L7

Чудище закрыло один из множества своих то ярко, то тускло горящих глаз. Теперь на него смотрело пять больших жёлтых глазниц, две с левой стороны, две с правой, одна посредине. Было ясно, что скоро многоглазый исполин отойдёт ко сну, но каким бы не выдался день, он всегда засыпал неохотно, с ленцой, охраняя недремлющим взором свою неприступность. Даже глубокой ночью он часто не спал, а лишь посапывал в полудрёме, слегка приподняв пару-тройку век.
Что-то с трудом уловимое (зрачки?) иногда шевелилось, мельтешило в глазах чудовища, будто переводя взгляд с одного края своего владения на другой. Затем одно око закрывалось и через время открывалось другое, ; чудище всегда оставалось начеку. Но приходило утро, и оно уже спало мёртвым сном, вплоть до самого вечера, когда наступившая темнота давала ему власть и силы.
Вот: мигнул на миг один глаз, захлопнулся другой, ; неустанное бдение продолжилось. Каменный великан в глубине апрельской ночи. Каждый день, каждый месяц, час ; на своём месте. С неиссякаемой энергией во чреве.
Том закрыл жалюзи и упал на кровать. Уже поздно, а завтра нужно рано вставать.


Он чуть не проспал. Старая, но совсем не добрая привычка (особенно, если ты работаешь у Перкинсона и за десятиминутное опоздание выслушиваешь в свой адрес десятиминутную гневную тираду) ; после пробуждения оставаться в постели, обещая себе ещё немножко, лишнюю минутку, лишние 30 секунд полежать под любимым махровым одеялом на любимой, потёртой и вдавленной подушке, которую нельзя не обожать в 06:30 утра. А в результате ты с паникой в глазах подскакиваешь в семь (счастье, если не в полвосьмого), чистишь зубы за мгновение, штаны надеваешь за четверть секунды и из двери вылетаешь ракетой. Обещание не выполнено; деформированный квадрат подушки тоскует в ожидании головы-подруги.
Но сегодня Тома будто кто-то потряс невидимой рукой, и он таки очнулся вовремя, имея достаточно времени на сборы ; на 15 минут позднее обычного. Он пару лет назад прочитал в книжке о паранормальных явлениях (или это был журнал?), что в обязанности домового входит не только охранять жилище, но и будить хозяев, если они куда-то опаздывают. О том, обитают ли домовые в двухкомнатных квартирах на шестом этаже окруженной офисными центрами питтсбургской высотки, в книге не говорилось, но Тому нравилась сама идея. Иначе чем объяснить то, что в бытность студентом он с помятой физиономией, страшнейшим перегаром и одиноко блуждающей в мозгу мыслью о минеральной воде вдруг сам, без будильника, проснулся за полчаса до экзамена, на который нельзя было не пойти? Или то, что некоторые люди ни с того, ни с сего просыпаются посреди ночи, идут на кухню выпить стакан воды и обнаруживают невыключенную газовую конфорку?
У Тома все штепсели из розеток были выдернуты, все экзамены, хоть и с горем пополам, сданы несколько лет назад, но он всё же был признателен тому «буке», что разбудил его сегодня. Минута смеха удлиняет жизнь человека на 5 минут, минута опоздания на работу укорачивала жизнь Тома на час. Джеффри Перкинсон, лысоватый начальник Отдела продаж, в узких кругах известный под именем Дятел, находил садистское удовлетворение в отчитывании, зачастую прилюдном, своих горе-подопечных. Не то чтобы это позорило твою честь или ущемляло репутацию. Просто за короткий промежуток времени на тебя обрушивался такой объём далеко не конструктивной критики, что голова сама начинала вжиматься в плечи, а кожа ; краснеть. И самое страшное ; после нескольких сеансов подобной терапии ты вдруг ощущал себя виновным за то, что предпочёл бархатистый вкус круассана, запиваемого утренним капуччино, двум-трём минутам перекладывания пустых бюллетеней из одной пачки в другую.
Не стоило вчера засиживаться допоздна, а то в другой раз и домовой не поможет. Мимолётный утренний перекус, - что-нибудь сладкое и хрустящее плюс «чай/кофе/потанцуем» (фразочка бывшей девушки) - душ, чистка зубов и гладкое бритьё, быстрая, но аккуратная глажка, зачесывание скособочившейся за ночь чёлки ; всё как по регламенту.
Перед зеркалом в белой рубашке с тонкими голубыми горизонтальными полосками и серых брюках с наглаженными вертикальными ; молодой человек двадцати пяти лет, неженат, невысок, неказист. У него проволочные каштановые волосы и устремлённый вдаль и вглубь взгляд. На вдавшемся в череп подбородке примостилась крупная родинка, смотря на которую сразу замечаешь выпирающий из шеи кадык. Тома эта родинка всегда смущала, он даже думал, что это из-за неё девчонки не хотели в школе с ним водиться. Он улыбнулся своему отражению, выключил музыку, которую слушал по утрам для поднятия настроения, сунул в карман бумажник, взял портфель и вышел из дома.


Высокое здание компании Northeastern Mutual в 23 этажа, где он работал, встретило его по-привычному обыденно: серпантин белых стен, каскад бледных лиц. Узкий письменный стол, тонкий рабочий лэптоп и сувенирная ручка с надписью «Отдел продаж» ждали его у подоконника. Том сел в кресло и выглянул в окно. Мог просидеть так часами. Но долг обязывал, и он включил компьютер.
Рон Деннис, долговязый коллега и по совместительству успешный муж и семьянин, вошёл в их непросторный (5 шагов в длину, 4 ; в ширину) офис, бросил на стол кожаное портмоне, Тому ; утреннее «Привет», и уткнулся в монитор. Через минуту заглянула Эллис, взяла хранившийся у них в шкафу ключ, удостоила мужчин полусекундным взглядом и удалилась. Минутная стрелка на квадратных настенных часах пробежала ещё один круг, и начался обратный отсчёт вторничной рутины. Написать, подписать, выписать. Затем напечатать, перепечатать и отправить. Клавиши, гелиевые ручки, карандаши, затаившийся в углу факс ; автопилотизированная мозговая деятельность и моторика рук во имя расширения бюрократического кармана.
