей и на ней проступили пятнышки, словно веснушки. Оставалась забинтованной левая, поскольку в районе запястья молодая кожица не окрепла и покрывалась трещинками из которых сочилась сукровица. Руку мазали мазью, присыпали сверху тальком, а затем накладывали бинты. Не беспокоило и горло: лишь временами, после разговоров или кашля, оно давало о себе знать легким першением. На утреннем обходе врач Галина Юрьевна внимательно осмотрела горло, а затем руку, предварительно сняв повязку.  Удовлетворительным тоном сообщила, что пора на выписку. «Давайте, прямо сегодня и выписывайте, Галина Юрьевна…»- попросился Сергей изрядно устав от однообразного пребывания и процедур. «Не торопитесь, больной, еще дня три потерпите… Рука вот, ваша беспокоит меня. Ведь вас выпишешь, так вы в работу включитесь, а там и до абсцесса недалеко… А это может и к гангрене привести..»- строго отозвалась лечащий врач на просьбу больного.         
        Повышенная забота о Сергее со стороны медперсонала, скорее всего, питалась визитами к нему разных лиц с цветами и дарами да и молва о нем и его подвиге на пожаре, также внесла свою лепту в уважение и почитание. Повышенное внимание и пиетет в обращениях к нему смущал его, и Сергей не знал как себя вести: то ли изображать из себя знаменитость, то ли олицетворять скромность и доступность?.. Быть самим собой в глазах персонала больницы и соседей по палате, казалось ему легкомысленным и не соответствующим обретенному  им общественному статусу.         
        За окном уже второй день моросило. Простоявшая почти две недели жаркая, сухая и почти безветренная погода сменилась осенними сумерками. И заморосил нудный мелкий дождь. Временами сквозь небесную хмарь проглядывало солнце, и оно, осмотрев прилегающую местность, и, не найдя ничего значащего, достойного своего взора, снова пряталось за небесный серый полог.
       А ночью, ближе к рассвету, разразилась гроза с громом и молниями. Проснувшись, Сергей увидел в окне при вспышке молнии фигуру Тишкова. Он стоял у окна, и хотя лица его не было видно, по высокой фигуре и фуражке на голове Сергей догадался, что это Тишков, и он смотрит на него. В груди у Сергея похолодело, и он в оцепенении, затаив дыхание, смотрел на тень старика, которая то появлялась при вспышке очередной молнии, то исчезала… Наконец еще раз блеснула молния и старика в окне уже не было. Еще несколько минут Сергей, пребывая в тревоге, смотрел на окно, ожидая появление старика, но тщетно…"Опять привиделось", - облегченно вздохнув, он уснул спокойным сном.
       Утро после грозы было сияющим, ликующим и торжественным! Словно природа, как перед визитом особо важной персоны, провела генеральную уборку, навела чистоту и лоск во всех своих пределах и предметах. Особо важная персона, в лице восходящего солнца, радостно отобразилась во всем, что способно отображать, словно она была довольна наведенным порядком и чистотой во вверенном ей пространстве. Сияя с небес, перекликаясь в лужах, стеклах окон и влажной листве, солнце, сопровождаемое хором певчих пичуг, степенно поднималось в зенит, источая звонкие брызги лучей, как щедрый повелитель бросающий горстями золотые монеты в толпу своих подданных.
      - Сергей Дмитриевич, к вам опять делегация в погонах и со цветами, - сообщила ему дежурная сестра, когда Сергей воротясь после уколов, глядел в окно, переживая радостное наступление дня.
        "Поди, Огородников со свитой нагрянул", - подумал Сергей, спускаясь вниз, - Вот и природа возликовала поэтому, наверно…"
        Начальник отряда стоял у открытой двери на улицу и курил. Свита в лице Коногонова и кадровички Наташи расположилась на мягкой кушетке. Рядом лежали цветы в целлофане и пластиковый пакет, откуда торчали коробки с соком. Войдя из коридора в комнату приема посетителей, Сергей поздоровался. Огородников обернулся и приветливо улыбнулся:
       - Как самочувствие, боец пожарной гвардии?..
