Большая игра. Глава 18. Время ставить точки

Я уселся на унитаз рядом с ванной. И подумал, что в этой истории что-то многовато трупов. Сидел долго, потом встал, убрал ампулы и шприц, вытащил Юру из ванны и отнёс на кровать в спальню. Увидел рядом несколько журналов с голыми мужиками и смятые бумажные салфетки на полу. Юра был прав: гей-наркоман не очень то годился во вдохновители Великой Украинской революции. Пусть боец Сокол останется легендой, учёные будут писать монографии с версиями, кем был Сокол и какова была его судьба.
Накрыл тело одеялом, Юра был так худ и жалок, что мне оказалось, будто он мёрзнет. Потом ушёл на кухню, где сидел до самого утра. Слушал радио и пил. Новости сообщали о боях уже под Ромнами, то есть правительственные войска продолжали стремительное наступление в глубь территории партизан. Генерал Розтынайко все ещё призывал переходить на свою сторону, но чем дальше, тем выглядело это всё менее убедительно. На Западе дела обстояли лучше, Понамка Хаос начала поход на столицу, но свидетели говорили, что у неё мало тяжелой техники и в случае столкновения с регулярной армией да ещё в чистом поле, отряды партизан будут сокрушены. Царь Владимир в России провозгласил мобилизацию на подконтрольных территориях и пообещал дойти до прежних границ России на Кавказе. Исламисты подняли восстание в тылу у Кадырова. Грузия восстанавливала свою территориальную целостность и сейчас тяжело воевала в Абхазии. Уральская республика подписала договор про мире и нерушимые границы с Итильской республикой, как теперь назывался Татарстан. Евросоюз заявил о закрытии границ с Украиной и Беларусью, а Калининградская область России пригласила на царствие известного российского журналиста Олега Кашина. Соратники Михаила Ходорковского наняли за четыре миллиона долларов командира магаданского ОМОНа, который штурмом взял колонию, где содержался опальный экс-олигарх, и освободил его. Сейчас Ходорковский прибыл в Финляндию, где рассказал, как его выводили расстреливать по приказу Кремля, но не расстреляли, потому что стало известно, что тандем бежал из России. Радио партизан вновь призвало киевлян выйти на мирный митинг с самого утра, чтобы выразить свое отношение к режиму.
Где-то в шесть утра по киевским улицам стали ездить машины с громкоговорителями, которые призывали киевлян оставаться сегодня дома и не выходить на улицы при любых обстоятельствах. Машины всех разбудили, люди выходили на балконы, смотрели, что будет. Молчали. Если никто не выйдет, то митинга не будет. Это я понимал. Также понимал, что надежды на бойца Сокола, на партизан, на кого-то другого больше нет. Я должен действовать сам. Высунулся в окно. С балконов башни выглядывали люди.
- Ну что мужики, я пошёл. Ведь это ****ец! Уже из дома не выйдешь! - прокричал я. И пошёл.
Пока спустился лифтом, в подъезде уже собралось с десяток жителей. С любопытством смотрели на меня. Пытался идти не шатаясь, чтобы не подумали, что смелый по пьяни. Подошел к дверям, открыл и вышел на улицы. Компанию мне никто не составил. Зато сразу почувствовал взгляды с соседних домов. Если бы вышел на улицу, меня бы сразу замели, а тут, во дворе между домами у меня было какое-то время.
- Здравствуйте, меня зовут Остап Перламудров и я вышел на митинг протеста. Всех приглашаю, потому что хватит уже сидеть по домам! - кричал я и шёл к центру детской площадки между домами. Все смотрели на меня, как смотрят на животных в зоопарке. - Сегодня они не позволяют выходить на улицу, а завтра придут к вам в квартиры! Хотите этого? Тогда сидите, ждите! Я не хочу.
- Остап, вы молодец! - крикнула какая-то женщина из длинного панельного дома рядом.