Ещё два года назад Том и подумать не мог, что будет работать на столь крупную фирму, ; он-то приметил себе небольшую, неамбициозную страховую контору в родной Атланте, куда он ходил на собеседования на последнем курсе университета. Northeastern Mutual же являлась ведущей компанией по страхованию торговых и промышленных рисков на восточном побережье США, имеющей 14 дочерних компаний в странах Европы. Приятно, знаете ли, осознавать себя деталью большого, известного во всём мире, механизма. «На таких муравьях производства, как я, ; говорил себе Том, ; строится муравейник экономики». Он никогда не встречался лично с маткой (высшим руководством), но был уверен, что те по достоинству ценят работу всех мелких служащих: бухгалтеров, секретарей, консультантов, аналитиков. Поблажки муравью никто не даст ; в отделе кадров буквально выстраиваются очереди желающих занять вакантное место, будто на дворе ; Депрессия, а причина ажиотажа ; дефицитная колбаса. То-то и оно: полный социальный пакет, страховка, предоставление жилья приезжим, регулярная зарплата, нехилые премии, возможность карьерного роста, а также отсутствие проблем с отпусками и расположенный на одиннадцатом этаже фитнесс-центр. Не золотая жила, но рудник богатый. Нудная писанина, унылый коллектив и ужасный начальник? Что ж, от добра добра не ищут. Пойди-ка сегодня найди недавнему выпускнику местечко на 60 тысяч долларов в год в городе, где у тебя нет ни связей, ни друзей, ни имущества. Том таких оазисов не знал.
Чего лукавить, связи в Питтсбурге у него таки были. Вернее, у его отца. В своё время он хорошо сдружился с нынешним заместителем директора по рекрутингу. Тот по старой дружбе, подкреплённой зелёным посланием в тугом конверте нужному адресату, пропихнул Тома в первые ряды очереди на третий этаж, улыбчивые обитатели которого принимали ваше резюме и обещали вам перезвонить. И Тому позвонили. Позвонил его отец и сказал, что его приняли. Отец тогда был на пенсии, подрабатывая в Атланте частным извозом. Вот так.
Удачливому сыночку оставалось успешно пройти испытательный срок, отсидеть двухнедельные курсы повышения квалификации и, разве что, определиться с жильём. Аренда квартиры, которую компания нашла для него через агентство, стоила почти вдвое больше той, что он нашел по Интернету. Но она находилась в трёх минутах ходьбы от работы, была уютнее, имела больше удобств, и её можно было выкупить за энную и удобоваримую сумму. Вторая же находилась на окраинах, почти в трущобах, города, в грязном районе с грязными подъездами, стенами и мыслями местных. Когда Том приезжал на просмотр, от одной квартиры до другой он добирался на двух автобусах и ещё минут пять шёл пешком. Чтобы успевать на работу ему, гипотетически, пришлось бы вставать часов эдак в шесть утра, если не раньше, а затем час ехать из одного края города в другой в компании напряжённых, сонных, по-утреннему озлобленных лиц. Можно было, конечно, брать такси, но уже за неделю это вылилось бы в кругленькую сумму. Добавьте в список аргументов орестораненный и обильярженный (ах, он обожал погонять шары по зелёной травке) даунтаун, и выбор становится очевидным.
 Верность другого выбора, который он сделал в жизни, Том обсуждал сам с собой не раз и не два. Он упаковал вещи, помахал рукой родной Атланте, попрощался с друзьями и уехал за сотни миль, пересекая четыре штата, в незнакомый и неприступный Питтсбург, «Город дымов»*. Как если бы рыбку из аквариума выпустили в открытое море. Большая свобода, но куда плыть ; неизвестно. Нет больше отполированных водой камешков на дне, полуискуственные водоросли, подрагивающие на поверхности, сменились лениво дрифтующей консервной банкой. Питтсбургцы не открыли ему своих объятий, чего уж тут говорить. Да и не привык он влезать в них, с трудом подпускал людей к себе. Может, не стоило срываться с насиженного места? Говорят, волков бояться, в лес не ходить... Справедливо, если ты не джорджский ягнёнок.
Никто по-прежнему не отменял ценность денег. С тех пор как заболела мать, большая часть семейного дохода стала уходить на лечение, на которое пришлось выделить и сбережения Тома на выкуп квартиры. Впрочем, Том всё больше думал о том, чтобы через год-другой бросить на стол Дятла заявление об уходе и вернуться домой. Дом ; там, где твоё сердце. Когда Том, неоперившийся птенец, немногим менее двух лет назад покидал родительское гнездо, он, похоже, второпях собираясь, оставил своё молодое романтичное сердце на полочке в ванной. Или обронил где-то у себя комнате. Может, в гостиной у телевизора. А скорее оно расщепилось на множество кусочков и разлетелось по всем местам Атланты, где он любил бывать, сам или с друзьями.
Государственный Университет Джорджии, крупнейшее и старейшее в штате учебное заведение с его неоклассицистскими постройками и ботаническим садом, вмещающим более двух тысяч растений.
Сентениал Олимпик Парк, где можно совершать пробежки, устроиться на пикник и погулять по лабиринту из фонтанов.
Бильярдный клуб «Свояк» на сотню столов с прилежащим к нему уютным караоке-баром.
Джорджия Аквариум, самый большой аквариум в мире, где можно увидеть акул, касаток, дельфинов и много другой чешуйчатой живности.
Музей Кока-Колы в исторической части города (мало кто из американцев знает, что всемирно известный напиток изобрели в Атланте).
Кафе «Пьемонт», ничем не славное, но расположенное в двух шагах от дома и западающее в душу своей атмосферой и блюзовыми мотивами живой музыки.
Грузный голос оторвал его от мечтаний:
; Лоуни! Ты работаешь или чего? Как ни зайду, он всё в окошко смотрит...
; Конечно, мистер Перкинсон. Конечно.
; Что «конечно»? Работаешь или смотришь?
; См... ну... работаю.
; Вот и работай. Апрель заканчивается, а отчёт ещё не закончен.
; Да-да.
