Ковчег ч. 6

Глава 6
Выйдя из класса «Патриарх» прислонился к холодной стене коридора и закрыл глаза. Навалившаяся каменная усталость, тщательно копившаяся столько лет, почти не давала дышать. Он решительно рванул сдавливающий ворот комбинезона, плотно облегающего шею, и пробормотал:
- Душно!
Судорожно раскрывая рот, словно выловленная из воды рыба, он пару раз хлебнул затхлого воздуха. В голове сильно зашумело и разноцветные круги перед глазами почти полностью парализовали зрение.
- Хорошо ещё успел выйти из классной комнаты... - только и успел подумать он. - Напугал бы малышню, старый чёрт…
Затем мгновенная слабость и старик окончательно потерял ощущение времени. Очнулся он через неопределённое время.
- Забыл… - что-то привиделось ему из студенческого прошлого в момент короткого забытья, но что именно «Патриарх» не помнил.
Прислонившись спиной к грязно-синей неопрятной стене, впитавшей в себя неприятные запахи и вечную сырость подземелья, он пару минут пережидал внезапный приступ болезненной слабости.
- Много ли радости попасть в рай, если нельзя послать оттуда знакомым открытку с видами? - не к месту подумал «Патриарх». - Хотя это место больше похоже на ад…
Как только ему немного полегчало, старик поднялся и медленно двинулся к своей комнатке.
- Нужно пару часов вздремнуть, - решил он и как всегда методично начал претворять решение в жизнь. - Всех дел не переделать, да и силы уже не те…
«Патриарх» находился сейчас в противоположном конце «Убежища», и чтобы добраться до спасительной кровати требовалось миновать почти все рабочие сектора.
- Не хочу ни с кем разговаривать… - подумал старик.
Меньше всего ему хотелось повстречать на пути, какого-нибудь деятельного и надоедливого работника. Чего больше всего не хочешь, чаще всего происходит. Выкрикнула раскрасневшаяся «Доктор», выглянувшая на секундочку из дверей «Больницы»:
- О, «Патриарх»!
- Мне некогда…
- Зашли бы на минутку к нам?
- Нет! - буркнул он недовольно.
- А у нас здесь такое твориться, - сказала деловитая «Доктор». - Утром начались схватки у «Роженицы».
Она отличалась большой склонностью к разговорам и, не замечая состояния собеседника, принялась тараторить:
- За ними глаз да глаз нужен. С прошлой «Роженицей» случилась беда. Вы знаете, что беременную женщину у нас оставляют в схватках в специальной комнате, где она может провести несколько часов до необходимого состояния, когда можно рожать. Время между схватками уменьшается, а продолжительность их увеличивается. Соответственно увеличивается и боль. Когда приходит схватка, они сильно кричат, когда отходит, умолкают на время. Вот я поместила «Роженицу» в комнату и слушаю периодичность её «песен». И вдруг понимая, что «песня» продолжается уже минут двадцать. Захожу туда и наблюдаю страшную картину! В приступе схватки она руками отогнула от стены трубу батареи отопления, засунула между ней и стеной голову. Схватка кончилась, а голова под трубой осталась. «Механик» тщетно пытался отогнуть трубу, чтобы освободить несчастную роженицу, ведь процесс-то родов продолжался. Кончилось всё отрезанием трубы «болгаркой», а через десять минут на свет появился ещё человек.
- Вот и хорошо! - вяло оценил слушатель.
В другой момент новость вызвала бы его живейший интерес и огромную радость. Дети рождались в общине редко, каждый подобный случай превращался в чудесное событие. Но не сегодня…
- Мы старались… - добавила женщина.
- Отлично! - «Патриарх» не мог не отреагировать. - Я пойду.
- Куда же Вы, - удивилась худенькая, энергичная женщина, глядя в след уходящему руководителю. - Даже не зайдёте…
- Потом, всё потом!
- К вечеру ждём появление «Новорожденного»! - крикнула она ему в спину.
Он ускорил общий темп передвижения и вскоре смог проскользнуть в свою маленькую коморку. Упав на жёсткую кровать, он блаженно закрыл глаза, надеясь на скорый приход освежающего сна. Не тут-то было…
- Да что такое твориться сегодня, - не выдержал он, - всё идёт наперекосяк…
Спать расхотелось окончательно и бесповоротно. Он недовольно поворочался, пытаясь найти удобное положение для входа в «царство Морфея», но безрезультатно…
- Ладно, зайдём с другой стороны… - схитрил он и, не поднимаясь, достал из укромного места потрёпанную тетрадь. - Давненько я не перечитывал свой дневник.