- Спасибо. Но лучше бы вы составили мне компанию. Потому что сейчас меня заметут. Одного легко арестовать! А сотню почти невозможно! Тут же на меня смотрит несколько сотен. Присоединяйтесь! - кричу я, но желающих выйти ко мне нет. Слышу, как гудит мотор. По мою душу. Вот во двор заезжает милицейский «бобик». Машу ментам рукой.
- Вот видите. Уже приехали. Так и будете смотреть из окон? - спрашиваю я. На детскую площадку, машина не доедет, то есть у меня примерно секунд тридцать, пока менты добегут. Продолжаю призывать к активному сопротивлению.
- Завалы ****и! - кричит какой-капитан, выскочивший из бобика. Бежит ко мне с пистолетом в руке.
- ****о у тебя, пёс режима! - кричу ему, показывая, что Ментов не нужно боятся.
Капитана опережает сержант и лупит меня резиновой дубинкой. Я падаю на землю, на больной бок, прикрываю голову руками. Меня еще молотят ногами, потом тянут в «УАЗик». Он трогается с места, мне добавляют ещё ногами, я кричу, как резаный, потому что  таки попадают в больной бок. Я уже теряю всякую надежду, когда вдруг непонятный удар, треск и машина резко останавливается. Слышу ругань, хлопают двери, какие-то крики.
- Стрелять буду! Разойтись! - кричит капитан, а рядом с ним словно бубнит целая толпа.
- Остапа отдайте! Отдайте Остапа!
- Стой! Стой! Стрелять буду! Огонь! Огонь! - капитан истерично орёт, но стрельбы не слышно, звуки ударов, крики, меня вытаскивают из машины. Ошеломленно смотрю и вижу толпу. Уже несколько сотен человек и она стремительно растет, потому что к нам бегут из соседних домов. Смотрю, что капот милицейского «УАЗа» проломил телевизор. Его бросили из дома, прямо с балкона панельной многоэтажки.
- Это я бросил! Я! Заебали! - кричит какой-то человек пролетарской наружности.
Я поднимаюсь и лезу на «УАЗ». Как Ленин на броневик.
- Мы вышли! – ору что есть силы.
- Вышли! - ревёт толпа.
- Теперь вперед! На Банковую!
- Вперед! - кричат люди.
Когда мы выходим из дворов на улицу, нас уже около тысячи. Машины милиции, когда видят нас, то стремительно уезжают.
- На улицу! Все на улицу! - кричу я и толпа повторяет за мной. Мы идём и из домов по дороге к нам присоединяются люди. Сотни за сотней, вот уже вся улица полна людей.
- Ты, ты и ты! Возьмите по сотне и направляетесь в соседние районы! Надо поднять весь город! - кричу я. Выбрал взрослых серьезных мужичков с решительными лицами. Они не подведут.
- Партизаны атаковали! – кричит вдруг кто-то с радиоприемником. Вся слушают, но толпа большая, слышно всем плохо. Когда кто-то из соседнего дома пускает звук радио на колонки, выставленные на балконе. Слышно гораздо лучше. Генерал Розтинайко говорит, что партизаны заманили правительственные войска и нанесли контрудары. В окружении оказалось около двадцати тысяч правительственных солдат, остальные драпают в Киев не оглядываясь.
- Скоро мы будем в столице! – рычит генерал. И толпа взрывается аплодисментами.
Впереди появляются машины милиции. Несколько десятков, а еще грузовики со спецназом. Выгружаются, чтобы перекрыть нам дорогу.