       - Бодрое, Евгений Алексеевич!.. Завтра на выписку…
         Огородников подошел и пожал Сергею руку. Работница отдела кадров вручила цветы и ласково улыбнулась.
         Пожал руку комиссар и, кивая головой на пакет, сказал:         
       - Тут мы тебе набор соков разных привезли… Тебе очень полезно пить…
       - Спасибо, - пробормотал, смутившись Сергей, - Меня и так тут закормили, натаскали всего… Спасибо, хоть соседи по палате помогают…
        - Ты вот что, Костромин, не смущайся, а принимай как должное, - заговорил Огородников, - Я приказ от имени отряда подписал о премировании тебя в размере должностного оклада… Отправили представление на тебя в Главное управление, чтоб там на своем уровне отметили… Может, медаль за спасение дадут…         
        - Не стоило бы все это затевать, Евгений Алексеевич, - нахмурившись и потупив глаза, заговорил Сергей, - Что я такого сделал?.. Ну, вынес ребенка, так моя работа такая: тушить да спасать… Такая же по значимости и необходимости, как работа токаря или технички…
        - Что работа такая, то действительно так… Только не в каждой сфере приходится рисковать жизнью и здоровьем во имя спасения других… Скромность красит человека, Костромин, но в данном случае неуместна! - строгим голосом отозвался Огородников.
        - Вы же ведь не все знаете, Евгений Алексеевич, - подняв на начальника отряда глаза и, продолжая оставаться с хмурым выражением лица, Сергей решил высказать то, о чем он не осмелился сказать Даниленко, поскольку оперативный сам пребывал не в своей тарелке и вряд ли смог адекватно оценить поступок, - Не заслуживаю я никаких почестей, а медали – тем паче…      
        - Постой, постой, - не дал договорить Огородников. Он, положив руки на плечи Костромина, встряхнул его и, глядя настороженным взглядом в глаза Сергея, продолжил: - А ты случаем не пьян?.. Нет.. С чего это тебя понесло?.. А ну-ка, пойдем, выйдем на улицу да поговорим без свидетелей… Ждите меня здесь, Олег Валерьевич… А еще лучше - отнесите цветы и сок к нему в палату. А мы с Сергеем Дмитриевичем побеседуем по душам, - отдав распоряжение, Огородников вышел. Вслед за ним проследовал Костромин.
         Следуя за Огородниковым, который при своём высоком росте и решительности в фигуре шагал широко, Сергей отставал в своих тапочках, к тому же,  он обходил лужи, боясь намочить мягкую обувь. Начальник отряда на полпути остановился, резко повернулся и, дождавшись Сергея, сурово спросил:
       - Так, что ты там мямлить мне начал относительно награды?..
       - Там на пожаре, в комнате, когда я мальчика вытаскивал из шкафа, я видел, что рядом, в двух шагах окно, -  Сергей начал рассказывать о том, о чем в другой раз бы и не признался, - Мне надо было просто выбить, высадить окно и вылезти вместе с мальчиком, ничем не рискуя, а я в дальнее, раскрытое подался… Мне окно было жалко ломать… А я не имел права рисковать жизнью ребенка!.. Понимаете, Евгений Алексеевич, я на весы жизнь ребенка положил и это окно!.. Я свою жизнь не имею права положить на весы, а тут окно… Конечно, Евгений Алексеевич, я не знал, что пламя так всколыхнется, просто надеялся и просчитал, что успеваю проскочить… Не имел я права рисковать, даже одним процентом риска!.. Я ж ведь нарушил главное правило: воспользоваться коротким и безопасным путем… Меня ведь наказывать надо, а вы…
         Минуту начальник отряда молча всматривался в лицо Сергея, словно пытаясь понять причину столь неожиданной откровенности начальника караула. Наконец он отвел глаза, достал сигарету и закурил.   
