Прогулка

Каждое утро я просыпаюсь с ужасом. Оно наступило. Это безжалостное, противное и удручающее утро наступило. Мне не вспомнить тех дней, когда я просыпался с улыбкой на лице и радостью, что наконец-то наступил новый день. Что-то тянет меня в прошлое, к прошлому, с прошлым и по прошлому. Но что есть в этом прошлом? Куча воспоминаний и все. Что в этом такого? Почему они тянут меня, хотя они всего лишь воспоминания? Возможно, мне хочется в них вернуться, но тогда я должен просыпаться каждое утро с энтузиазмом сделать так, чтобы эти воспоминания вновь воплотились в наступившем дне. Но энтузиазма, душевного подъема или вообще каких-нибудь сил нет. Поэтому, нет возможности воплотить воспоминания. Это хорошо, по большей части. Жить прошлым – одна из самых неразумных вещей для человека. По крайней мере, для молодого.

Я все это знал, но ничего ни с собой, ни со всем остальным сделать не мог. Осень со своим серо-облачным осенним небом, на противоположной стороне от которого деревья были оголены и подстелены желто-оранжевой подгнившей трухой, неистово давила на мою голову, разум. Она влияла на весь мой поток мыслей, словно паразит засев внутри и управляя мной как марионеткой. Оставаться в таком положении подчас было невыносимо. Чтобы как-то справляться с этим, я старался быть ближе к людям, постоянно находится среди них, чтобы они своей навязчивостью, очевидными высказываниями, украденными у кого-то мнениями, глупыми вопросами и долгими пересказами произошедшего уводили меня подальше от обреченных моих мыслей. Но осень каким-то чудным образом заставила меня сделать так, чтобы люди отворачивались от меня, забывали и не понимали. Как мне кажется, в какой-то степени из-за того, что я стал унылой сволочью. Забавно, но это так.
И вот, одним днем я шел пешком до дома от дальней остановки. Сквозь облака проглядывало не вселяющее надежду слепящее солнце, однако окрашивающее улицы, землю, листву, дома, людей в какой-то желтовато-золотистый цвет. Проходя мимо небольшого сквера, осматривая как всегда все, что происходит вокруг ради хоть какого-нибудь интереса при прогулке, я заметил скопление птиц вокруг молодой пары. Длинноволосая невысокая девушка и худощавый долговязый парень как-то странно, но хорошо смотрелись вместе. Они, обнимаясь, кормили голубей хлебом, на который слетелась наверно вся птичья округа. Я решил пойти в сквер и посидеть на лавочке, наблюдая за ними. Воздух был не очень холодный, и поэтому можно было спокойно проводить на улице долгое время. Действительная причина была в том, что я не хотел домой. Безумно. Там меня ждала, несмотря на светящее в окна солнце и работающее отопление, холодная, серая, совершенно пустая квартира.
Я сел на одну из лавочек, которые в этом сквере были почему-то почти все пусты. Здесь гуляла только та самая парочка, маленькая девочка с отцом и собакой и девушка вдалеке. Она ходила кругами по лужайке наверно полчаса, пока я смотрел то на проходящих мимо людей, то на небо, то на дорогу, то на что-нибудь еще. Затем она заметила кого-то и направилась в мою сторону. Через минуту я понял, что она направляется не просто в мою сторону, а ко мне. Она была необычна, по ней нельзя было сказать, на кого она похожа, так как в ее виде не читался ни один из типичных характеров девушек, сложно было сказать даже, красива она или нет, потому что настолько она не вписывалась в привычные типажи красивых женщин. Не спросив, девушка тихонько села рядом со мной и делала вид, что просто любуется сквером. А затем тихо спросила:
- Хочешь спасти себя?
- Прости? – удивился вопросу я.
- У тебя есть возможность спасти себя, – медленно произнесла она.
- А с чего ты взяла, что я хочу это делать? – мои брови поднялись еще выше от удивления.
Она усмехнулась:
- Ты уже настолько разочаровался в самом себе, что даже не хочешь спасти положение?
- Да. А ты разве сможешь и готова меня снова очаровать в самом себе? – улыбнулся я, неудачно попытавшись пошутить.