Он начал вести его тридцать лет назад и раньше старался регулярно записывать туда все маломальские события. В последнее время «Патриарх» редко заглядывал туда.
- Достойных впечатлений не находилось, - подумал он, - а может я просто привык…
Последняя запись появилась в общей тетрадке, в клеточку, примерно год назад. Но сейчас «Патриарх» решил не продолжать повествование, а перечитать начало. Он перевернул коричневую обложку, в тайне надеясь, что скучное чтиво поможет ему заснуть.


Уроки немецкого языка
Капитан Чернецов выполнял обязанности секретаря комсомольской организации части. В роте Сотникова служил маленький и щуплый паренёк из высокогорного кишлака, дислоцированного в Горно-Бадахшанской АО, Таджикской ССР. Звали его Дюльбар Бабаханов.
- Как он умудрился попасть в ГСВГ, куда брали далеко не всех, - удивлялись сослуживцы, - одному Богу известно!
В часть он попал, но не говорил по-русски, а телевизор впервые увидел в ленинской комнате. Он был настолько мал, что его «деды» не трогали, боялись зашибить ненароком. За полгода до «дембеля» пришёл Бабаханов к Чернецову и попросил:
- Трищ лейтенант, моя в комсомол вступать хочет! Моя дембель скоро,
комсомол надо, я милисию работать пойду.
- Ну, в комсомол, так в комсомол… - согласился он.
Комсоргу показатель охвата нужен, поэтому назначил комсомольское собрание роты, пригласил старших товарищей из партбюро части и батальонного политрука.
- Устроим показуху в самом лучшем виде… - перед собранием понатаскал Бабаханова маленько по теории и истории комсомола.
Память у парня оказалась хорошая, читать по-русски он не научился.
- Но нигде в Уставе ВЛКСМ не сказано, что умение читать обязательное условия для вступления в молодёжную организацию! - успокаивал капитан.
Радостный день настал, собрание вёл Чернецов. Вопросы среди бойцов роты распределил заранее. Бабаханова спросили про день рождения Ленина, про дату основания комсомола.
- Вопрос понял, ответ думаю! - ответил важно таджик.
Политработнику захотелось слово вставить, хотя майор Олухов отчетливо понимал, что на сложный вопрос ответа не будет, поэтому он предложил Бабаханову поведать коллективу автобиографию. Слово «автобиография» капитан ему растолковал и азиат сказал:
- Моя радилься в горный кишлак в горах в ноябрь месяц 1968 год, в семье чабан.
- Подожди Бабаханов, ты ошибся! - поправил его комсорг. - Ты родился в 1966, вот твоя анкета!
- Нет, моя радилься в ноябрь месяц 1968 год.
- Подожди, подожди!.. Сейчас тебе двадцать лет, сам посчитай! Получается 1966-й!
- Нет, трищ лейтенант, моя родилься ноябрь 1968, моя нет двадцать годов!
Чернецов попытался спасти ситуацию:
- Дюльбар, послушай, в армию забирают…
- Капитан, в армию призывают, забирают в тюрьму! - сквозь зубы процедил Олухов.
Капитан продолжил фразу:
- Дюльбар, ты пошёл служить в армию в восемнадцать лет, ты прослужил почти два года, значит тебе двадцать!
- Меня зовут Икром, а Дюльбара моя старший сестра, который
родилься в середина 1966 год! Ты сам сказаль, что когда комсомол поступай весь правда говорить надо!
Комсоргу стало плохо, солдаты откровенно заржали. Олухов затрясся мелкой дрожью от праведного гнева. Чернецов метил на его место, ведь солдат всегда мечтает быть генералом. Лейтенант иногда полковником, а каждый капитан майором.
- Ничего сделать толком не можешь! - он не упустил возможность ткнуть подчинённого в неудачу.
Майор повёл в кабинет главных действующих лиц. Там расстроенный таджик поведал им историю о том, как почти два года тому назад в высокогорный кишлак пришла повестка из военкомата, адресованная старшей сестре Дюльбаре, которой исполнилось восемнадцать лет.
- Какой идиот в районном военкомате собрался призвать в армию девку?! - возмущались старейшины аула.
Они сели в совещательный круг и приняли мудрое решение:
- Коль Красной Армии нужны аскеры, то пусть идёт служить старший мужчина в семье, а девку лучше замуж отдадим.
Отец семейства давно умер, старшими из детей были две сестры, получалось, что старшим мужчиной в семье оказался Икром. Ему и выпала честь идти на службу в неполные шестнадцать лет!
- Так бы и отслужил спокойно, если бы не страстное желание вступить в комсомол. - Олухов закончил спектакль.