- Вперёд! - кричу я. - Вперёд! - аж голос срываю и бегу. Толпа бежит за мной. Я знаю, что у ментов оружие и если они начнут стрелять, то рассеют нас. Но я также знаю, какое впечатление производит многотысячная толпа, которая бежит на тебя. А еще с балконов раздаются трансляции о победах партизан, которые скоро будут в столице. Кто захочет погибать за умирающий режим? И менты отступают. Садятся в машины и дают дёру, оставляя улицу свободной. Мы наступаем дальше. Всё новые и новые люди. Огромная толпа. Мы идём по бульвару Леси Украинки. Спуск к «Парусу». Приказываю части людей поворачивать в сторону «Кловской», а оттуда идти по направлению «Арсенальной». Затем еще часть пойдёт по Шелковичной, а я буду заходить с Майдана, так будет символичнее. Кричу приказы в громкоговоритель, который мне дали. Сейчас главная опасность - снайперы. Пристрелят и что ты сделаешь? Никто даже не поймёт, откуда стреляли. Стараюсь держаться в толпе. Я же невысокий, в меня трудно будет попасть в этой толпе. К тому же появляются государственные флаги, много флагов.
На пересечении с Шелковичной снова стоят менты со щитами и в шлемах. Кричат, что будут стрелять.
- И на что вы надеетесь? Понамка уже взяла Житомир! Розтынайко под Борисполем! Хотите умереть за миллиарды президента? - кричу я изо всех сил в громкоговоритель. - Тогда, пожалуйста, стреляйте в народ! А мы не отступим! Вперёд! - и мы идём вперёд. Главное, не потерять ритм движения, не остановиться. Вижу несколько фотографов и съемочных групп. Их работа запрещена, но эти вот работают. - Давай гимн! - кричу я, потому что тишина становится слишком тревожной. А тут толпа заводит «Ще не вмэрла Украйины»! Толпа приближается, вижу, движения за рядами милиционеров. Там какая-то драка, потом выстрелы, но толпа поёт и не обращает внимания, наступает. Ряды милиционеров расходятся, из них выбегает генерал. Спешит ко мне. Отдаёт честь, как на торжественном параде.
- Стой! Остановиться! - кричу я толпе, но такой массе людей трудно остановиться, так что ещё движется некоторое время, почти окружая генерала.
- Я командующий внутренними войсками, генерал Петренко! - докладывает он. - Мы переходим на сторону партизан и готовы выполнять приказы новой власти! Провокаторы из числа представителей преступного режима задержаны. Двое были убиты, так как оказали сопротивления и требовали открыть огонь по народу!
- Сейчас же берите своих людей, окружите администрацию президента, Кабмин и Верховную Раду. Ни один преступник не должен уйти. Милиция с народом! - кричу и толпа радостно повторяет. Выглядит всё очень хорошо, даже не смотря на мои синяки и окровавленное лицо. Наоборот, добавляет натурализма. Революции не делаются в белых перчатках. - Мне нужна радиотрансляция на весь город! Срочно организовать!
Генерал с кем связывается, обещает, что всё сейчас будет. Где-то через четверть часа к нам пробивается «Урал» с оборудованием. Произношу речь в которой призываю к порядку, обещаю окончательное свержение правительства и назначаю ответственных за объекты жизнеобеспечения.
- Вода должна подаваться, связь должна быть восстановлена, продукты завезены, мусор вывезен! Каждый должен делать свое дело, в противном случае это будет трактоваться, как попытка поддержки преступного режима! - кричу в микрофон до хрипоты. Выступаю пять минут, затем выхожу из машины. Рядом толпа, слушают сводки с фронтов, где партизаны наступают. Приказываю постоянно транслировать мое обращение, а Понамке и генералу передать, что Киев взят и мы ждём их.
Как раз собираюсь поговорить с генералом Розтынайко, когда начинается стрельба. Первым падает техник по радио-машины, потом ещё один. Затем падаю я. Потому что у меня хорошая реакция.
- Снайперы! Спасай Остапа! – кричит генерал. - БТР сюда! - генерал наваливается на меня. Он и так достаточно крупный, а ещё в бронежилете, чуть не раздавливает меня. Грохочет БТР, ещё выстрелы, милиционеры отвечают из автоматов, но, скорее, просто в небо. - Пойдём! - шепчет генерал. Меня поднимают и почти тянут в окружении бойцов со щитами и в шлемах. Я уже подумал, что может это такой изысканный способ меня похитить, когда новые выстрелы и падают несколько парней рядом. - На той высотке! – показывает генерал. С пулемета его!