Дятел вышел, а надрессированный Том сразу взялся стучать пальцами по клавишам. К вечеру он обстучал ровно столько, сколько было достаточно, чтобы назвать день плодотворным.
Покинув свой финансовый бастион, он заскочил в супермаркет купить фруктов и любимого морковного сока. Как и всегда, пришлось искать в отделе детского питания, ; найти его можно было только там. Когда он протянул руку и взял нужную упаковку (с нарисованным зайцем), стоявшая рядом женщина заговорила будто сама с собой:
; А я своему яблочный беру, или грушевый. Морковный он терпеть не может.
Том посмотрел на пачку так, словно хотел удостовериться в правильности выбора.
; Нет, вы меня не так поняли! Я беру себе.
Женщина удивлённо хохотнула (как если бы он взял пюре или присыпку) и сказала:
; В вашем возрасте уже пора брать для кого-то другого.
Обиженный Том поплёлся домой.


Есть много удивительных мелочей, которые мы не замечаем в торопливой суете дня. А если и замечаем, то через минуту забываем о них. Из маленьких кусочков можно сложить что-то объёмное. А иногда целое состоит из, на первый взгляд, разобщенных и разрозненных деталей.
А меж тем, Том очень уж забавно носил свой черный, с царапиной на боку, портфель. Он держал его всегда одним пальцем, и портфель раскачивался по широкой амплитуде, живя в руке своей собственной жизнью. Рубашку он по пути домой выправлял из брюк (дресс-код, неприемлемый для официального служащего), и та колыхалась на ветру. Лужи обходил, как потерявший навигацию корабль маневрирует меж утёсов ; по самой дальней траектории, смешно заваливая корпус набок. На светофоре стоял, сложив руки за спиной ; ни дать, ни взять ; телохранитель (только без тёмных очков). С последних ступеней лесенки, соединяющей дорогу и проулок, неизменно спрыгивал. Кнопку вызова лифта, если заняты руки, нажимал локтём, а то и коленом. По выключателю света у входной двери щёлкал лбом (он как раз находился на уровне головы). Ну прямо кладезь забавностей...
Ням-ням!! Какое вкусное мясо по-французски сегодня удалось приготовить! Мамина кулинарная школа может гордиться своим выпускником! При запитии морковным соком своеобразная вкусовая гамма обеспечена. В прикуску с очередной серией «Миранды из Уганды» (уже третий сезон идёт этот ситком о приключениях африканки в США) ; ещё лучше. Заливка съеденного кружкой горячего кофе со сливками ; вишенка на торте. В Томе такие трапезы каждый раз пробуждали чувство независимости и взрослости. Он мог сам выбрать себе меню на вечер, мог недожарить мясо, пережарить, недосолить, пересолить. Свой вкус от этого оно не теряло, ведь было творением собственных рук ; то, что приготовил ты сам, голодный и усталый на исходе дня, не могло не казаться вкусным. Молоко или сок можно пить прямо из тетрапака, не наливая в стакан, ужин есть прямо из сковороды, не выкладывая на тарелку, а печенье без зазрения совести макать прямо в банку с джемом. Совсем не так, как дома.
Наступили минуты, когда пища начинает перевариваться в желудке, и если прилечь или удобно усесться в кресло, очень легко заснуть. Их Том заполнил мытьём посуды и стрижкой ногтей. На улице темнело, и Том бросал первые краткие взгляды в окно. Он включил компьютер и поставил любимый диск Stereophonics, чтобы щёлкать кусачками под аккомпанемент хрипучего голоса Келли Джонса. Закончив, он посмотрел на часы ; рановато... Послонялся ещё с полчаса по квартире, потом подошёл к подоконнику. Вот, пожалуй, и время! Пододвинул кресло к окну, добавил громкости на колонке, уселся в позе лотоса.
По другую сторону стекла вечер набирал глубину и густоту. Уличные фонари ещё не зажглись, но уже мерцали в нетерпеливом ожидании. Силуэты прохожих расфокусировались, и нельзя было понять, кто шагает, худышка или толстуха. Случайные птицы мельтешили в поисках гнезда, выкрикивая неслышные кары да чирики. Ветер гонял по проезжей части старую иссохшую газету. Мальчуган на велосипеде пересёк дорогу, притормозил, чтобы пнуть пустую банку и умчался дальше. Другой пацанёнок, на вид трёх-четырёх лет, стоял и пил из бутылки посреди тротуара, из-за чего чуть подотстал от родителей, размеренно идущих впереди, и, напившись, со всех ног бросился их догонять. Плащ ночи накрывал дома и подворотни, проулки и закоулки.
Взор Тома был устремлён на дом напротив и только на него. Он смотрел, почти не мигая, лишь слегка водя головой влево-вправо. Глаза всматривались и высматривали.
Чудовище начинало постепенно приходить в себя, и уже в двух окнах горел свет. Это была неприметная питтсбургская семиэтажка. Её обитатели, как и Том, занимались своими вечерними делами. Разделённые проезжей частью и тротуарами, два дома отстояли друг от друга не более чем на сто метров, и даже без бинокля можно было углядеть, что делают люди. Часть, примерно половина, окон была зашторена, и взгляд не мог проникнуть внутрь, кое-где были опущены жалюзи (отец, знавший французский, всегда исправлял Тома, когда тот говорил «жАлюзи» или «шАсси», и напоминал ему о пресловутом последнем слоге). В остальных окнах постепенно вспыхивала жизнь. Будь то кухня, зал или спальня, люди включали освещение и позволяли мельком взглянуть на свою жизнь, умещавшуюся в прямоугольный оконный проём. Другие выходили на балконы (по всему периметру дома их было восемь), дышали чистым воздухом, или не чистым, если выходили покурить.
Муравьи возвращались с работы в муравейник.
