Гуляя как - то по рейхстагу...

           На войне, между боями, комбат В.Г.Грицай вёл дневник. Виктор Григорьевич на удивление отличный рассказчик. Улучив время, я часами слушал его воспоминания о войне.
 
Был НП мой на дубе том...
         
           Стояли жаркие дни последней декады  июня 1944 года. За день передовые подразделения нашего гаубичного артиллерийского полка прошли более 10 километров по многострадальной Белорусской земле и достигли рубежа немецкой обороны на небольшой реке Птичь. По замыслу врага водная преграда должна была способствовать задержанию наступления наших войск. Но немец, очередной раз просчитался. За ночь к этому рубежу скрытно, без суеты, подтянули  Бога войны - артиллерию. Среди неё находилась и моя батарея. Рано утром, как только чуть - чуть стала рассветать, мы, артиллеристы, уже были на ногах.  Приготовились угостить наших соседей хорошей порцией  огня из пушек до того, пока настало время им кофе пить.
           В качестве НП выбрал развесистый дуб, с которого хорошо просматривалось расположение противника. Из бинокля отчётливо видел, как немецкие солдаты с котелками шли на завтрак. Столетний, многоведавший на своём веку  дуб, давал мне возможность уверенно руководить огнём своей батареи и за счёт меткости, экономно расходовать снаряды.
           С криком «Ура!» пехота с ходу форсировала реку и, сломив сопротивление неприятеля, наши войска почти беспрепятственно двинулись вперёд.  А наш полк был остановлен приказом сверху. Предписывалось: переместиться на левый фланг фронта, находившийся на Западной Украине. Фронт уже стал называться 1 - м Белорусским. Мы маршем прошли  около 800 километров по маршруту: Калинковичи, Мозырь, Овруч, Новоград Волынский, Ровно, Луцк. Двигаясь в основном ночью, в первой декаде июля прибыли в район Ковеля. И сразу же получили приказ на развёртывание в боевой порядок, и быть в готовности к проведению наступательной операции.

Как мы прогнали «германца»

           К назначенному сроку на рубеж атаки выдвинулись наши стрелковые части и изготовились войти на прорыв тяжёлые танки «ИС», главное вооружение которых составляла пушка калибра 122 мм.
          «Огонь!» Началась артиллерийская подготовка. «За Родину, за Сталина, в атаку, вперёд!»  Пехота и танки двинулись в атаку, и она увенчалась успехом. Не останавливаясь, наши войска устремились вперёд по украинской земле. Моя 7 - ая батарея перемещалась вслед за пехотой и через несколько дней достигла оставленная немцами города Любомля. Впереди раскинулась река Буг, а на противоположном берегу её лежала Польша. Мост через Буг был взорван. Сапёры с ходу приступили к делу...
         Во второй половине дня я со своей батареей оказался в Польше. По пути лежала польская деревня, но в начале на улицах, ни одну живую душу не увидели. Только потом, убедившись, что эта не враги, а освободители, начали выходить из своих домов. Остановившись, мы начали разговаривать с ними. Пожилые поляки разговаривали по - русски, а молодежью пришлось объясняться на польско - русском, благо языки эти в какой-то степени схожи. Мы от них узнали, что буквально перед нашим приходом, немцы пытались их угнать на запад. Но вскоре, оставили эту затею, так как уже им самим надо было поскорее уносить ноги. Поляки были рады, что русские прогнали «германца» (они так называли немцев) и выражали надежду, что «германец» никогда не вернётся, в чём мы их охотно заверяли.

Лагерь смерти «Майданек»

