Рождение

В комнате было душно. Закрытые окна были занавешены толстой массивной тканью бардового цвета с золотыми кистями. Пахло сигаретным дымом и красным вином. На столе стояла открытая бутылка этого напитка, в бокале рядом искрилась ярко-красная жидкость. В пепельнице дымилась сигарета. Эммануил привстал с расстеленного дивана и подошел к фортепиано. Открыл, пальцы машинально пробежали по клавишам, извлекая из этого сооружения грустные, режущие слух в глубокой тишине комнаты, но всё-таки искусные звуки. Мужчина со злостью захлопнул крышку и, взяв в руки стопку нот, вернулся на диван. Перелистал несколько страниц, усыпанных одинаковыми на первый взгляд значками на ровных черточках, и, отложив их в сторону,  лег на спину, раскинул руки  в стороны. Он бессмысленно уставился стеклянными глазами в потолок. Некоторое время Эммануил лежал вот так, неподвижно, практически бездыханно. А еще через какое-то время блестящая капля пробежала по его щеке. Она стремительно удалялась из своего логова, которое заменял темно-карий глаз. Пробежала по бледной, удивительно ровной, словно кукольной фарфоровой щеке. И достигнув наконец конца своего пути, опустилась на шелковую наволочку. Красная ткань потемнела маленькой круглой точкой. Эммануил вновь сел. Он осмотрелся. Один… Совсем один. В пустой квартире, во всем мире, а главное, пустота жила в сердце. Играла какая-то музыка, но слышал ее только сам Эммануил. Это была его музыка. И ее. Ему вновь захотелось плакать, но он изо всех сил старался сдержаться. Ему бы сейчас закричать, зарыться лицом в подушку, кричать, биться в истерике, чтобы все эмоции, наконец, сошли на нет. Но нельзя. Почему нельзя? Его жизнь, его правила, его желания. Вдруг Эммануил вскочил, будто ошпаренный, и подбежал к фортепиано. Судорожно он стал играть. Играл достаточно быстро, но аккуратно, словно боялся что-то упустить, не заметить. Рядом на небольшой деревянной тумбочке лежали чистые нотные листы. Эммануил нашел рядом простой карандаш, почти сточенный, и стал быстро рисовать маленькие нотки на нотном стане. Вскоре несколько листов было исчеркано, где-то сразу начисто, где-то несколько раз с исправлениями. Впервые Эммануил улыбнулся. - Это тебе, - прошептал он и потянулся за телефоном. – Алло! Кир, привет! Важное дело. Нужны стихи…. Музыка есть. Только что родилась. По-моему, неплохая…. Конечно, грустная, сейчас мне не до радости. Эммануил положил трубку и медленно подошел к окну, отодвинул тяжелую штору и вышел на балкон. Сильный порыв свежего воздуха влетел в комнату. Эммануилу казалось, что у него закружилась голова. Он заглянул в комнату. Неосмотрительно оставленные на диване ноты разлетелись от сквозняка по полу. Эммануил глубоко вдохнул. - Первый день без тебя… - Эммануил оборвал свои слова своими мыслями. Киру уже было не обязательно писать стихи.