      -Вот если бы, Костромин, я тебя не знал, не слышал о тебе от Журовой и Даниленко, то посчитал, что ты благородство передо мной разыгрываешь, Фому Опискина строишь из себя… Нет, Сергей, похоже, ты святее Папы римского быть не пытаешься… Честно сказал о том, в чем большинство из нас вряд ли признается, - Огородников помолчал и, пару раз затянувшись, продолжил: - А ты знаешь, Сергей, я вот сейчас как никогда доволен, что не ошибся в тебе, когда подписывал приказ о назначении тебя на должность начкара. И вовсе не потому, что грамотный, что ребенка спас… А вот за то, что ты окно в этой ситуации пожалел, не стал разбивать и ломать… У тебя, Сергей Дмитрич, есть главное, что нам прежде всего необходимо в Пожарной Охране – совесть и сострадание к людям, к погорельцам и пострадавшим… Впрыгнуть в окно, предварительно с лихостью выхлестнув пинком его, а затем человека вытащить – каждый, уверен, смог бы… И ходил бы он в героях, гордясь собой и своей отчаянной храбростью!.. А вот как ты поступил, - тут, наверно, не каждый смог бы, потому как не у всех совестливость на первом плане… А знаешь, Костромин, - повеселевшим голосом продолжил начальник отряда, - есть такое крылатое выражение, которое, кстати, никто не отменял, - победителей не судят!.. Так вот, Сергей, награду примешь! Ты ее заслужил!.. И запомни, что это не только твоя заслуга, но и твоего караула, части вашей и отряда нашего!..  Потому как главное в нашей работе - не оценка от вышестоящих руководящих инстанций, а уважение и признание простых людей… А это, Сергей Дмитриевич, заслужить нужно, его в приказном порядке и пиар-кампаниями не втиснешь в сознание народа… И ты своим поступком как раз это уважение к нашей службе поддержал… Ну чего приуныл? Иль возразить нечего?..
       - У меня теперь разве выбор есть, товарищ полковник?.. Приму награду…
       - Ты вот что, Костромин, одолжений мне не делай! – Огородников вновь нахмурился и, напустив на лицо строгость, с раздражением в голосе добавил, - Ишь ты, бабу капризную тут из себя строит: мол, куда деваться – приму!.. Примешь!.. С радостью в лице и «служу России!» скажешь! - он бросил окурок в кусты и направился в сторону забора, откуда открывались виды на "Беляевское море".
        Дождавшись, когда Сергей подойдет, заговорил уже спокойно, с паузами и с некоторым волнением:
      - Ты, наверно, думаешь, что Огородников далек от тех забот и хлопот, с которыми вы сталкиваетесь в своей работе и на тушении пожаров?.. Не совсем так, Сергей… Я ведь всех начальников караулов в лицо знаю и помню по именам… Для меня самое главное знать и быть уверенным, что вы, начкары, не подведёте, не уроните честь отряда ни в профессиональном плане, ни в моральном… Меня хоть и одолевает эта бумажная, регламентирующая деятельность, но что такое служба на переднем крае, что такое пожар - знаю и помню… Сам работал начкаром и тушил.. И у меня, Сергей, как и у тебя – в чем не сомневаюсь – живут в душе глаза обездоленных, пострадавших погорельцев. И всегда стыдно и по сей день чувствуешь некую вину перед ними, что, вот, могли и пораньше прибыть, и потерь поменьше допустить… Иной раз вернешься с пожара, где дом чуть ли не дотла сгорел и думаешь: куда ж они погорельцы пойдут жить теперь?.. Мы вот несколько лет не можем пробить вопрос о доплате пожарным за вредность. Ведь в дыму работаете, загазованность, токсичные выделения и все прочее… Пишем во все инстанции высокие, а оттуда отписки: мол, есть у вас защитные противогазы - работайте. И невдомёк этим чиновникам в погонах и без таковых, что тушить в СИЗОДах, завалы разбирать и проливкой заниматься, тоже самое, что на баяне