Пушкин. Северная ссылка. Часть первая

Портрет  Пушкина  в Михайловском.  Кончаловский  П.П.

                1824 – 1826 г.г.

    Михайловское  (Псковской губернии),  куда  Пушкина  выслали  из  Одессы,  было частью  большого  владения,  пожалованного  Абраму  Ганнибалу   Императрицей Елизаветой  Петровной.  Чернокожий  генерал-аншеф  выстроил  себе  небольшой незамысловатый  домик.

   После  его  смерти  обширные  угодья  раздробились  между  потомками.  Его внучке, Надежде  Осиповне,  матери поэта,  досталось  2 тыс.  десятин  и  80  душ  крестьян.
Место  было  уютное,  живописное.  Вокруг  дома  разросся  сад.  От  него  к  сосновому лесу  на  версту  тянулась  прямая широкая  аллея.  На  круглом   дворе  пестрел  цветник. Дом  стоял  на  холме, с  которого  открывался  чудесный  вид  на  окаймлённое лесистыми  холмами  озеро.

    Вся  семья  была  в  Москве. Четыре  года  не  виделся  Александр с ними. Сестра  Ольга и  брат  Лёвушка  были  обрадованы  его  приездом.  Зато  родители  были  напуганы, так как  Александра  выслали  за  безбожие,  за  несколько  неосторожных  шутливых  строк об атеизме.  Местное  начальство  не  знало,  что  делать  с  Пушкиным,  перекладывало эту  задачу  друг  на  друга,  пока  не  додумалось  сделать  надсмотрщиком  за  сыном  его отца.  Отношения  с  сыном  быстро  и  бурно  обострились.

    Пушкин  проводил  время  верхом  и  в  полях,  подальше  от семьи. Своего  угла  в Михайловском  у  него  не  было,  ни  мать,  ни  отец  не  хотели  считаться  с его  работой. Они  всю  жизнь  провели  в  праздности,  не  знали,  что  значит  работать, и  своего  первенца  они  не  понимали,  не  любили.  Третьестепенными  французскими  поэтами Пушкины  восхищались,  а  в  своей  семье  просмотрели  гения.

    Пушкин  в  эту  осень  написал  «Разговор  поэта  с  книготорговцем»,  «Подражание Корану»,   кончил  «Цыган».  А  отец  изводил  его  сценами,  которые  гнали  поэта  вон из  дому  и  принимали  всё  более  угрожающий  характер. Закон  сурово  карал  за  непочтение  или  неповиновение  родителям.  Отец  имел  право  отдать  сына  в  солдаты, сослать  в  Сибирь.  Пушкин  это  знал. Отец  распечатывал  его переписку,  запрещал детям  общаться  с  братом.

   Через  три  месяца  Пушкин  решил  выяснить  отношения  с отцом,  всё  ему  высказать. Отец,  пользуясь  отсутствием  свидетелей,  выбежал и  всему  дому  объявил,  что Александр  его  бил,  мог  прибить.  Пушкин  написал  бумагу  губернатору  с  просьбой посадить  его  в  крепость.  Но  Осипова  П.А.,  хозяйка  соседней  усадьбы  Тригорское, приказала  своему  человеку,  с  которым  Пушкин  послал  письмо  псковскому  губернатору,  не  отдавать  письма,  сказала,  что  губернатора  нет  в  городе.  Она написала  письмо  Жуковскому,  писал  ему  и  Александр,  но  Жуковский  с ответом  не торопился.  Пока  пришёл  нейтральный  ответ, семья  Пушкиных  уехала  в  столицу.

   Опять  Александр  на  несколько  лет  расстался  с  семьёй,  даже не  переписывался  с ними.  Только  несколько  лет  спустя  рост  его  славы  заставил  отца  и  мать  искать примирения  с  сыном.  Живя на  юге,  где  был  и  Лёвушка,  Александр  надеялся,  что, может,  между  ними  установится  тесная  братская  дружба,  но эта  иллюзия  быстро
развеялась.  Лев  был  на  6 лет  младше  Александра.  У  него  была  такая  же  острая память,  как  и  у  старшего  брата,  стихи  которого  он  запоминал  безошибочно.

   Вяземский  уверял,  что  некоторые  стихи  Пушкина  хранились  только  в  памяти  Льва.  Но  до  потомства  они  не  дошли.  Лев  пережил  брата  на  20 лет,  но  не  записал ни  одной  строчки  его  неизданных  стихов,  не  оставил  о нём  писанных  воспоминаний, кроме  нескольких  отрывистых  страничек.

