Курка

Заканчивался седьмой десяток прошлого столетия. Теплой июньской ночью подводная лодка 613 проекта дважды Краснознаменного Балтийского флота скрытно вышла из базы, и в надводном положении следовала в полигон боевой подготовки.
В 4 утра я сменил вахтенного офицера на ходовом мостике и принял доклады с боевых постов о заступлении на вахту своей боевой смены.Теперь мне подчинялся весь боевой корабль, кроме дремавшего в центральном посту командира. Осмотрев горизонт, я записал в вахтенный журнал метеонаблюдения и обстановку вокруг корабля: «Море-штиль, видимость- 30 кабельтовых- визуально полная. Надводных и воздушных целей не наблюдаю -горизонт чист». Солнце уже осветило треть неба, покрасив его на востоке красным. Остальной огромный небосвод оставался ярко синим, и таким же цветом отражался в море. От воды поднималась легкая дымка, взлетали редкие чайки, уступая водную гладь подлодке, и улетали прочь, недовольно крича. Красотища неописуемая! Но нельзя терять бдительности: наверняка, где-то совсем рядом, притаился вероятный противник, тоже, как и мы во всеоружии, чтобы по первому сигналу своего империалистического правительства …. Тут уж кто первым нанесет сокрушительный удар- так учат на занятиях по боевой подготовке.
Через полчаса мне доложили, что при осмотре отсеков замечаний нет, акустики не обнаружили шумов винтов, а штурман уточнил время прибытия в полигон. Лишь радиометристы сообщили, что в море мы не одни: на экране локатора появились светящиеся точки. Я прильнул к окулярам бинокля, но ни чего не увидел; иностранные мореходы бороздили «седую Балтику» вне советских территориальных водах.
Не самом верху ходового мостика, на флотском жаргоне- в «курятнике», устроился вахтенный сигнальщик Иванко Козуб- матрос первого года службы, прибывший на подводную лодку из маленькой деревушки в Карпатах. Он разговаривал на смеси плохого русского и деревенском наречии украинского;  даже его земляки из центральных областей республики не всегда понимали его речь. .
Еще раз осмотрев пустой горизонт и совсем успокоившись, я принялся обдумывать, кого пригласить на свой день рождения, и уже дошел до подружек, как …
- Товариш вахтовий офицер, а товариш вахтовий офицер! Цель слева пьять, дистанция десять! Може бути «КУРКА»- скороговоркой с мягким акцентом доложил Иванко.
Я направил бинокль в указанном направлении- вода и больше ничего.
-Так где же цель?
-Вона погрузилась, здаеться.
-Ты что мелешь! Как погрузилась?
- Нирки и усе, як пидводний човен.
Я чуть не выпрыгнул за борт. Проспал вражескую подводную лодку! А этот глазастый пацан …, впрочем, на то он и вахтенный сигнальщик.
-Как твой човен выглядит?- я попытался взять себя в руки
-Как наша лодка?
-Ни-и, малэнька така.
Я начал сходить с ума. Прибалтийские страны НАТО имели в то время самые современные дизель-электрические субмарины, превосходящие советские «старушки» по многим тактико -техническим характеристикам. Имея гораздо меньшее водоизмещение, они, даже в надводном положении, были едва заметны, показывая из-под воды лишь ограждение боевой рубки. Большинство из них были построены на верфях ФРГ, и им не присваивали собственных имен; просто «U- с таким-то номером». Мы  и называли их просто «У» или, очень редко, «Урка». Конечно же, хохол, будь он неладен, назвал эту немецкую «У»  на своем тарабарском языке «КУРКОЙ». Погружались «У» мгновенно, вот я и « проморгал» ее, занимаясь гостями к вечеринке. А еще лучший вахтенный офицер соединения! Что же делать? Докладывать командиру или нет? А вдруг  Иванко, действительно, разглядел «УРКУ»! Доложить, конечно, надо, но как? Я наклонился к переговорному устройству:
-Внизу! Доложите командиру: прямо по курсу, нет- слева … .
Черт, как доложить, где лодка: время прошло, «КУРКА», то бишь «У», погрузилась и где она теперь- не знаю. Я задумался.
-Мостик, что у вас там?- голос командира звучал грозно.
-Лодка, кажется «У». Только где она, не знаю, погрузилась почти прямо по курсу, вроде бы … .
-Вы, что там, с ума посходили! Стоп все! Где погрузилась лодка? Слева? Право на борт! Акустики, слушать горизонт, радистам приготовиться к передаче «радио»! Боевая тревога!
Через мгновения командир был на мостике. Одновременно взревел корабельный «ревун». Экипаж лодки, разбегаясь по отсекам, занимал места на боевых постах и командных пунктах, готовя корабль к бою. Командир долго рассматривал в бинокль пустынное море, подписал радисту бланк радиограммы и, наконец, спросил:
-Где подводная лодка?
-Погрузилась- я же доложил, товарищ командир.
-Погрузилась! Где ее искать теперь?- я вас спрашиваю, вахтенный офицер.
-Да, радисты, передавайте «радио»- ответил командир на вопрос из радиорубки, и в Москву улетела тревожная радиограмма об обнаружении иностранной подводной лодки, нарушившей священные рубежи Родины.
На мостике уже находились старпом, замполит и еще два вахтенных офицера. Всем командир распределил секторы для наблюдения, и все напряженно высматривали  в бинокли хитрого врага. Прошло не более получаса, как над нами начали барражировать два противолодочных самолета «Бе-12», сбрасывая на предполагаемое место натовской субмарины гидроакустические буи, а с разных сторон горизонта спешили охотники за подводными лодками- большие противолодочные корабли- красавцы БПК.
- Теперь она, стерва, ни куда не денется- порадовался командир подмоге.
- Всем внимательно наблюдать!- добавил он.
 Мы буквально впились глазами в окуляры, на мостике воцарилась тишина, которую прервал доклад   Иванко:
- Товариш вахтовий офицер! КУРКА праворуч двадцять, дистанция десять.
Все разом начали осматривать горизонт по правому борту, но то, что увидел я в свой бинокль, пробудило во мне, сначала, страшную догадку, а затем, незабываемое всю жизнь, чувство стыда. Не успел я густо покраснеть, как Иванко радостно, по- детски закричал:
- Товариш вахтовий офицер! Ну товариш вахтовий офицер! КУРКА леворуч … Тю-ю, як тож чайка! Вона, як та- нирки и тю-тю, як пидводний човен!
- Что он болтает, вахтенный офицер?
- Да так; чайку увидел- вот и радуется.
- Убрать его с мостика!
Приказ командира я исполнил незамедлительно, но и сам незаметно покинул мостик, понимая, что немецкую «У», она же «КУРКА» на карпатской мове, обнаружить не удастся даже такими большими силами. Меня и не хватились; настолько все были поглощены ее поиском.
После возвращения в базу через пару суток, командование соединения переквалифицировала наш выход в полигон боевой подготовки для минной постановки во « Взаимодействие разнородных сил флота по поиску и уничтожению иностранной подводной лодки». Командир был поощрен грамотой за бдительность, а я до сих пор хранил свою тайну, пока не понял, чего стыдиться? Не знания братского языка, что ли?