Начинает работать пулемет, я уже внутри БТРа.
- В Украинский дом, там будет наш штаб! – приказываю.
Едва пробиваемся, потому что Крещатик забит людьми. Мне приходится вылезать и просить людей разойтись.
Когда я уже в «Украинском доме», то мне докладывают, что Печерские холмы блокированы, с крыши Кабмина попытался взлететь вертолет, но был подбит. Мобильные операторы признали новую власть и восстановили связь. Но люди стали так массово звонить, что сеть упала. Возобновило работу телевидения. Есть и связь с партизанами. Они наступают, уже почти не встречая сопротивления. Правительственные войска или переходят на их сторону, или просто разбегаются.
- Война закончилась! Разблокировать дороги! Пропускать грузы! В городе почти не осталось продовольствия! - назначаю ответственных. Действовать приходится быстро и резко. Сообщения о попытках подкупа наших бойцов, чтобы выпустили конвой с Печерских холмов. Мне предлагают штурмовать их, чтобы арестовать президента и правительство. Но не хочу потерь. Приказываю организовать трансляцию обращения к бойцам, которые остались верны режиму, о том, что если не сдадутся, то будут считаться преступниками. - Организуйте им возможность безопасной сдачи. Они боятся выходить, потому что их может разорвать толпа! Организуйте коридоры безопасности!
Дел много, они накапливаются одно за одним. Со мной связываются зарубежные послы и просят за своих граждан, арестованных режимом. Приказываю отпустить все политических. Еду лично к стадиону «Динамо», где были собраны тысячи арестованных. Со мной несколько десятков телекамер. Картинка из Киева транслируются на весь мир. На «Динамо» нахожу Ваню, Аню и ещё многих знакомых. Ваня в очень плохом состоянии, он был ранен, потерял много крови, без сознания. Отправляю его в больницу.
- Это мой представитель! - показываю на Анну. - Выполнять все её приказы! Аня, езжай в больницу и обеспечь всё, что нужно для Вани.
Отправляю их в больницу. Даю приказ найти Сэма, о котором ничего неизвестно. Мне докладывают, что уже взяты Верховная Рада и Кабмин, администрация окружена. Охрана сама вывела избитого президента. Янек стонет и просит о пощаде, его собираются линчевать.
- Прекратить! Всех арестовывать и сюда, на «Динамо», под охрану! Министров, депутатов, из администрации президента, руководителей спецслужб и правоохранительных органов, всех! Потом будем разбираться, что и как! - смотрю в камеру. - Точку поставит суд! Времена беззакония в Украине прошли!
Кажется, неплохо получилось.
- Господин Остап! Господин Остап! - ко мне пробивается какой-то человек. Его не пропускает охрана. - Господин Остап, я ваш собеседник по аське! Помните? Когда вы были в Оклункове! - кричит он. Приказываю пропустить. Проверяю несколькими вопросами. Действительно он. Как я и думал, подполковник СБУ. Сейчас решил поймать Бога за бороду. - Господин Остап, я узнал, он в своём офисе!
- Кто?
- Ну как кто, Лиссом! - шепчет подполковник. - Он хотел убежать, но сначала его самолет конфисковали русские, потом правительство запретило выезжать из Киева, а теперь дороги на юг заблокированы, а со всех других сторон партизаны! Так что заперся с охраны в своём офисе и там ждёт! Если прикажете, я убью эту змею!
- Нет. Показывай, где он. - говорю ему, приказываю выделить мне сотню бойцов с бронетехникой. Едем, естественно без камер, в офис на Подоле. Бойцы окружают его, вижу людей в чёрной форме, наверное, охрану Лиссома. С автоматами и пулеметами. Думают, что хорошо подготовились.