Мудрые командиры долго думали как поступить и придумали:
- Раз уж начал служить, так пусть и заканчивает, тем более, что осталось ему до законного дембеля несколько месяцев.
Заранее выдали таджику важную бумагу следующего содержания, отпечатанную на бланке части и заверенную большой красивой печатью с внушительным гербом:
- Настоящая справка дана Бабаханову Икрому Рахмоновичу, 1968 года рождения в том, что он проходил действительную воинскую службу с апреля 1985 под именем Бабаханов Дюльбар Рахмонович. В ряды Советской Армии повторно не призывать.
Пока Сашка вспоминал смешную историю, политинформация закончилась. Он услышал последнюю фразу комсорга:
- Так что если бы в Афганистан не вошли советские войска, туда бы на следующий день зашли американцы!
Он замолчал, восстанавливая дыхание после пламенной речи, и напомнил напоследок:
- После обеда выезжаем на учёбу! Регулировщикам движения обратить особое внимание на взаимоотношения с местным населением. Немецкие машины не останавливать, сигареты не «стрелять», ничего от немцев не брать… Они празднуют рождество!
- Так и сделаем! - злорадно подумал Сотников.
Чернецов вышел из Ленинской комнаты, сержант Баранов скомандовал от скуки:
- Упали, отжались «душары»! - подобная команда лиц второго года службы молодым бойцам не вызвала, как прежде классовой ненависти. - Вспышка с тыла!
«Духи» попадали на холодный линолеум как подкошенные и начали энергично отжиматься от негостеприимного пола.
- Какой ни есть, а всё же согрев! - справедливо подумали они.
- Нам же лучше… - успокоил гордость Сашка.
Отжимания были не самыми унизительными наказаниями в арсенале Баранова. Чаще всего перед отбоем заставлял «молодых» несколько раз проползти под кроватями в длинном взводном кубрике. Это называлось протереть пыль.
- Придумал! - чуть не закричал Сотников после утомительных отжиманий.
В его светлую голову, пришла гениальная идея, когда он повторил выражение, которое услышал от немцев партшколе:
- Der Rubel muss rollen! Рубль должен катиться!
Это выражение возникло в Восточной Германии и означало, что деньги должны прибывать, источник дохода не важен. Размышления прервал вопль Хабибуллина, стоящего на тумбочке дневального по роте:
- Смирно! Дежурный по роте на выход!
В помещение роты заявился грозный капитан Буздяк. Он, нетерпеливо выслушав доклад трясущегося от страха младшего сержанта, начал предсказуемый разнос:
- Свинья она везде грязь найдёт! Вот я прошёлся по казарме и не нашёл тут порядка!.. Живёте здесь, как свиньи в берлоге!
Капитан шёл по вверенной ему высшим командованием территории и шпынял брызнувших из ленинской комнаты солдат:
- Что у тебя ремень на яйцах висит, как у беременной бабы!
Остановил он и рядового Сотникова, который замешкался и не принял положенную при встрече с офицером стойку «смирно».
- Боец должен отдавать честь каждому дереву, начиная с меня! - рявкнул Буздяк.
Александр застыл, как наколотая на коллекционную иголку бабочка. Блаженная улыбка порхала на его губах.
- Шо ты лыбишься как майская роза в будяках! - вышел из себя не опохмелившийся утром капитан.
Накануне они отмечали присвоение очередного воинского звания командира части. Собрались офицеры. Главенствовал новорождённый подполковник Бухан, который раз за разом произносил тост:
- За здоровье!
Молодой лейтенант, наконец, поинтересовался:
- Товарищ подполковник, ну, сколько можно пить за здоровье. Давайте выпьем за удачу.
Бухан, грустно улыбнулся и пояснил:
- Вы, лейтенант, ещё молоды, и многого не понимаете. Вот мне, например, вчера подвернулась удача в немецком гаштете, где гуляла компания женщина, а здоровья не хватило…
Засиделись отцы-командиры допоздна, поэтому головную боль капитан лечил криком:
- Я вас научу, чем Родину любить!.. Эй, вы, надо работу работать, а не водку пить, а то ходят все пьяные, как солёный огурец!
День был субботним, занятий по боевой подготовке не проводили. Солдаты должны были целый день драить казарму. Общего развода части, по случаю заваленного снегом плаца не было, поэтому комроты раздал подчинённым ценные указания и удалился досыпать, предупредив:
- Я решаю только вечные вопросы. Временные решает старшина. Сделаю выводы завтра утром, начиная с сегодняшнего вечера.
Хозяйственные работы это когда берёшь лопату и идёшь рубить дрова. После разгона работа завертелась. Офицеры и прапорщики оставляли расположение роты, старослужащие солдаты вслед за ними расползались по своим делам. Мыть комнаты остались лишь «молодые».