        Прошло два дня, как мы вошли в город Холм. Ночью поступил приказ: «Немедленно выступить в город Люблин!» Цель выступления - оказать помощь стрелковым частям в очистке города от фашистов. На рассвете подъехали к Люблину. Вдоль шоссе лежал большой концентрационный лагерь. На его ограждении кроме колючей проволоки, виднелись электрические провода. Это был печально известный Майданек, лагерь смерти. Тогда у нас была другая задача, лагерем заниматься было некогда.      
         Опережая событий, расскажу: через месяц я снова оказался в этих местах. На этот раз в роли «экскурсанта». Когда бои затихли, командование полка организовало несколько поездок офицеров, солдат и сержантов в Майданек. Что там увидел, меня сильно потрясло. Хотя, казалось бы, меня ничем уже не удивить, после почти двухлетнего пребывания на войне. Объяснения в этом лагере нам давал пожилой поляк, который сам был заключённым Майданека и чудом уцелел.
         Заключённых в Майданек привозили по железной дороге целыми эшелонами. Это были люди со всей Европы. Среди них было много наших соотечественников, а также евреев. Эшелон въезжал на территорию лагеря и останавливался против бутафорского здания «вокзала» с надписью «Ober Maidan». Здесь люди выстраивались с вещами и подвергались «селекции», то есть отбору необходимой фашистам рабочей силы. Остальных делили на две группы: одна - женщины и дети, другая - мужчины и юноши. Обе эти группы вели эсэсовцы с собаками, объявив прибывшим, что они идут на санобработку. Но это был последний путь несчастных.
        Показали нам и весь процесс уничтожения. Раздевалка, где люди полностью оставляли свою одежду, а женщин и девочек стригли наголо.  Далее - газовая камера, замаскированная под душевую (с потолка свисали душевые сетки, но воды в них никогда не было). В эту камеру можно было затолкать до 200 человек. После чего, двери плотно закрывались, а в отверстие на потолке эсэсовец сыпал отравляющее вещество под названием «Ziklon - B”. Через 15 - 20 минут все люди в камере были мертвы. А потом тела отравленных людей везли в крематорий, в котором было несколько печей, и там сжигали.
        Жители Люблина рассказывали, что трубы крематория и днём и ночью извергали смрадный зловещий дым, что говорило о том, что это чудовищное сооружение “работало” круглосуточно в течение нескольких лет.
        Потом нам показали барак, где была свалена обувь погибших. Барак был заполнен, наверное, на целый метр этой обувью. Здесь были ботинки от самых больших размеров до совсем маленьких детских туфелек. Затем мы осмотрели другие помещения, где были доказательства фашистских злодеяний. В одной комнате были свалены в большую кучу паспорта убитых, в другой уйма очков. Но вот большой комнате мы увидели запечатанные бумажные мешки. Несколько мешков было раскрыто, и в них оказался ... пепел. Нам разъяснили, что это пепел из крематория, то есть человеческий пепел, и он должен был быть отправлен в Германию в качестве удобрения. А в другой комнате в мешках были женские волосы, и этот “товар” тоже собирали для каких - то нужд в Германии.
       Сколько же человек прошло через газовые камеры Майданека? В печати назывались цифры от одного до полутора миллионов. Насмотревшись этих ужасов в Майданеке, мы вернулись из этой “экскурсии” обратно на плацдарм, на свои боевые позиции. А мне в голову приходила мысль: что если бы фашисты одержали победу над нами. То сколько бы таких Майданеков они понастроили уже на нашей земле?!  Благодаря героическому сопротивлению нашего народа, этого не случилось, на сегодняшний день моя Родина полностью очищена от фашистской нечисти.

Наступление на Берлин

       Наступил январь 1945 года. Январь ознаменовал заключительный этап подготовки к наступлению. Наш 872- й ГАП уже много месяцев занимал боевые позиции на плацдарме. Находясь на своём НП на переднем крае, наконец - то получил график артиллерийского наступления. Согласно графику батарея должна выпустить 480 снарядов по разным рубежам обороны противника. На наш участок обороны по указанию сверху, прибыл стрелковый батальон 221 - го гвардейского стрелкового полка. Которому предписывался провести разведку боем. Замысел высшего командования был таков: после мощного огневого налёта артиллерии по переднему краю обороны противника батальон атакует. В случае успеха, в прорыв входят другие подразделения и дальше развивают успех и расширяют прорыв. А если атака батальона захлебнётся, начнётся артиллерийская подготовка согласно графику.
        Наступило утро 14 января 1945 года. Ещё затемно артиллеристам была дана команда “Огонь!”Лавина снарядов обрушилась на вражеские позиции. Забрезжал рассвет, и артиллерийский огонь был перенесён на тыловые рубежи. Гвардейский батальон ринулся в атаку и довольно быстро захватил передний край обороны противника и стал успешно продвигаться в глубину его обороны. Деморализованные захватчики отступали, а иногда бежали, оставляя вооружение и другую технику. Я со своим НП еле успевал за быстро наступающими гвардейцами, так как нужно было тянуть за собой телефонный провод. Несколько раз батарее приходилось открывать огонь по отдельным уцелевшим огневым точкам, расчищая путь пехоте. А в прорыв двинулись наши танки. Их было более ста, и эта стальная громада на большой скорости без задержки ринулась во вражеский тыл. Таким образом, практически без артподготовки, была прорвана вражеская оборона, что позволило сэкономить большое количество снарядов.
         Продвигаясь вперёд, я вдруг увидел оставленную противником батарею 105 мм гаубиц из четырёх орудий. Быстро развернув орудий на 180,  мы открыли огонь по немцам из их же гаубиц. Снарядов мы не жалели. Так как здесь их было много...