- Атакуем? - спрашивает генерал Петренко. Не спрашивает, кто в здании и зачем мы их окружили. Он солдат, ему нужен приказ, а не объяснения.
- Пока нет. - беру громкоговоритель. - Ребята из охраны. Мне Нужен Лиссом, а не вы. Если через десять минут он не будет у меня, будем штурмовать здание. И я отдам приказ в плен не брать. А сейчас упражнение для облегчения понимания того, в какой вы жопе! - говорю в громкоговоритель, потом убираю его ото рта. - Генерал, ***ни из пушки по входу.
БМП целится и стреляет. Несколько раз.
- Хватит! - приказываю я и снова берусь за громкоговоритель. - Время пошло!
Уверен, что пушка повлияла на них. Они же понимают, что не уйдут. И что у меня преимущество в технике. Действительно, через несколько минут мне выносят Лиссома с простреленной головой.
- Мы не успели ничего сделать, он застрелился. - докладывает командир охраны Лиссома, лысый атлет в черной форме.
- Арестовать всех. - приказываю я.
- Вы же обещали! - обижается он, когда видит, как обезоруживают его людей. - Вы же обещали, что отпустите нас!
- Отпущу, но сначала мы возьмем анализ ДНК у трупа. Я слышал, что у Лиссома было несколько двойников. Не хочу, чтобы мне подсунули фуфло. Если это не Лиссом, то все будете расстреляны. Ничего не хотите мне сказать? - спрашиваю охранников, у которых уже забрали оружие и положили на мостовую. Вижу, что они нервничают. – Ну, тогда сразу расстреляем вас. Я вижу, что вы меня за дурака держите, а своего хозяина за очень умного. - говорю я и мои бойцы приставляют стволы автоматов к затылков охранников Лиссома.
- Нет! Нет! - кричат те. - Он там, он внутри! Да пошел он!
- Я покажу. - тихо говорит начальник охраны, загорелое лицо которого побледнело. Он всё правильно понял, что я не шучу.
- Показывай, дружище.
Заходим внутрь. Неприметная дверь на первом этаже. Там лестница в подвал. Улыбаюсь, потому что это похоже на тот путь, которым мы с Соколом бежали с «Последних новостей». Какие-то трубы и котлы.
- Вот здесь. - шепчет начальник охраны и показывает на стену. Давит какую-то кнопку и стена расходится. Мои бойцы забегают внутрь.
- Стоять! Ни с места! - кричат и наставляют автоматы. Небольшая комната, человек с бокалом чего-то похожего на коньяк. Удивленно смотрит на нас. Господин Лиссом. Не ожидал.
- Всем выйти. - приказываю я и беру пистолет. Тот самый кураторский «Глок», менты его отобрали, когда арестовывали, но я взял снова.
 Нас оставляют в комнате. Этот Лиссом хорошо держится, даже не скажешь, что нервничает.
- Коньяк? - спрашивает он у меня.
- Нет. Это тебе от Насти. - стреляю ему в лицо. Клянусь, что последней его эмоцией было удивление. То есть, он понимал, что я убью его, но почему-то надеялся, что перед тем мы поговорим, по крайней мере я что-то буду говорить ему. Но мне нечего сказать. Пуля в голову красноречивее всех слов. Добиваю ещё двумя выстрелами, чтобы змею не ожила.
Выхожу из комнаты, отдаю дальнейшие приказы. Дел много, но механизм понемногу начинает крутиться и без меня. Приказываю отправить охрану в квартиру Нины, чтобы через неё не попытались достать меня. Поднимаюсь в кабинет Лиссома. В приемной там стоит огромный диван. Говорю Петренко, чтобы разбудил, когда в Киев прибудут Понамка или генерал.
Ложусь на диван, вытягиваюсь и чувствую, что страшно устал. Почти сразу засыпаю. Это похоже на чудо.
28.11.10. - 23.06.11 (Сумы)