   Была  в  нём  бездельная  суетливость,  напоминающая  дядюшку  Василия  Львовича. Лёвушка,  по примеру  отца  и  дядюшки,  обожал  рыскать  по городу,  разносить  новые стихи  брата.  Об  «Онегине»  уже  говорили,  ждали  с  нетерпением.  С рукописью  брата в  кармане  Лёвушка  всюду  был  желанным  гостем.  Он  тешился  своими  салонными успехами.  Он  прочитывал  «от доски  до доски»  целые  поэмы  брата  наизусть  с величайшей   лёгкостью.

  Александра  мало  радовало,  что  благодаря  Льву  его  неизданные  стихи  расходились в  списках   по  городским  дворянским  домам  и  деревенским  усадьбам.  Лев  беспечно расточал  его  стихи  и  деньги,  не  мог  собраться  сдать  «Онегина»  в  цензуру. Александр  терпел   долго  и  добродушно,  а  когда  потерял  терпение,  написал: «Если  б я  имел  дело  с  одними  книгопродавцами,  то  имел  бы  тысяч  15,  а  у  меня  ни полушки».  Хотя  отношения  в  конец  испортились,  это  не  мешало  Льву  всегда обращаться  за  помощью  к  брату. В  Лёвушке  не  было  ни  тени  зависти  к знаменитому  брату.  А  вот в  письмах   Ольги  сквозит  явное  недоброжелательство, почти  враждебность   к брату.

    А между  тем,  уже  были  в  его  черновых  тетрадях  первые  наброски  Бориса Годунова.  Пушкин  сам  ощущал  полноту  своих  творческих  сил.  В  письме  к  приятелю  сорвалось  у  него  признание:  «Душа  моя  созрела,  я  знаю,  что  могу творить».     Вечерами  он  слушал  сказки  няни,  оригинала  няни  Татьяны.  «Она единственная  моя  подруга – и  с  нею  только  мне  не  скучно». «Что  за  прелесть  эти сказки!  Каждая  есть  поэма!».

  Землёй  и  мужиками  ведал  крепостной  староста,  Михайло  Калашников.  В  усадьбе
и  в  доме  царствовала  няня,  Арина  Родионовна.  Привычки  у  Александра  были неприхотливые.  Он  ел  раз  в  день.  Больше  всего  любил  печёный  картофель. Такому барину  нетрудно  было  угодить.  Для  Арины  Родионовны  он  был  не  только  барин, но и  близкий  её  сердцу  воспитанник,  за   которым  она  умела  ухаживать,  не нарушая  его крепких  рабочих  привычек,  как  это  делали  отец  и  мать.

   Няня  создала  вокруг  Пушкина  домашний  уют,  окружила  его  любовной  заботой,  в самое  творчество  поэта  внесла  свой  вклад.  Ему  никогда  не  было  скучно  с  этой  70-летней   неграмотной  женщиной,  которую  он  в  стихах  и  в  прозе  не  раз  называл своей  подругой.  Быстрая,  несмотря  на  полноту,  очень  подвижная,  она  была  ласковая,  заботливая  хлопотунья,  неистощимая  рассказчица  и  песенница,  остроумная собеседница,  порой  весёлая  собутыльница.  Языков  Н.М.,  который  летом  1826 г. гостил  в  Михайловском  и  Тригорском,  воспел  в  стихах  «свет  Родионовну»  с неменьшей   нежностью,  чем  красавиц  Трёх  Гор.

    Два  года  спустя  Арина  Родионовна  умерла,  и  Языков  посвятил  ей  длинное стихотворение.  Поэт (Пушкин)  не  посвятил  ни  1  строчки  ни  матери,  ни  отцу.  А «мамушка»  вдохновляла   его  на  стихи,  близкие  к  любовной  лирике.  Когда  Пушкин вернулся  к  жизни  шумной  петербургских  и  московских  развлечений,  то  вспомнил  о няне,  как   вспоминают  о  покинутой,   но  всё  любимой  женщине:

     «Подруга  дней  моих  суровых,
      Голубка  дряхлая  моя!
      Одна  в  глуши  лесов  сосновых
      Давно,  давно  ты  ждёшь  меня».

   Привязанность   Пушкина  к  няне  так   бросалась  в  глаза,  что  Анна  Керн,  в которую Пушкин  был  так  бурно  влюблён,  уверяла,  что  Пушкин  по-настоящему  любил  только свою  Музу  и  свою  няню. Пушкин  не  стыдился  всенародно  исповедовать  свою нежную  привязанность  к  мамушке,  к  няне  и  с  глубоко  искренней  благодарностью величать  в  ней   первоначальную  свою  Музу.

    И.С.Аксаков  сказал: «Так  вот  кто  первая  вдохновительница,  первая  Муза  этого великого  художника  и  первого  истинно  русского  поэта,  это  простая  русская деревенская  баба… Точно  припав  к  груди  матери-земли,  жадно  в  её  рассказах  пил он  чистую  струю  народной  речи  и  духа».

