4. 6. Хризантемы

Долго перебирала фотографии в поисках подходящей. Решила остановить свой выбор на представленной выше. Женщина, о которой хочу поведать вам – моя свекровь Александра Семеновна. Не была я знакома  с ней в ее  молодые годы. Редко бывала она веселой в преклонном возрасте.  Пусть смотрит она юная  и  счастливая, полная надежд хотя бы  с фотографии. Хочется, чтобы запечатлелась Александра Семеновна  в памяти потомков именно такой - жизнерадостной, двадцатилетней.

Сложный был у нее характер. Никого не допускала она в свой внутренний мир, много тайн унесла с собой. Но… всегда была готова внимательно выслушать других: посочувствовать чужому горю, порадоваться чужим удачам. Редкостно благодарным была слушателем. Отличалась она удивительной памятью, сохранившейся до последних дней жизни. Именно поэтому каждая последующая встреча с человеком, который невольно *исповедовался* ей ранее, становилась как бы продолжением предыдущего разговора. Почитали ее за внимание, способность хранить доверенное.

***

Моя встреча с Александрой Семеновной состоялось в середине 70-х годов теперь уже века прошедшего. Повез меня будущий муж знакомиться со своими родителями. Жили они в маленьком провинциальном городке средней полосы России. Название его никому ничего не скажет. Слишком неприметным остался он в истории, таковым является и сейчас. Хотя и возник сравнительно давно как крепость – острог еще в 1647 году. Не приходилось мне  ранее бывать-живать в таких местах. Не думала, что станут они для меня родными, будут постоянно возникать в памяти и поныне. 

Центр города и сейчас украшают каменные здания старинной постройки; деревянные с разнообразием резных украшений. На шести центральных улицах стоят перестроенные купеческие дома, лавки и лабазы. Гордо возвышается восстановленная   Христорождественская церковь. Начал возрождаться стоящий напротив Свято-Ольгинский женский монастырь.

Однако дом свой построил свекор Николай Федорович, бывший ранее директором пенькоперерабатывающего завода на самой окраине. Любил он простор природы: ее краски, запахи и звуки. Благодарна была я Николаю Федоровичу за выбор места. Выйдешь, сядешь на крылечке, а вокруг сад из цветущих вишен, яблонь. Рядом – кусты смородины, крыжовника. Гордо поднимают свои головки цветы на клумбах. Жужжат пчелы, пролетают шмели. Воздух как бы звенит,  так и струится внутрь. Тишина, покой и   благодать.

***

В первый вечер, после застолья, попросили спеть родителей мужа. Вот тут и наступило очарование. Был у Александры Семеновны чистейший голос, лирическое сопрано. Не доводилось мне слышать такого исполнения в непосредственной близости, в домашней обстановке. Мечтала она о карьере оперной певицы. Стремилась поступить после школы в музыкальное училище. Строгим был домашний устав. Сказала мама ее всего одно единственное слово – нет. Так и осталась юная Саша без музыкального образования. Вместо нот всю последующую жизнь стояли перед ее глазами цифры. Стала она бухгалтером.

Сели супруги рядышком и запели романс – «Отцвели уж давно хризантемы в саду…».  Вел негромкий баритон Николая Федоровича чудный голос супруги за собой. В этот миг слились воедино не только их голоса, но и души, устремившиеся далеко за пределы  комнаты, в невидимую высь небесную.  Разнообразная гамма чувств посетила меня в те минуты, трудно передать словами, какое испытала я потрясение. Не могу забыть т о г о  пения и по сей день. Хотя затем слышала их дуэт не единожды.

С тех времен полюбила я хризантемы. Стали они символом нашей семьи.  Теперь  цветы эти - постоянные спутники всех домашних торжеств. Чуть позднее рассказала Александра Семеновна, что романс был написан на музыку рано и трагически погибшего Николая Ивановича Харито. Неожиданно прервала его жизнь пуля ревнивого офицера барона Бонгартена.  Выдержал романс испытание временем. С чувством тоски и даже ностальгии исполняли его Алла Баянова и Валерий Агафонов, Вадим Козин и Петр Лещенко. Несказанно удивилась я осведомленности свекрови во многих вопросах культуры: музыке, литературе, живописи.
Много позднее узнала, что родиной хризантем является Китай. Но дань трепетной красоте этого цветка отдали японцы. Именно хризантему традиционно изображают они на монетах и государственной эмблеме своей страны. Одна из высших наград - опять же орден Хризантемы. А 16-лепестковая желтая хризантема присутствует  на официально принятой в 1889 году императорской печати Японии.

***

Теперь все иначе. Стоит увидеть мне хризантемы или услышать этот романс, как перед глазами сразу встает лицо Александры Семеновны. Не могу сказать ни одного плохого слова об этой женщине, так и оставшейся для меня загадкой. За многие годы общения не было у нас с ней раздоров, выяснения отношений или обид. Много раз бывала я неправа. Своим молчанием или укоризненным взглядом быстро останавливала она смуту, возникающую в душе моей. Заглядывая в недавнее прошлое, понимаю, что оберегала она своей мудростью не только меня, но и семью любимого сына. Повезло мне со свекровью. Пожалуй, правильнее сказать – родителями мужа. Впитывала и запоминала особенности и правила их жизни. Прочитала я однажды Александре Семеновне стихотворение Ирины  Снеговой под названием «Любовь»:

У нас говорят, что, мол, любит, и очень,
Мол, балует, холит, ревнует, лелеет…
А помню, старуха соседка короче,
Как встарь в деревнях, говорила: жалеет.
И часто, платок, натянувши потуже
И вечером в кухне усевшись погреться,
Она вспоминала сапожника-мужа,
Как век он не мог на неё насмотреться.
- Поедет он смолоду, помнится, в город,
Глядишь – уж летит, да с каким полушалком!
А спросишь: чего, мол, управился скоро?
Не скажет… Но знаю… меня ему жалко…
Зимой мой хозяин тачает, бывало,
А я уже лягу, я спать мастерица,
Он встанет, поправит на мне одеяло,
Да так, что не скрипнет под ним половица.
И сядет к огню в уголке своём тесном.
Не стукнет колодка, не звякнет гвоздочек…
Дай бог ему отдыха в царстве небесном! –
И тихо вздыхала: - Жалел меня очень.
В ту пору всё это смешным мне казалось,
Казалось, любовь, чем сильнее, тем злее,
Трагедии, бури… Какая там жалость!
Но юность ушла. Что нам ссориться с нею?

Недавно, больная бессонницей зябкой,
Я встретила взгляд твой – тревога в нём стыла.
И вспомнилась вдруг мне та старая бабка, -
Как верно она про любовь говорила!

Подумалось, отражают эти строки сущность их семейного бытия. Прочувствовала, что именно такой была любовь родителей моего мужа. Каждый раз, при последующих встречах просила она – «Доча, прочитай мне  т о  стихотворение». Давно знала она его наизусть. Важно было для нее услышать его именно от меня: понявшей и сумевшей оценить взаимное притяжение двух сердец на протяжении 42 лет, вплоть до ранней смерти Николая Федоровича.

Благодарна я Александре Семеновне за терпение, понимание и заботу. На всю жизнь запомнила, как бы между прочим, произнесенные для  меня слова: «Доча, в чужой монастырь со своим уставом не ходят». 
Дважды в год, в дни рождения и упокоения, стоят у нас на столе обязательно в ее любимой  хрустальной вазе белые, хрупкие на вид, но такие выносливые цветы – хризантемы.