Домолчавшимся до стихов мои посвящения

 

(В заголовке использовано название сборника стихов "Домолчаться до стихов", 1899г. Марии Петровых).


АДЕЛИНЕ АДАЛИС (АДЕЛИНА ЕФРОН, поэтесса Серебряного века,была близка
В. Брюсову, в советсткое время - прозаик, переводчица)
 

И человек пустился в тишину.
Однажды днем стол и кровать отчалили.
Он ухватился взглядом за жену,
Но вся жена разбрызгалась...
                Аделина Адалис
*
Бывает часто: благо исполина
Зависит от того, что так мало.
Слепило утро дом из пластелина,
В котором пахнет вкусно и светло.
Он так решил - уехал в чёрной тыкве
(был принц,  десерт и кофе послевкусье)
Он поспешил, ошибся, бог двуликий,
Отравленный озоном Приэльбрусья.
И ты как циркуль, просто так вонзённый
В суровый ватман, наделённый мыслью,
С которым делай всё, что Бог замыслил,
Эстетикой своей непревзойдённой...
Но циркуль мёртв: жила его душа
Остатками души карандаша.


                --------------

МАРИИ ПЕТРОВЫХ - одной из талантливейших поэтесс Серебряного века, однако издавшей лишь один сборник стихов "Домолчавшимся до стихов".

               
Ты был безгласен, и незрим,
И полон тайных сил,
Как темнокрылый Серафим,
Что Бога оскорбил.
                Мария Петровых

*
Бывает, памяти звонят по телефону
И молча  дышат.
Я  помню голос твой до полутона,
Он цвета вишни.
Я знаю кто, осмелившись, не пишет:
"Люблю и верю".
И прошлого я не целую двери,
Ведь там замки ржавеют недоверьем.
И  потому  назад в старинный том
Плыву под крышку...

                ---------------



 Стихотворение МИРРЫ ЛОХВИЦКОЙ хочется привести полностью,  пусть будет такая большая цитата:
               
 Мирра Лохвицкая

В моем незнаньи — так много веры
В расцвет весенних грядущих дней,
Мои надежды, мои химеры,
Тем ярче светят, чем мрак темней.

В моем молчаньи — так много муки,
Страданий гордых, незримых слез,
Ночей бессонных, веков разлуки,
Неразделенных, сожженных грез.

В моем безумьи — так много счастья,
Восторгов жадных, могучих сил,
Что сердцу страшен покой бесстрастья,
Как мертвый холод немых могил.

Но щит мой крепкий — в моем незнаньи
От страха смерти и бытия.
В моем молчаньи — мое призванье,
Мое безумье — любовь моя



МИРРЕ ЛОХВИЦКОЙ - поэтессе Серебряного века

Ты сказал:
- Умереть бы хотел на любимых руках...
До тебя мне такого никто ещё не говорил...
То, что слышала я от мужчин, всё рассыпалось в прах.
Ну, а ты,  рассуждая о смерти, - меня оживил.
Всё одно к одному - перед этим сама поняла:
Если  есть за меня помолиться кому, - то живу...
Я читала по звёздам признанье твоё и плыла,
И на Берег карабкалась, падая грудью в траву.
И ещё поняла: называется  Стиксом река.
С любопытством за мной обалдевший Харон наблюдал...
Ты протягивал руку, ещё не любимый пока,
И меня, нелюбимую, ты почему-то спасал...