    Святогорский  монастырь  был  построен  на   горе. У  Пушкина  с  его  церковными опекунами  сложились  несравненно  более  простые,  дружелюбные  отношения,  чем  с родным  отцом.  Тут  собрал  он  богатый  запас  поэтического  мёду.  Вся  обстановка монастырской  жизни  пригодилась  для  его  поэтического  хозяйства,  всё  пошло  в  ход. Пушкин  нашёл  в  Святогорском  монастыре  черты  быта  годуновской  России.

    Пушкин  очень  скучал  без  друзей. Дар  дружбы  ему  был  дан  редкий.  Верно  заметил  Н.Н.Страхов: «Пушкина  многие  любили,  но  не  друзья  его  прославились своей  необычайной  преданностью,  а  он  знаменит  той  нежностью,  которую  питал  к ним».  Только  Дельвиг,  позже  Нащокин,  платили  ему  такой  же  полновесной  золотой монетой.
 
    Первым,  в январе 1825 г.,  приехал  к  Пушкину  в  ссылке  Пущин  И.И.
А.И. Тургенев  удивился: «Как?  Разве  вы  не  знаете,  что  Пушкин  под  двойным надзором,  политическим и духовным?».  Когда  зазвонил  колокольчик  на  лошадях Пущина,  Пушкин   босиком,  в  одной  рубахе,  с  поднятыми  вверх  руками,  стоял  на крыльце.  «Выскакиваю  из  саней,  беру  его  в  охапку  и  тащу  в  комнаты.  Целуемся, слеза  пробила.  На  дворе  страшный  холод…Он  забыл,  что  надо  прикрыть  наготу,  а я не  думал  об  заиндевелой  шубе  и  шапке.».

      «Поэта  дом  опальный,  о  Пущин  мой,  ты  первый  посетил.
        Ты  усладил  изгнанья  день  печальный…».

Уехал  в  тот  же  день.
    В  конце  апреля  приехал  Дельвиг.  У  Пушкина  ближе  Дельвига  никого  не  было. Он пробыл  в  Михайловском  10  дней.

      «О  Дельвиг  мой,  твой  голос  пробудил
       Сердечный  жар,  так  долго  усыплённый,
       И  бодро  я  судьбу  благословил…
…………………………………………….
…………………………………………….
       Свой  дар,  как  жизнь,  я  тратил  без  вниманья,
       Ты  гений  свой  воспитывал  в  тиши.
       Служенье  муз  не  терпит  суеты;
       Прекрасное  должно  быть  величаво ».
                (19 октября 1825 г.)

    Живя  в  Михайловском,  Пушкин  скрепил  издали  по  переписке  ещё  одну  дружбу – сблизился  с  П.А.Плетнёвым,  который  с  конца  24-го  года  взял  на  себя  безвозмездно  все  заботы  по  литературным  и  издательским  делам  поэта.  Плетнёв  упорядочивал  его денежные  дела.  Он  имел  право  сказать: «Я  был  для  Пушкина  всем –  и родственником,  и  другом,  и издателем,  и  кассиром».  Плетнёв  не  только  вёл  все  дела за  Пушкина,  но  и,  будучи  преподавателем  нескольких  ВУЗов,  воспитывал  молодёжь на  стихах  Пушкина.  Студенты  впитывали  его  стихи,  как  воздух,  которым  дышали. Но  Плетнёв  был  лично  близок  к  Пушкину,  и  это  их  волновало,  чаровало.

     Псковский  край  был  полон  помещиками,  но  Пушкин  с  ними  мало  знался. Пушкин  нашёл  себе  женское  общество  по  вкусу   в  соседнем   Тригорском,  где  бывал каждый  день.   С  Прасковьей  Александровной  Осиповой  (1781-1859)  Пушкин познакомился  после  лицея,  когда первый  раз  приехал  в  Михайловское. У неё от  двух браков  было  8 детей.  Они  стали   близкими  друзьями.  Она  любила  его,  может  быть, больше,  чем  собственных  детей.

    Однажды  Пушкин  увидел  там  племянницу  Осиповой  белокурую  красавицу  Анну Керн  (1800-1879).  У  Анны  кокетство  было  в  крови.  В  16  лет  отец  выдал  её  замуж за  генерала  Керна,  который  был  на  40 лет  старше.  Генеральша  была кокетка,  а генерал  был  груб. Из  этого  брака   ничего  путного  не  вышло.  Александр  Первый обратил  внимание  на  неё  и,  танцуя  с ней,  сказал:«Если  Вам  когда-нибудь  что-нибудь понадобится,  обращайтесь  прямо  ко  мне».

    Эта  встреча  Анны  с  Пушкиным  была  не  первая.  В  Тригорском  их  сразу  потянуло  друг  к  другу.  Хотя  портретов  Анны  нет,  но  по  рассказам  у  неё  было  круглое личико,  маленький  пухлый  рот,  большие  томные  глаза. Её  мягкая  красота,  её  ленивая  грация,  её  голос  кружили  головы,  как  доброе  вино.