- Вымой окно! - велел Сотникову, спешащий куда-то «Литва».
- Чем же я его вымою? - возразил он.
- Берёшь газету, дышишь на стекло и трёшь! - взъярился «дед». - Когда марки отдашь?
- Завтра… - твёрдо пообещал Сашка.
- Смотри у меня! - пригрозил мучитель, уходя, но внезапно остановился и велел: - Воздух!
Александр покорно сделал чрезвычайно глубокий вдох, считалось, так не было опасности остановки сердца. «Литва» коротко размахнулся правой рукой и въехал кулаком в область груди.
- Ох! - выдохнул подопытный и едва не упал.
- Быстрее деньги отдашь, - сказал он и вышел.
Экзекуция была для «молодых» привычным делом, все находившиеся в помещении не прервали уборочные работы. У них грудь цвела почти всеми цветами радуги. Красные кровоподтёки, соседствовали с синяками, перед заживлением игриво желтели.
- Die Zeitung - газета, - чтобы скрыть смущение Сотников достал верную книжицу, - das Glas - стекло.
Затем принялся за уборку, время от времени потирая ушибленную грудную клетку. Они заканчивали менять бельё на кроватях в кубрики. Дверь распахнулась от нетерпеливого удара ногой, появился рассерженный сержант Баранов.
- «Душары» строиться! - рявкнул он.
«Молодые» торопливо выстроились перед ним ломаной шеренгой. Сержант для профилактики ударил каждому в грудину и грозно спросил:
- Кто спёр мой червонец?
Солдатам в ГСВГ родители иногда присылали в письмах деньги, чаще всего десять рублей. Светлая на просвет купюра легче всего проходила сквозь жадные руки многоярусных военных почтальонов.
- Это не мы… - промычал Пьяных.
- А кто? - кинулся на него Баранов. - Утром десятка лежала у меня в кармане, а сейчас пусто!
Он пару раз приложился к груди вылезшего вперёд Витьки и остальные благоразумно замолчали. Сержант бесновался минут пять, а потом приказал:
- Выворачивайте карманы!
Сашка мгновенно покрылся холодной испариной. Он вспомнил, что в кармане его солдатского галифе лежала полученная вчера сказочная купюра.
- Если Баранов найдёт её, - с ужасом соображал Сотников, - не докажу ему, что это мои деньги!
Обвинения в «крысятничестве» и длительные побои ему гарантированы. К счастью, он стоял последним, и пока сержант дотошно ощупывал Пьяных, незаметно вытащил злополучную купюру.
- Только бы не заметил!.. Лишь бы не заметил! - молил Саня.
Он ловкими пальцами правой руки сложил её в несколько раз и зажал в кулаке. Когда Баранов проверил других бойцов и приблизился к нему, переместил дорогой конвертик в левую руку и незаметно зажал его между указательным и средним пальцами.
- Давай, доставай! - велел сержант.
Сотников правой рукой торопливо вывернул все карманы, и Баранов порывшись в его нехитром имуществе, ничего не нашёл.
- Если узнаю, что кто-нибудь из вас в ближайшее время появится в магазине, - свирепо пригрозил он, - убью!         
Сержант озверело расшвырял их строй и вылетел из кубрика. Они продолжили уборку, обсуждая пережитый обыск.
- Повезло! - выдохнул Сашка, незаметно пряча десятку в карман.
Перед обедом, когда казарма блистала первозданной чистотой, он забежал на вещевой склад части, к земляку ефрейтору Никитину.
- Ванька, - сказал помощнику заведующего вещевым снабжением части, - давай делать бизнес.
- А как это? - не понял отслуживший год солдат.
- Ты мне даёшь комплект нового нательного белья, - шепотом поведал гениальный план Сашка, - а я его продаю...
- Где?
- В Караганде! - передразнил его коммерсант. - Я же буду стоять регулировщиком на маршруте...
- Ну?
- Баранки гну! - засмеялся он весело. - Там загоню какому-нибудь пекарю.
 

Осмотр
На следующий день Сотников и Григорьев совершили поверку бомбоубежища.
- Здесь сам чёрт ноги сломает, - выругался Александр Николаевич, осторожно пробираясь через гору макулатуры. - Кто позволил сдать помещения бомбоубежища сборщикам вторсырья?.. Зачем нам этот мусор?!
Он и Иван Петрович Григорьев продолжали осмотр доставшегося им поневоле помещения.
- Вы и разрешили. - Григорьев посмотрел на бывшего начальника.