играть в пожарных крагах… Так вот, Сергей Дмитрич, будешь носить медаль и помнить, что у медали, а это особенно нас, пожарных касается, две стороны. Одна внешняя - блеск и величие, вторая – слезы и горе людское. Потому как подвиг пожарного – из-за беспечности и халатности других, и ты своим мужеством и риском спасаешь попавших в беду… Подвиг… Самый великий и необходимый подвиг не в этом, Сергей. А вот в том, чтобы не возникали чрезвычайные ситуации, где надо жертвовать собой во имя жизни других… Это вот, чтоб пожарный инспектор, ответственный за свой участок, каждый день ходил с проверкой и принуждал людей, надоедал им, чтобы печи исправили, проводку заменили и прочее. И чтоб прошло хотя бы три-четыре года, и на его участке ни одного пожара, ни одного возгорания - и тогда чествовать его, этого инспектора, как главного героя страны со всеми медными трубами!.. Впрочем, что тебе объяснять и сам знаешь...  Как дожить бы до такого, чтоб, допустим, ваш глава поселка, Бунин вышел бы на высокое крыльцо своей управы и вопросил народ свой: "А что у нас делают пожарные?..". "Да спят!" - ответит народ. "Это хорошо", сказал бы глава,- "Значит, ничего не горит, ничего не рушится! Все в порядке! Пусть спят!.." Как это не смешно, Сергей, но вот в этом и есть основная конечная суть нашей работы… Только когда это наступит?..   
      Высказавшись, Огородников облокотился на перила ограды и принялся рассматривать морские виды. По его лицу можно было догадаться, что море после ночной грозы и наступившего солнечного дня, как никогда, привлекательно и не только своим простором и величавостью.             
       - На рыбалку-то ходишь?
       - Да нет, Евгений Алексеевич, удочки нет, да и не такой я заядлый рыбак…
       - А зря, Сергей Дмитрич, я бы на твоем месте с удовольствием поблеснил на канале. Да и вон там, видишь, где опора стоит, там  спиннинги поставил бы непременно… Я пару лет назад на том самом месте двух карпов в течении десяти минут вытащил на спиннинг. Одного на три с половиной килограмма, второго на пять!.. Не веришь?.. Спроси шофера моего, вместе с ним рыбачили тогда… На гранулы взяли карпы, а потом как отрубило!.. Ни на перловку, ни на червя… И чего только не пробовал - один карась мелкий берет, - Огородников окинул взглядом водные просторы, а затем, нахмурившись, поведал, что в море теперь толстолобика и белого амура – уйма. Жаль, не берет на обычные снасти…
      - «Косой» косят толстолоба, Сергей… Бросают в воду толстую леску с оголенными крючками и дергают!.. Дергают, сволочи!.. Одного зацепят, вытянут, а с десяток израненных сойдут… На погибель… Не рыбалка, а варварство одно! - Он протяжно вздохнул, и сожаление застыло на губах Огородникова, словно он в душе пожалел, что подчиненная ему структура- Госпожнадзор - не наделена полномочиями и правами преследовать и карать браконьеров на Беляевском море, а также на всех водных источниках в зоне ответственности его отряда.
      - Евгений Алексеевич, вы уж извините меня за откровенность,- решил высказаться Сергей, относительно своих сомнений, - Мне нужно было убедиться, как вы отреагируете на мой выбор в пользу окна... Я ж ведь с ребёнком на руках был... Мне очень важно, чтобы меня правильно поняли и я не смог разочароваться в людях... Наверное, другие бы осудили меня за этот выбор?..
     - А другие, Сергей, они всегда былии и останутся просто "другими", безликими. На алтарь Славы и Истории их не призовут... Есть они в нашей системе и пока нужны, как исполняющие свои чисто функциональные обязанности.. Хоть в этом прок их и, слава Богу, что не решают они судьбы истории. Кишка тонка у них для этого...