Миновала половина часа, и стало уже совсем темно. Жёлтый свет теперь лился почти из каждого окна. Тут тух, там гас. Наступал пик людской возни ; 8-9 часов вечера. В это время люди готовили ужин, проводили свободное время, возились с детьми. Чуть позже лампочки начинали гаснуть одна за другой, ; люди отходили ко сну. Иногда, конечно, кто-то заходил на кухню налить чаю и включал свет, но лишь с тем, чтобы вскоре погасить его. Мерный вольфрамовый свет, бывало, сменялся моргающим и разноцветным, ; это включались телевизоры и начинался вечерний просмотр фильмов/передач/новостей, который люди проводили в темноте: одни ; считая, что так удобнее, другие ; (сознательно или нет) экономя на электричестве. Час за часом дом всё больше погружался  в сон, и вот оставалась только пара одиноких отщепенцев, верно зачитавшихся книгой или дописывающих домашнее задание, чьи прямоугольники ещё не окрасились в чёрное, но и они рано или поздно сдавались под напором ночи.
Впрочем, допоздна Том засиживался редко, ; его самого морил сон, да и увидеть что-либо эдакое после полуночи удавалось нечасто. Плюс не хотелось зевать весь следующий рабочий день. Обычно он проводил у окна час, от силы два, когда гирлянда дома напротив горела множеством огней. Наблюдал под музыку, иногда напевал, бурчал под нос или что-то ел.
Том знал, что такое «вуайеризм»* (всесильный Google рассказал ему об этом), но себя вуайеристом не считал. Его не интересовало голое тело. Нет, попадись оно случайно на глаза (женское, разумеется), он бы не был против, но не это притягивало его к подоконнику. Тогда что? Том не нашёл научного названия желанию стать частью чужой жизни, заглянуть под чужую раковину. Он не выискивал никаких секретов, ни в чём не пытался изобличить нечестивых соседей ; всё, что видел Том, оставалось с Томом. Он только на секунду проникал в комнату, чтобы уловить кусочек быта, стать свидетелем вечернего времяпрепровождения. Никаких злых намерений и извращений.
Сплошное любопытство.


То же место, тот же час. Сегодня лил дождь, и разглядеть что-то было непросто. Потоки воды обрушивались на асфальт, оглашая округу громким шипением. Том сидел в кресле, но его взгляд затуманился, и смотрел он на лужи, а не в окна. Он часто ловил себя на том, что, погружаясь в жизнь других людей у окна, глубоко погружался в себя и не столько подглядывал за кем-то, сколько заглядывал в себя. Он мотнул головой, сбрасывая с себя покров мечтательности, открыл ящик в столе. Там одиноко лежал большой записной блокнот, который толщиной походил скорее на книгу. Том положил его на стол и открыл первую страницу.
На ней шариковой ручкой во всю ширину листа был нарисован дом, без изысков, как рисуют дети ; прямоугольник, треугольник, три черты, символизирующие антенну на крыше, и квадраты-окна. Квадратов было 105 ; столько же, сколько у оригинала ; по 15 в горизонтальных рядах, по 7 в вертикальных. Вдоль горизонтальной линии были расставлены буквы от А до О*, вдоль вертикальной ; цифры: 1, 2, 3, 4, 5, 6 и 7. Получалось подобие «морского боя», но без кораблей. Здесь каждое окно было кораблём.
Том перевернул страницу. А1. Пара строчек.
А2. Уже больше ; полстраницы исписано.
Том взял блокнот за скрепку-пружинку и пролистнул листы, как киллер пролистывает пачку денег, полученную за заказ. Из 120 страниц исписана была большая часть. Он наугад просунул палец меж страниц и открыл первую попавшуюся.
С3.
Пара, возм. семейная: муж. (брюнет, ср. рост, атлетич.), жен. (брюн., ср. рост, полновата)
См. D3, E3.
04.09.2007. Сидят на диване, смотрят телевизор. Он кладёт ей руку на плечо.
06.09.2007. Она поливает цветы. На ней розовый топ, чёрные штаны, волосы связаны резинкой. Лейка ; синяя.
19.09.2007. Похоже, ссора. Он ходит по комнате, говорит. Она стоит у стены, говорит, взмахивает руками. Потом идёт в D3. Он следует за ней. Разговор. Снова в C3. Оба жестикулируют. Пропадают...
Надоело. Снова наугад.
H6.
Муж. (>40, брюнет, субт., низкий рост), жен. (;40, блонд., ср. рост, фигура), дев. (;10, блонд., худ.)
См. I6, J6.
06.09.2007. Он курит на балконе. Сидит. Прошло 40 минут, м.б. уснул? =)
06.09.2007. Она сидит, сгорбленная. М.б.за компьютером? Точно ; водит правой рукой по столу.
08.09.2007. Она ходит из комнаты в комнату. На ней серая юбка и белый лифчик. Держит в руках какую-то ткань, м.б.будет гладить. +10мин. Появляется он (только пришёл?). +5мин. Она в белом халате.
Том со шлепком закрыл блокнот. Чёрт! Да это похоже на записки детектива, которого нанял ревнивый муж, чтобы проследить за своей жёнушкой! Или киллера, ведущего след жертвы! Вначале Том записывал сюда всё подряд, без разбору. И прочитав сейчас пару строчек, он захотел вырвать листы, смять и бросить их в мусорное ведро. Ему не хотелось признавать, что это написал он.
Вместо этого он развернул блокнот и открыл его с конца, ; манера исписывать тетрадь с двух сторон (например, математика ; с лицевой, геометрия ; с тыльной) была родом ещё со школы. Когда однажды ему надоело стенографировать, он открыл последнюю страницу и стал записывать только то, что выделялось из обычного ряда. То, что будет интересно перечитать через год и улыбнуться. Он читал и вспоминал, и, действительно, пару раз улыбнулся.
24.09.2007.
I6. Девчушка прыгает как заведённая! Быть может, родителей нет дома, и она включила любимый диск любимой попсы. Бритни Спирс или Pussycat Dolls (ну и гадость!). Кажется, что танцует, дергаёт руками в такт, вверх-вниз, вверх-вниз, как на дискотеке. А вот она сводит руки за головой, потом смешно мотает ими из стороны в сторону. Похоже на какую-то неуклюжую зарядку. Но это вряд ли, кто сегодня её вообще делает? Ладно ещё утром, но не в семь вечера... Давай, развлекайся пока, егоза! Скоро придёт папа, и тебе расхочется скакать по квартире, как горная лань, вот увидишь!