Прогулки по рейхстагу

         Общее направление продвижения поддерживаемых нами стрелковых войск – южная окраина Берлина. До неё было рукой подать. Я получил карту фашистской столицы и через день-два намеревался открыть огонь по Берлину. Но внезапно получил приказ: ”Переместить батарею на направление юго - восточнее Берлина!” Нужно было разгромить вражескую группировку войск, рвущихся в город на помощь его гарнизону. Весь наш полк был направлен на выполнение этой задачи. Мы подошли к городу Фюрстенвальде. Форсировали реку Шпрее, которая протекает через Берлин. Река эта не велика и значительно уступает нашей Москве -реке. Преодолели мы её относительно легко. Начались бои за Фюрстенвальде. Вскоре меня ранило осколком мины в руку, и по этому случаю оказался в госпитале. Ранение было лёгкое, но рука висела на перевязи и бездействовала. Лечение шло быстро, и через две недели я стал проситься на выписку. И произошло это 9 мая утром. Вместе с другими выписанными офицерами я на попутной машине доехал до Берлина и по главной улице Унтер ден Линден дошёл до рейхстага. Там я узнал, что война кончилась, Германия капитулировала. Я и мои товарищи подошли к рейхстагу и хотели написать свои имена на этом здании, но вся наружная часть здания была уже списана русскими именами и названиями населённых пунктов  Советского Союза. Мы зашли внутрь и увидели, что все там искорёжено, разбито и сожжено. Обошли несколько комнат на первом этаже, в одной из которых кто - то сказал, что это кабинет Гитлера. Я нашёл какой-то обломок мебели, встал на него и на чистом участке стены кусочком стекла нацарапал “Грицай - Ступино”. Когда мы вышли из этого мрачного здания, наравне со всеми радовались нашей Победе.

Ступино - это мой город

         Я прошёл путь от Ельца до Берлина и выпустил по врагу около десяти тысяч снарядов. Батарея, которой я командовал, потеряла убитыми 21 человек и ранеными 50 человек.
         Военная судьба забрасывала меня в разные точки нашего государства. Из Германии я попал под нынешний Нижний Новгород, а затем на Курильские острова. Оттуда в знакомую мне уже Белоруссию, где служил в разных гарнизонах, а из Белоруссии перевели в Поволжье, близ Саратова. Учился я в Ленинграде (1954 г.), где совершенствовал свои знания в области артиллерии, а в Москве (1960) переучивался из артиллериста в ракетчика.
          И вот я получил приказ о моём увольнении из Вооружённых Сил. Казалось бы, мне следовало осесть в Саратове, так как этот вариант был самим заманчивым. Спору нет, Саратов очень приличный город, да и Волга там течёт, рыбалкой можно заниматься. Наверное, я так бы сделал, если бы не было города Ступино.
          Ступино – это город, из которого я ушёл на войну. Все 22 года моей службы в армии, я помнил о нём Лучше которого я так и не встретил на нашей планете.

Из досьё автора:
          Грицай Виктор Григорьевич, 1923 года рождения, уроженец железнодорожной станции Лопуховка Саратовской области. В ряды РККА призван в январе 1942 - го, демобилизован из Вооруженных Сил СССР в 1963 году в воинском звании – подполковник. Был артиллеристом, прошёл боевой путь от Ельца до Берлина.  Награждён орденами Александра Невского, Отечественной войны I и II степени, Красной звезды, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне1941 - 1945 гг.», «Ветеран труда» и другими. В 2000 г. в соответствии Указа Президента Российской Федерации присвоено очередное воинское звание полковник.

          В Ступине В.Г.Грицай проживает с 1933 г. Его послеармейская трудовая биография  связана со  Ступинским металлургическим комбинатом. Вместе с супругой Раисой Николаевной воспитали сына и дочь.