Я подарю себя тебе

...После довольно теплой недели вдруг наступила холодная ночь. В одном из дворов исторической части города, где стоят одни деревянные дома, под обветшалым крыльцом всю ночь дрожало что-то живое, мягкое и лохматое. К рассвету это существо настолько замучил голод, что заставило его подняться с уже нагретого местечка и искать себе пропитание.
Это была обычная бездомная собака. С почерневшей от грязи и не стриженной годами запутанной шерстью, с впалыми боками, опустившимся хвостом и притупившимся от постоянного запаха выхлопов носом. Она быстро, с какими нашла силами семенила вдоль улицы к местному кафе, возле которого зачастую находила еду. Городской зверек привычно вилял в потоке идущих на него неизвестных ног, пока не добежал до кафе. Свернув к "черному" входу этой забегаловки, а именно только зайдя за поворот, беспризорница резко затормозила, скользя и царапая обледеневшую дорогу. В заднем дворике этого кафе уже орудовала стая бездомных псин, обитающих по соседству. Да, она была не одна такая, с постоянно урчащим животом и периодически темнеющим взглядом. Она это прекрасно знала. Знала и видела не раз, как ее "коллеги" загибались во многих подворотнях, видя последним в своей жизни чей-то плевок на асфальт. Видела, как кто-то из них от безысходности и обреченности, не сумев найти силы, чтобы перейти дорогу падал прямо на середине, чтобы побыстрее дождаться когда безжалостные и слепые колеса разорвут неделями сжимающийся желудок. И видела, как издавая последний визг, родную мать усыпили на месте какие-то люди из небольшого фургона с нарисованной собакой.
Но были и такие вот стаи: объединившаяся и озлобленная на весь мир стая домашних волков, скитающихся по улицам, добывая доступную еду и разделяя ее между собой, иногда загрызая кого-то из своих в перепалке за съеденный лишний кусок. Поэтому, завернув в этот двор, собака поняла, что нужно бежать отсюда, иначе заметят и загрызут, думая что хотела наживиться на их хлебном месте. И она потрусила дальше, к ближайшему магазину, ибо добежать до рынка могло не хватить сил, для этого нужно было бы где-нибудь хотя бы согреться. Подбежав к магазину, она увидела двоих парней, жующих горячие магазинские сэндвичи и в ее мутных глазах загорелась надежда: хотя бы кусочек. Она начала виться вокруг их ног, поскуливать, слегка попрыгивая, делая как можно жалобней глаза, хотя последнее удавалось без малейшего труда. Парни долго медлили, думая делиться с ней или нет и почти доев, бросили ей на землю небольшой кусочек, отправившись дальше по делам. Нос чуял наконец-то приятный запах, а язык лил последние слюнки в ожидании лакомства мизерных размеров, в котором остался даже малюсенький кусочек колбасы, который дал бы протянуть еще полдня, пусть и с невероятными муками в животе.
Она уже наклонилась до самой земли, как почувствовала сильный удар ноги в обвисший на костях бок кем-то выходящим из магазина, затем тупой хохот во все горло и какие-то слова с самоудовлетворенным тоном. Этот пинок отбросил её метра на два, сломав, казалось, как минимум десяток костей в боку и животе, голова ударилась об асфальт и осталась там лежать, считая его уже самой мягкой предсмертной подушкой на свете. Где-то внутри обломившаяся кость впивалась в тонкую, но лохматую кожу, причиняя режущую боль по всему телу, взгляд ловил, периодически размазывая две хохочущие фигуры людей во всем черном, медленно удаляющихся прочь. Собака понимала, что ее постигла та же участь, что и других - смерть в подворотне. Ей не хотелось последним видеть очертания добивших ее людей, поэтому она перевела взгляд в небо.
С этого светло-серого неба как раз начали падать снежинки, чистые, искрящиеся и совсем не холодные. Они напомнили ей о ее щенячьем детстве: снегопад ранним утром, теплый дом с возможностью выбежать погулять и веселые прыжки по улице с открытой пастью, чтобы поймать на язык как можно больше вкусных освещающих снежинок...Постепенно у нее стало темнеть в глазах и она зажмурилась, стараясь как можно безболезненнее встретить свою участь. Вдруг она почувствовала как что-то мокрое оказалось на ее носу, словно капля, и это не было похоже на растаявшую снежинку, так как капля была очень теплой. Она открыла глаза, но в них по-прежнему было темно и лишь по краям еще различался какой-то свет. Затем, резким движением в глазах посветлело и она поняла, что темнотой было что-то нависшее над ней. Она постаралась перевести взгляд и сфокусироваться, через несколько мгновений ей это с трудом удалось и она увидела человека в отдалении, накинувшегося на те две темные фигуры, давшие такой болезненный пинок у магазина. Спустя некоторое время две фигуры лежали на земле, представляя из себя не больше чем грязный сугроб, которых было полно вокруг. А над мордой собаки вновь склонилось лицо человека, помятое, небритое, но все в слезах. Собака помнила, что он взял ее на руки и куда-то понес, а следующее что она видела были люди в халатах, что-то больно делающие с ее боком. Хоть и было больно, собака уже смирилась с болью, не потому что ее ждала смерть, а потому что она знала, что лучше такая боль от лечения людей и такая смерть, как у домашней.
Смерть у нее была и правда, как у домашней, но через несколько лет, в окружении подросших щенят и заботливого хозяина...