Она, к моему удивлению, засмеялась, и я лишь в тот миг заметил, что как-то просто, ненавязчиво, притягательно и уже доверительно началась наша беседа. С первых слов мы уже были на "ты", а ее взгляд дарил тепло как давно знакомому, близкому человеку. Я был немного ошеломлен этим. Владелица столь прекрасного взгляда заметила мой ошарашенный вид и сказала совершенно серьезным тоном:
- Конечно. Если ты этого хочешь.
Я был в полном замешательстве. Такое предложение больше походило на бред сумасшедшего человека, особенно принимая во внимание то, как она до этого бесцельно ходила кругами. Но глаза ее были ясны, речь осмысленна и сказанное ей имело свою притягательность. Я четко осознавал, что падаю в пропасть своего сознания, и мне неистового хотелось спасти себя, неважно каким образом и в каком смысле я бы был спасен. Я ведь давно догадывался, что живу в своих собственных заблуждениях и просто изнашиваю свою личность безо всякого намерения на это и применения для этого каких-либо средств. Затем мне в голову пришла мысль, что я, пожалуй, и сам недалек от сумасшествия, так как моя апатия, отсутствие аппетита уже многие дни были явными признаками психического расстройства. Поэтому, я решил совершенно без сомнений принять достаточно непонятное предложение спасти меня.
- Что ж, я хочу этого, – после паузы медленно и почти обреченно произнес я.
Она снова улыбнулась, так искренне и пленительно, что, казалось, весь мир пошатнулся.
Спустя секунду, я понял, что мне не показалось. Мир пошатнулся, а точнее – я. И вот я уже падал, и все мне представлялось, будто время замедлило свой ход. Ее взгляд провожает притяжение моей головы к лужайке, она все продолжает улыбаться, а я терять яркость того, что вижу. Хотя это попросту так медленно закрывались мои глаза, что означало потерю сознания.
Когда я очнулся, то лежал уже в кровати, а возле меня стояло два человека в белых халатах. Один из них проверял капельницу, а второй делал какие-то записи в своем специальном журнале.
- Что произошло? – слегка хриплым, тихим голосом я спросил их.
- А, очнулся, - посмотрел мне в глаза один из врачей. – Обморок произошел, вот что произошло. А произошел он, судя по всему, от истощения. Зачем вы усложняли себе и так наверняка сложную жизнь, лишая себя питания?
- Уже не сложную, - непонятно откуда взялся у меня ответ. – Просто пока не усложнишь себе жизнь, не поймешь, насколько она может оказаться, на самом деле, проста.
Я был поражен тем, что вырвалось из меня. Это было полностью моей мыслью, но она так была не похожа на привычного меня, что я не мог понять, откуда она взялась. Так же непонятна была и легкость каждой мысли в моей голове, даже смотреть вокруг и поворачивать головой, казалось, стало легче. Хотелось резко спрыгнуть с кровати, бежать куда-нибудь, делать что-нибудь. Просто вдруг, за многие-многие дни мне захотелось чего-нибудь. Может, жизни?
Уже к полудню врачи меня отправили домой. Я шел по солнечной, светлой улице, которая ловила каждый луч необычно щедрого в конце октября солнца, и дышал полной грудью, словно в лесу, набираясь свежего воздуха. Все мое представление об окружающем, о себе, да и обо всем в целом стало ярким, более насыщенным красками, будто ясный день после недели ливней.
Я спрашивал врачей о той девушке в сквере, но они пожимали плечами, говоря, что в больницу меня привезли одного на "скорой". Потом я даже вновь приходил в тот сквер, ожидая увидеть ее там, что оказалось безрезультатным.
Несмотря на то, что я время от времени вспоминал ее лицо, взгляд и улыбку, мой разум не был подчинен столь мимолетному образу. Эта короткая встреча наоборот позволила мне вырваться из плена осени, ее влияния на меня. Теперь я мог ясно думать, полностью концентрироваться на необходимом деле, принимать нужные решения, стать более открытым для людей, заинтересованным в их обществе. Я захотел заниматься разными интересными вещами, я стал знать, чего я хочу. Это "спасение меня" позволило раскрыть еще одну деталь прежнего моего состояния, когда я ничего не хотел и был подвержен апатии. Я понял, что я все-таки тогда уже хотел чего-то. И теперь мне стало ясно чего. Любви.