27.09.2007.
В2 опять вытащил свой необъёмный живот на всеобщее обозрение. Уж на моё то точно! Набил его куриными крылышками и картошкой фри, отполировал всё это дело пивом, и ; на исходную, контролировать территорию! А не за тем ли одиноко припаркованным «Фиатом» он наблюдает? А что, по статусу ему подходит, стоит почти под окном... Райончик то спокойный, но на такую наживку, глядишь, кто и клюнет, угонщиков везде хватает...
27.09.2007.
Польстил я тебе, В2, польстил! У тебя, наверное, и велосипеда  никогда не было, а я тебе «Фиат» приписал! Что сказать, старина... Такси, троллейбус, метро))) Чеши пузо!
14.10.2007.
Когда D4 тянулась, чтобы закрыть форточку, я думал, её груди вывалятся из-под футболки и, постукивая друг дружку, полетят на землю))) Это даже не пятый, это пятьдесят пятый размер! А ведь ей больше тридцати лет не дашь! Капусту, видать, уплетает на обед и ужин))) Зато, если споткнётся, не больно будет падать)))
18.10.2007.
N7 с женой весь день... (не то подумали!) копошились на лоджии. Уборку там устроить решили или что (может перенести туда детскую, ха-ха), но управились они уже затемно. Всё, что изменилось ; в углу теперь стоит какой-то фикус-шмикус, больше ничего не видно.
20.10.2007.
N3, ты что, брат В2? Что ты выставил свои телеса напоказ, люди не хотят это видеть! Прежде чем в следующий раз выйти покурить, надень футболку, будь добр. Уважь соседа. Боже, трусы то хоть в штаны заправь!
25.10.2007.
Ооооооооогого, ну и дела!!! Девушка из G2 устроила пип-шоу*! Время ; 14:23, суббота. Смотрю на её балкон и вижу: облокотилась на дверь, попивает чай из кружки, которую держит в правой руке. А может и не чай, но не это главное, главное ; на ней только чёрное кружевное нижнее бельё! То ли она эксгибиционистка, то ли ей жарко (смотрел с утра на термометр ; было +26), то ли пришла домой и скинула надоевший деловой костюм... Она думает, что её не видно, или хочет, чтоб увидели? Хм, 14:27... Чай не кончился? Это ещё вопрос, смотрит ли кто-нибудь ещё сейчас в окно, кроме меня. Она сама то меня не видит? На мне и футболка красная, грех не увидеть... Хотя нет, смотрит прямо. Может, там, на втором этаже кто-то пожирает её глазами, а она стреляет глазками в ответ. Интересно, а меня сейчас кто-нибудь видит? Ну допустим, видит, и что дальше? Смотреть в своё окно законом не запрещено, так ведь? А вечером я выключаю свет, не дум... Эй! Ну вот, ушла G2((( Суши вёсла. Может, подлить чайку пошла? Посмотрим.
02.12.2007.
I7. Переливается огнями новогодняя ель. На дворе второе декабря, до Рождества уйма времени, а у них ; ёлка! Что, отмечают Новый Год по китайскому календарю? Бьюсь об заклад, мужик купил зелёную по дешёвке, решили: «Чего ей в прихожей стоять без дела?»))) И когда они так быстро управились, вчера ещё ничего не было?
09.12.2007.
В M1, похоже, гулянка. Вижу женщину в сиреневом платье. Она сидит за столом, держит в руке стакан (бокал?), смеётся. Виден дверной проём, в комнату (кухню?) входят ещё две женщины. Сиреневое Платье опять смеётся и что-то лопочет. Всё не нащебечутся пташки!
09.12.2007.
Закрыли жалюзи. Началась веселуха?
20.12.2007.
Завтра еду в Атланту на новогодние каникулы. Пока, ёлочка, гори ярко! G2, не помашешь мне ручкой на прощание? Почему ты больше не появлялась, а?
26.01.2008.
К4 читает книгу. Непонятно, почему сидит прямо у окна... Так лучше видно? А ведь уже темно. Сейчас бы бинокль, и можно читать вместе с ним. А что, держит книжку так, словно с кем-то делится... Напоминает старый фильм, где толпа студентов готовится к экзамену, но учебник на всех один. Один держит учебник, остальные сгрудились вокруг, те, кому не хватило места ; на дереве с биноклем))) Да... С биноклем было бы веселёё... Вот только, кто увидит ; пиши пропало. Глаза то глаза, а бинокль ; вроде как орудие слежки...
01.02.2007.
Кого я вижу! У нас новенькие? Что-то не помню, чтоб в B6 были маленькие дети, даже груднички. Больше того, у Миссис Халат и живота не было. За Новый Год Мистер Усы вряд ли успел бы сделать ей ребёночка))) Наверное, гости приехали. Или друзья заглянули.
06.02.2008.
Был такой фильм ; «К6-собачья работа». У нашего К6 одна работа ; курить, курить и ещё раз курить. Выбегает на лоджию каждые полчаса, ей-богу! Ты же раньше так много не курил? Что, нервы расшатались сегодня? Ты возьми сразу три сигареты, реже бегать будешь!)))
06.02.2008.
Раз уж вспомнил о К6, скажу, что не видел, чтобы кто-то из J7* пил сок, а из А4 швырялся бумагой))) В F1**, похоже, вообще никто не живёт (окно «чистое», но ни души в нём не видел), так что там не до Формулы-1)))
09.02.2008.
G4 в прихожей. Надела тонкое пальто и вышла из дома (видна входная дверь). Температура ; не выше -10. Только что проверил по Интернету ; -12. Я понимаю, мэм, что вы женщина горячая, но не до такой же степени! Всегда есть такие люди, которые одеваются не по погоде. Чапфилд, помню, во время подготовительных курсов пришёл в университет в вязаном свитере. В июле!! В полдень!!! Да, было время! Ладно свитер... А как мы разыграли бедного старину Ларри, спрятав его куртку, а взамен потребовали все лекции по финансовому праву. В разгар декабря он в рубашке на голое тело бежал до общежития, спасаясь от холода. Принципиальный был! Куртку само собой пришлось верн......
