Мальчик хотел в туалет или

об общечеловеческих ценностях


Голос в телефоне был неузнаваем – тревога, потерянность ,  разочарование , надежда  - отдельными нотами врывались в сбивчивую просьбу встретиться.
 Встретиться сейчас.  Еду. Звоню. Встретились. 
Она с порога начала сбивчиво говорить о том, что я должна...
Пытаюсь понять, что я должна. 
Три чашки чая на маленькой кухне, где так уютно   от рождающихся сумерек, прояснили всё. Я уже не чувствую уюта, я вижу , словно присутствую при этом, историю и её героев. Одна из героинь – передо мной. Она всё ещё изредка подносит руку к уху, в котором нет серёжки, но  я уже готова написать то, что вы можете сейчас прочитать. 
Всё происходило почти на границе. По родной земли оставались считанные километры и иностранная валюта – польские злотые- уже не занимала  внимание.  Несколько монеток было оставлено для туалетов. Платные они на дороге к границе – на дороге к дому, где , как вы уже догадались, мне и пришлось пить чай с участницей событий. События развернулись стремительно.  Иначе и быть не могло – без острой нужды люди в туалеты не забиваются, а тут забились – очередь. Её-то она и увидела, когда была уже свободна от  пресса родного организма .
 Тут бы ей вздохнуть обленгчённо и на свежий воздух, где летний ветерок и прочие прелести близкого  возвращения домой, но..Очередь стремительно появившись, стремительно же и исчезла в кабинках   польского туалета, оставив на тарелочке туалетной пани горку польских же злотых.
Я подчёркиваю национальную принадлежность  действующих лиц и предметов – она здесь почти действующее лицо- персонаж, так сказать.  Итак, польские граждане с польскими монетками в туалете и уже на выходе, а в это время  за дверями туалета – на том самом фоне летнего дня – останавливается автобус с белорусскими детьми , которых датчане везут на каникулы в свою страну. ( Национальная принадлежность всех лиц известна, поэтому не удивляйтесь, что я опять о ней ).
Слышны голоса белорусских детей  о том, что их не пускают в туалет без денег, слышен ответ белорусской воспитательницы : « У меня нет для вас денег, я не обязана за вас платить своими – вы же государственные дети . Просите у датчан. «
Дети пытаются что-то объяснить датчанам, те начинают лихорадочно искать  банкомант, чтобы ... Нет его – лето, жара, туалет есть, а банкомата – нет. ..
- Ты понимаешь, они все руками разводят, а эта воспитательница на детей – дети-то детдомовские – зверем смотрит, а один мальчонка уже не выдержал, зажался весь и чуть не плачет...Воспитательница ему бутычку предлагает – там же и отойти негде – какой-то загон и всё вокруг загорожено.. Ты бы видела лицо этого парнишки, я –то не знаю, что делать – нет у меня больше злотых... Я этой пани доллары предлагаю, а она не берёт и вид у неё просто издевательский. Тут до меня доходит – золото,-  серёжки у меня золотые , заплачу за всех детдомовских ... Взяла она – пани туалетная – серёжки, все дети сходили, а тот парнишка ( ему лет семь ) ушёл в автобус и там плакал.  Я видела, хотела его утешить, но что-то подсказало, что не надо...
Ты напиши об этом, чтобы все знали...
- Что знали? - спрашиваю её, притихшую и очень  красивую  в такой не свойственной ей задумчивости.
- Напиши, что нет чужих детей – все дети – человеческие.
Почему-то вспомнилось из Мартина Андерсена Нексе: « Дитте – дитя человеческое «, но  у него персонажи были литературные, а у меня – настоящие,  да и сюжет  не для романа, так – документальная история.
Её  муж не сказал ни слова, хотя серёжки были подарены им  , да и серёжкам  можно было бы приписать  значение семейной  реликвии, ценности , так сказать.