- Безобразие! - разорялся тот. - Хотя половина всей лжи, которую приходится слышать о себе, это неправда.
Сотников стоял посередине большой комнаты заваленной кипами газет, связками старых книг и использованным картоном.
- Кто знает, что в жизни пригодиться, а что нет… - бормотал помощник.
В углу высился массивный пресс для формирования из них больших тюков, предназначенных для отправки на завод по переработке макулатуры. Педантичный начальник гражданской обороны уничтоженного завода назидательным тоном упрекнул:
- Я заранее предупреждал о недопустимости захламления помещений.
- Ладно, ладно! - поморщился, как от боли, нетерпеливый Александр Николаевич. - Будем надеяться, что эта комната нам не понадобится, и пускай этот мусор валяется здесь сколько угодно…
Сотников поддал ногой увесистый том Большой советской энциклопедии и бодро вышел из широкой двери, устроенной для вывоза электрокарой на поверхность двухсоткилограммовых тюков.
- Кстати о ненужных вещах, - сказал Иван Петрович, едва догнав его. - До вашего предприятия я работал на авиационном заводе, где занимался маскировочной покраской истребителей. Надо было опередить американцев с их «стелсами» и изготовить радиопоглощающую краску для наших боевых самолётов. Разработали в кратчайшие сроки, только, чтобы сделать истребитель незаметным, надо было наложить двухмиллиметровый слой краски. А с прибавкой в весе он бы не улетел далее родного аэродрома. Начали потихоньку оптимизировать, довели толщину слоя до миллиметра, пришёл Горбачев и решил, что со «штатами» надо дружить. Один из работников цеха испросил разрешения на покраску личной «копейки» в космический цвет. Машинка засияла и обрела полезное на наших дорогах свойство. Картина маслом: «гаишник» нацеливается на летящего под сотню «стилягу» радаром, а там горят три выразительных нуля. На моей памяти было около десятка отпавших челюстей и долгих провожающих взглядов из-под форменной фуражки. Поездки на «стелсе» были до жути приятны. Ведь полтора миллиметра краски для машины сущий пустяк, а ментовский радар не идёт ни в какое сравнение с военным.
Пока Григорьев рассказывал очередную байку, Александр Николаевич хозяйским взглядом осматривал стены коридора, квадратом проходящего через всё «Убежище». Он, указав рукой на наклонную бетонную площадку перед массивной защитно-герметической дверью, спросил:
- А этот пандус здесь зачем?
- Через неё осуществлялась снабжение убежища всем необходимым. Отсюда же вывозили готовую продукцию цеха вторсырья. Кстати, товар фирмы, торгующей продуктами питания, тоже шёл через эти ворота.
- Хорошо, а эта дверь куда ведёт?
- Сейчас откроем... - невозмутимо отозвался Иван Петрович. - Поэтому и закрыли, что здесь должны быть продукты.
Сотников нервно подёргал массивный навесной замок. Он не любил, когда что-то, мешало его передвижениям. Собеседник достал из кармана брюк приличный комок позвякивающих ключей.
- Хорошо, что я потребовал от них дубликаты ключей. - Григорьев  поколдовал над хитроумным устройством китайских мастеров и снял замок.
- Заходите, Александр Николаевич, - он распахнул одну створку и слегка отодвинулся в сторону.
- Спасибо!
- Посмотрим, что тут имеется. 
- Ого, - присвистнул Сотников, - повезло же нам!
Он прошёл по тесному проходу между рядами поддонов, на которых громоздились всевозможные коробки, ящики и мешки. Некоторые поддоны были складированы в высоту по два, даже по три штуки. Вкусно пахло специями и ароматным молотым кофе. Обычно выдержанный Иван Петрович невольно воскликнул:
- Нам теперь будет чем кормить людей.
- Да это целое богатство! - согласился он.
- Точно.
- Проблемой меньше, - подытожил Сотников. - А что у нас с водой?
Григорьев удовлетворённо потёр руки и громко рассмеялся. Было трудно предположить в этом пожилом суховатом человеке столько энергии и эмоций. Он уверенно сказал:
- Вот в этом нам точно повезло!
- В самом деле?
- Точно говорю. - Иван Петрович пошёл к выходу и пообещал. - Пойдёмте, я покажу.
- Далеко?
- Тут рядом, - пояснял на ходу провожатый. - Для водоснабжения бомбоубежища была давно пробурена артезианская скважина глубиной более ста метров. В последнее время она использовалась торговой фирмой, производящей бутилированную воду. Они поставили оборудование для доочистки жизненной жидкости и расфасовывали её в девятнадцатилитровые бутыли.


 
продолжение http://proza.ru/2011/06/30/1427