С февраля по апрель имелось ещё много записей, но Том закрыл блокнот, потому что перехотел читать, а ещё, потому что ему стало немного стыдно. В ставший для него дневником блокнот он не записал ни одного доброго слова, мало кого упомянул в хорошем контексте. Всё написанное никогда не покидало пределы столового ящика и не должно было покинуть. И критик здесь был один ; Том Лоуни. Но, освежив память, он на миг захотел опять отречься от своих заметок. Слишком эгоистичных и эгоцентричных.
Дождь утих, и редкая капля падала на сохнущий асфальт. Том взял ручку, желая сделать ещё одну запись, но помедлил, и, чтобы не портить общей тональности, написал не то, что хотел сначала. Он написал:
15.04.2008.
Когда шёл дождь, все повылезли смотреть. N3, B2, О5, B6 со своим ребёнком, ещё кто-то... Что, первый раз в жизни дождь увидели??


Хмурое небо за выходные повеселело, и к понедельнику весна снова вышла на авансцену. Наступили те редкие дни, когда ртуть задерживается посредине между жарой и холодом, становится не душно и свежо, а люди снимают с себя слои одежды, которые носили зимой. Лето ещё заявит о себе засухами на полях, солнечными ударами и потными подмышками, а пока природа наслаждается собой и даёт это делать другим.
Дождевые тучи улетели, но оставили несколько грузных серых облака, безобидных, но напоминающих об осадках. Солнце, продираясь через них за горизонт, окрасило облака в совсем уж мрачные тона, и неопытный глаз, например, детский, вполне мог принять их за предвестников осадков. Том вспомнил, как, будучи ребёнком, любил рассматривать облака и придумывать, на что они похожи. Человеческая голова, тарелка, черепаха... Однажды ему даже почудился силуэт Соединённых Штатов, ; он тогда увлёкся географией и не расставался с атласом мира, попутно выучив названия всех мировых столиц. В 11-12 лет он мог без запинки назвать столицу Бангладеша или Вануату, а сегодня с трудом вспоминал, где находится Венгрия. Цифры заменили Тому города и, нарисовав в воображении свой любимый атлас, который давно покоится на чердаке в Атланте, он решил обязательно найти его при следующей поездке домой.
Почти окончательно стемнело. Том в полглаза смотрел шоу с Дональдом Гором «Давай поговорим», периодически перебираясь с дивана в кресло, чтобы бросить пару ленивых, но внимательных взглядов на тающий в темноте дом напротив. В один из моментов, когда он повернул голову, на телефонный провод, тянущийся от дома к столбу, уселся голубь. Том не сомневался, что это именно голубь ; других птиц в округе не водилось. Пернатый усердно чистил пёрышки.
Бывают ли птицы-одиночки? Отбились от стаи или ...
Не успел Том закончить мысль, как голубь спорхнул с провода и присоединился к группе товарищей, пролетавших мимо. Дональд что-то громко сказал, и Том повернулся на его голос, но смотрел не на экран, а сквозь него. Дональд рассказывал очередную сопливую банальность, и, быстро от неё устав, Том встал и начал ходить по комнате из угла в угол (в размышлениях он часто так делал). Он был похож на льва, загнанного в клетку. Нет, на львёнка.
Том мягко опустился в кресло подле окна. За два года обивка сильно истёрлась, ведь сидели на ней едва ли не каждый день.
Том глянул на место, где секундами ранее сидел голубь, и его глаза перескочили на девушку. Она стояла вполоборота, но, даже не видев лица, Том предположил, что она красавица. Светлые, почти белые волосы струйками стекали ей на плечи и ложились на спину. Она была в белой рубашке с закатанными рукавами и светлом домашнем трико и в такт шевелила руками, будто что-то резала ножом. Потом подошла к окну и, задёрнув занавески, оставила Тома одного.
Кто она? Впервые её здесь вижу. Я же знаю всех, откуда она такая взялась?
Том провёл мысленную горизонталь: ABCDEFGHIJK ; L. Вертикаль проводить не пришлось, выше окна девушки была только крыша ; седьмой этаж.
L7.
Том вытащил блокнот и пролистнул на середину. Вслед за L6 шло М1. Открыл другую страницу, вторую, третью. Записи «L7» нигде не было.
Что же это? Как я её упустил? L7... Насколько помню, там вообще никогда никого не появлялось. Поэтому то я ничего и не записал. Что ж, если так, то добро пожаловать!
Том закрыл блокнот и посмотрел в то окно. Он и без тетради знал, что не видел эту девушку раньше. Зашторено. Незнакомка была где-то за светло-зелёными занавесками, делая что-то, что Том не мог знать.
Она распахнула шторы, и Том увидел её прекрасное лицо. Она стояла, глядя вдаль, и нежной рукой гладила свои спускающиеся до пупка волосы. Это красочное, волнующее видение, спонтанное желание исчезло, стоило Тому только один раз моргнуть. Блондинка не появлялась, не проглядывал сквозь зелёную ткань и её силуэт.
Она одна? У такой наверняка должен быть муж или парень. Не может же она тут жить в одиночестве. Только въехали? Снимают квартиру? В этом доме много съёмных квартир, я и сам мог жить в одной из них, если бы Northeastern Mutual не поселил меня здесь. Или... Или что? Полгода жила в затворничестве и вдруг наконец решила выглянуть в окно? Странно... Я не мог её не увидеть. Впрочем, может и правда дело в этом: квартира пустовала, и риелторы посоветовали её ей. Ну, или им... Почему нет? Центр города, престижный район, развитая инфраструктура.
Том ещё подежурил немного и пошёл спать. Уснул не сразу, во сне ворочался, ; видно снилось что-то приятное.





21.04.2008.
L7. Новенькой не видно целый день, даже свет не включен. Может, мне всё причудилось? Засиделся, подустал, глаз замылился, да я и спутал окно... Нет, я же не сумасшедший! Секундное помутнение, допустим, случиться может, но не получасовое!
Проверил записи, о L7 ничего нет! А ещё: соседнее окно с балконом ; М7 ; должно принадлежать ей, т.к. у меня оно также не отмечено! Посмотрим.
22.04.2008.