   Хозяйка  усадьбы  не  рассчитывала  на   благоразумие  Анны,  ещё  меньше  на сдержанность  Александра.  Поэтому   она  вместе  с  детьми  и  Анной  внезапно  уехала на  морские  купания  в   Ригу.  Анна  Керн  никогда  не  была  для  него  тем,  чем  была волшебница   Элиза   Воронцова.  Об  этом  явно  свидетельствуют  его  письма.  Сама  А.К.  в  своих  записках  не  старается   преувеличить  страсть  своего  знаменитого поклонника.

   В  день  их  отъезда  Пушкин  принёс  А.К.  вторую  главу   «Евгения  Онегина»  и  в  неё вложил   листок,  на  котором  написал:

             «Я  помню  чудное  мгновенье:
              Передо  мной  явилась  ты,
              Как  мимолётное  виденье,
              Как  гений  чистой  красоты…».

   Пушкин  это   стихотворение  пометил   «К А.П.К.».

   Когда  год  спустя  Пушкина  вернули  из  ссылки,  А.К.  уже  разошлась  с  мужем  и  жила  в  Петербурге  одна.  Пушкин  встречал  её  у  Дельвигов  и  у  своих  родных. Но  его  отношение  к  ней  резко  изменилось.  Ни  об  одной  женщине  он  так  грубо  не отозвался  в  письмах,  как  о  ней.  Сделал  это  дважды.  Раз  назвал  её  вавилонской блудницей.  Другой  раз,  с  неповторимым  цинизмом,  упомянул  о  своей  встрече  с  ней.  В  нём  не  было  ни  лицемерия,  ни  ханжества.

    Он  меньше,  чем  кто-либо,  осуждал женщин,  которые  шли  «мимо  всех  условий  света».  То,  что  она   перешла  от  него  к Алексею  Вульфу,  путалась  с Илличевским,  с  Лёвушкой,  с  Соболевским,  не  могло  его  особенно  удивить.  Но  эта  не  в  меру   доступная  женщина  чем-то  задела  его. Может  быть,  оскорбила  эстетическое  чувство  этого  аристократа  в  любви,  как определил  Пушкина  меткий  Вяземский.
И,  несмотря  на  грубые  слова,  брошенные  в  письме  к  приятелю,  он  сохранил  к  ней добродушное,  благожелательное  отношение.

    Керн  рассказывает,  что  после  его  женитьбы  они  почти  не  встречались,  но  когда умерла  её  мать,  и  Анна  попала   в  трудное  материальное  положение,  Пушкин приехал  к  ней,  чтобы  утешить  её.

    Уже  после  смерти  поэта  она  влюбилась  в  красивого  офицера,  своего  племянника. Ему  было  20 лет,  ей  за  40.  Жили  они  в  любви,  но  в  нужде.  Пришлось  продать письма  Пушкина.  Есть  легенда,  что  когда  её  гроб  везли  на  кладбище,  им  преградила  дорог у колоссальная  повозка,  на  которой  тащили  на  Страстной  бульвар гранитный  пьедестал  для  памятника  Пушкину.

    В  Михайловском  у  Пушкина  был  такой  распорядок:  вставал  он  рано,  прямо  через сад  шёл  купаться  в  Сороти,  зимой  принимал  дома  ледяную  ванну,  после  купанья ложился  в  постель,  всё  утро  читал  или  писал.

    В  Михайловском  же  осенило  его  высокое  духовное  вдохновение,  выразившееся  в «Пророке».  Там  Пушкин  закончил  «Цыган»,  написал  3  с  лишним  главы  «Евгения Онегина»  и  «Графа  Нулина».  Там  начал  и  кончил  «Бориса Годунова»,  который вздымается,  как  Казбек  над  длинной  горной  цепью.

    Кончив  трагедию,  Пушкин  известил  Вяземского  буйно  радостным  письмом: «Трагедия  моя  кончена;  я  перечёл  её  вслух  один  и  бил  в  ладоши  и  кричал, - ай  да Пушкин,  ай  да  сукин  сын!». 

    Наши  деды  и  прадеды  умели  и  писать  письма,  и наслаждаться  ими.  Для  Пушкина переписка  с  друзьями  была  потребностью,  для  них  его  письма  были  событием, знаком  отличия.  До  нас  дошло  около  700  писем  Пушкина,  3  тома  включают  письма Пушкина  и  письма  к  нему.

Использованная литература:
Юрий Тынянов. "Пушкин"
Викентий Вересаев. "Пушкин в жизни"
Ариадна Тыркова-Вильямс. "Пушкин"
  2011 год.