Как я и предполагал, L7 не была игрой моего подсознания, а значит в психушку мне пока рановато))) Она на секунду показалась сегодня в белом платье на бретельках с чёрным поясом и исчезла(( Тем не менее, знакомьтесь:
Блондинка, рост ; чуть выше среднего, я бы сказал 174-175 см, фигура ; стройная; внешность: красивая, изящная симпатичная. Возраст ; 23-24 года; живёт, вроде бы, одна.
23.04.2008.
L7 вышла на балкон, простояла пять минут, опершись на перила, и ушла. Что это значит? Что окно с балконом ; её, и теперь L7 можно называть ещё и М7, хотя мне больше нравится L, не знаю почему... В конце концов, я впервые увидел её в L7, буду звать её так.
23.04.2008.
Как бы её могли звать? Имя на L? Лора, Люси, Луиза, Либби... Больше не припомню. Ах да, Лотти*. Ленни. Нет, это мужское. Ха-ха, Лолита! Лолита! Ну, только если её родители были поклонниками Набокова, хотя всё возможно)))
26.04.2008.
Не вижу Луизу уже три дня. Ещё чуть-чуть, и начну беспокоиться, звонить в полицию. Шучу, конечно)))
27.04.2008.
Люси пропала. Четыре дня у неё не горит свет вечером. Мало ли что, конечно... Уехала в командировку, на отпуск, за границу... Или съехала?


Девушка, ставшая первой, кого Том в своём дневнике стал называть по имени, пусть и придуманному, то на несколько дней исчезала, то снова давала о себе знать, но к началу второй недели мая стала бывать дома каждый вечер, несколько успокоив своего тайного поклонника. Он в свою очередь высматривал любую деталь (краешек халата, движение руки, тень на стене), которая сказала бы ему, что девушка у себя в квартире.
За эти две с небольшим недели Том почти перестал сомневаться в том, что L7 живёт одна, ; ни одного человека, ни мужчину, ни женщину, кроме неё самой он в окне не видел. Почему то, это его сильно радовало, но опасения, что со спины к ней вдруг подойдёт поджарый Брэд Питт и поцелует в мочку уха, оставались.
Чаще всего Лора (Либби, Люси...) выходила на балкон и просто стояла, дыша воздухом. Её волосы всегда были распущены и качались на ветру. Она, бывало, держала в руке кружку (Тому казалось, что с кофе) или грызла фиолетовую заколку от волос. Мечтательный взгляд её был устремлён не то вперёд, не то вверх, словно (а может, и на самом деле) она считала ворон или наслаждалась облаками. Или же, опустив голову, стряпала на кухне, а её руки сновали с полки на полку в поиске нужной приправы.
Но проходили пять, максимум десять минут, и Лили скрывалась из виду, оставляя Тома в молчаливом ожидании. Как хороший налоговый инспектор, она являла себя тогда, когда сама того хотела, приковывала всё внимание и тут же удалялась до следующего счастливого случая. Том знал, что женщина из J6 с десяти до двенадцати часов сидит за компьютером (загнув спину в сколиозную дугу), что парочка из C3 в это же время смотрит телевизор, а N4 имеет привычку кушать после полуночи, но «поймать» Луиз было непросто. По этой или некой другой причине Том стал проводить у окна больше времени, чем раньше, иногда засиживаясь до поздней ночи.
Пятничный вечер не стал исключением. Загоняя толпы пешеходов и гуляющих домой, приближалась полночь, и оживлённый днём городской трафик к этому времени суток заметно поутих. Дом, который Том в своём воображении представлял многоглазым чудовищем, спящим днём и бодрствующим ночью, мигал огнями, один из которых только-только зажёгся. Ничем не отличное от остальных, вписывающееся в общий ряд окно, равно как и соседнее с ним, приобрело для Тома особое значение, обзавелось магнетической природой. Обитательница этого окна занималась своими делами, скрыв себя за салатовыми шторами, и только когда она к ним подходила, прорисовывался её мутный нечёткий силуэт.
Намагниченный Том отошёл на минуту, на кухню или в ванную, но заряд свой не растерял. Когда он вернулся, девушка, оперев руками голову, нагнулась над подоконником и, как всегда, смотрела вдаль; её острые розовые локти указывали в разные стороны. Её мечтательный вид казался слегка искусственным (она приучила к тому, что в течение дня брала обязательный перерыв на размышления у окна), но от этого не переставал делать её загадочной. Лицо её было безмятежно и упоительно мило, ; смотря на такое, забываешь обо всём и внимаешь идущий от него невидимый свет. Излучение исходило от всего её тела, пронизывая все попавшиеся на пути препятствия: кожу, кости, плоть и кровь, ; пробивая дорогу к мозгу и сердцу.
Том застыл в полуприсяди. Ему казалось, что она смотрит прямо в его сторону, но точно уловить движение глаз никак не мог. Он придвинулся поближе и принял такую же позу, упёршись в подоконник, предварительно удостоверившись, что оконная рама не закроет девушке обзор. Затем приподнял ладонь, ; секунда колебания, ; и... помахал незнакомке рукой.
Ох, что я делаю! Как глупо это должно выглядеть со стороны!
Лизи легонько качнула головой (или не качала?) и осталась в прежнем положении. Пока побагровевший Том думал, что делать дальше, она приподнялась и была такова.
На следующий день Том твёрдо решил попробовать снова. Как бы глупо это ни казалось.
И вот в девять тридцать Люси вышла на свой обрамлённый фигурно загнутыми металлическими прутьями, сквозь которые проглядывала персиковая кожа её голых ног, помост. Она посмотрела по сторонам, окинула взглядом красивых глаз прохожих и, облокотившись на перила, задержалась в одном положении, позволяя ветру трепать доходивший до колен домашний цветасто-синий сарафан. Том почти припал к окну, и, едва её голова повернулась в его направлении, начал усердно махать ладонью. Смешные потуги привлечь к себе внимание не привели к успеху, решил было Том, опустив руку. Но девушка спустя мучительно долгий момент приосанилась и ; о, чудо ; помахала в ответ! Том в смятении отвернулся, сделав вид, что смотрит в экран компьютера и что его не сильно беспокоят машущие ему руками соседи по улице, а когда поворачивался обратно, ожидал увидеть пустой балкон и ведущую на него закрытую пластиковую дверь. Но девушка стояла там же и смотрела туда же ; в сторону Тома. Том почувствовал, как испускаемые ею частицы проникают внутрь него и запускают необратимый механизм, заставляя сердце биться чаще и гулче. С минуту они смотрели друг на друга, после чего Том помахал ещё раз, теперь уже медленнее и с напускной ленцой. Она ответила тем же и тоже нехотя, держа руку опущенной на балконной перегородке.
Убедившись каждый в своём, оба отвернулись и до конца дня больше не встречались, ни взглядом, ни мыслями. По крайней мере, Том как будто разучился думать и до того, как лечь в постель, пребывал в состоянии сладкой неги, передвигаясь по квартире как зомби. Может быть, он просто устал на работе, а уснул так рано и быстро, чтобы набраться сил и поскорее начать воскресенье.


С утра он надел красную футболку, чтобы быть хорошо видным издалека. Том не сидел у окна с рассвета, наоборот ; хорошенько выспался (выходной день обязывал). К тому же, он за последнее время уже начал улавливать биоритмы Лолы и предугадывать её появление.
Он занялся уборкой, которую давно запланировал, сходил в супермаркет и видео-прокат. Проверил электронную почту (Майк приглашал его приехать на вечеринку в честь своего дня рождения, на которую из-за плотного рабочего графика попасть не удастся), зашёл на Facebook*.
И когда Том увидел её, расположившуюся на привычном месте, получалось, будто она ждала его, а не наоборот.
Либби держала в руке любимую кружку с любимым напитком и мерно потягивала его. Том среагировал молниеносно. Он пробрался на кухню, взял с полки стеклянный стакан и наполнил его первым, что попалось под руку ; морковным соком. Затем вернулся на исходную.
Как только девушка в очередной раз отпила, попутно поджав тонкую верхнюю губу, Том приподнял стакан в жесте, который можно интерпретировать как «Пью за вас!» и немного отхлебнул через край. Он мог только догадываться, видела его L7 или нет.
Что я опять делаю?! Что за ерундой занимаюсь?!
Лотти подняла кружку в ответном жесте, вроде бы улыбаясь.
Она меня видит! Она меня видит! Если она меня видит, значит, она на меня смотрит!
Том поставил стакан, стараясь не упустить её из виду. В любой момент она могла развернуться и уйти, ; это Том знал так же хорошо, как и то, что в июне уходит весна и приходит лето. Он не составлял никакого плана (хотя мог), даже не думал о том, что снова будет обмениваться с ней жестами, а не взглядами. В спонтанно мыслящем мозгу появилась мысль: нужно каким-то образом привлечь её внимание. Не каждый день красивая молодая девушка машет тебе рукой и пьёт за твоё здоровье.
Мысль эта, по-хозяйски вытолкав из головы все сомнения и стеснения, раскрепостила его. Пользуясь тем, что она смотрела в его сторону, он демонстративно вытянул вперёд указательный палец, показывая на неё, а затем сменил его поднятым вверх большим.
«Ты ; супер»
Повторил жест.
Длинновласка непонимающе покачала головой, ткнула пальцем в себя.
«Я?»
Том продемонстрировал ещё раз, использовав другое движение, ; сомкнул большой и указательный пальцы в кольцо и улыбнулся.
«Ты ; в порядке»/«Ты ; класс»
Том не кривил душой, ; на фоне отделанной чёрной плиткой стены облачённая в белоснежную рубашку Лоран выглядела ещё более совершенной, а её красота ; ещё более чистой и природной. Она, верно, не знала как ответить «спасибо», поэтому чуть опустила голову, изображая смущение и при этом не забывая улыбаться.
Глупая (как показалось сразу) затея сработала. Том продолжил жестикулировать. Он оттопырил большой палец и мизинец и поднёс их к уху.
«Телефон»
Лаура развела руками.
«Не понимаю»
Том бросился к стоящему в углу портфелю, хоть и рисковал упустить её. Но она ждала. Он вытащил сотовый телефон и прислонил его к стеклу ; нагляднее не придумаешь.
Линдсей снова развела руками.
Не «Не понимаю», а «Нет» или «Не имею»
Том не шевелился, не зная, что делать дальше. Лайла смотрела на него и ждала.
Он придумал то, вспоминая о чём через много лет, будет каждый раз смеяться, но внутренне гордиться. Из всё того же универсального портфеля он извлёк чёрный толстый маркер, встал в полный рост и начал крупными символами выводить им что-то по стеклу. Стёр ладонью то немногое, что написал, начал сначала. Его не волновали люди, которые могли прочесть надпись, его волновала девушка, которая улыбалась в ответ на его неуклюжие жесты. Он написал:
 

Те секунды, на протяжении которых Том ждал реакции L7, тянулись для него никак не меньше часа. Наконец, она улыбнулась, кивнула головой и соединила указательный и большой пальцы правой руки в букву «О».
«Хорошо»
Развернулась и скрылась в затенённых просторах своей квартиры.
Том был на удивление спокоен, будто бы каждый день назначал девушкам встречи через окно, а не через Интернет или по SMS. Он чувствовал себя так, словно знает её всю жизнь (таки благодаря подглядыванию знал неплохо, не так ли?), не капельки не волновался. Словно тумблер из режима переживания и неуверенности переключился в режим нормального функционирования. Он не гадал, что она скажет, и не прокручивал в голове возможные варианты ответа, просто знал, что должен быть в это время в этом месте, и никак иначе. Ему казалось, что ему удалили все внутренности, и он стал полым ; настолько легко и свежо он не ощущал себя никогда. Новый Том, уже не Peeping Tom*.
Он спустился вниз и, пропустив несколько авто, перешёл на другую сторону дороги, встал у фонаря. У него не возникло ни единого сомнения, что L7 (право, глупое имя для девушки!) придёт.
Она вышла из-за угла, прекрасная и весенняя. Они подошли друг к другу, улыбаясь.
; Привет, ; сказал он.
; Привет, ; сказала она.