***

Francois. Part 1 Мой золотой Ангел

Когда я родился, а был я по счету четвертым ребенком в семье, отец с горя напился. Было сложно весьма бедной крестьянской семье прокормить еще одного ребенка.  Хотя примерно так же, только с радости, он напился лишь когда выдали замуж сестру. Она была на 10 лет старше меня. Я это смутно помню, мне было тогда всего лишь не больше пяти лет. Нарекли меня Этель. Странное имя, оно означало "благородный". Тогда говорили,что в детстве я был похож на одного из королей Франции.
    Я рос в ужасных условиях. Сейчас я это понимаю. Но в то время мне казалось, все шло как должно было идти. Отец часто пил, много работал, иногда нам доставалось от него. Я как сейчас помню его грубые рабочие с детства большие руки. Мать в подобных усдовиях жизни и вовсе теряла все свою женственность, работала вместе с мужчинами, держала на себе весь дом и семью. Сестру я помню плохо. Точнее, вовсе не помню. Лишь обрывки образов, но, наверное, она меня любила. Два старших брата, они были близнецами, всегда держались вместе, и я никогда не входил в их анклав. Так я рос, о чем-то наивно мечтая, мечтая о доме, полном еды, о добром отце...
(Продолжить)
    Самым ярким воспоминанием тех лет была книга с картинками, что мне привезли с ярмарки. На иллюстрациях красовались непередаваемой красоты города, большие величественные дома, наипрекраснейшие люди. Тогда это стало моей мечтой. Моей голубой и, как казалось на тот момент, несбыточной мечтой.
    Когда мне исполнилось 10, меня отправили работать в поле. Семье становилось все труднее прокормить еще одного отрока. О да, какая ирония. Сейчас вы бы и подумать не могли, что когда то эти руки были рабочими, по-крестьянски рабочими. Вы, полагаю, думали, что я - аристократ.
    Отец ненавидел меня. Я был хрупким, больше похожим на девочку, казалось, не способным для тяжелой работы. Но я не хотел быть ненужным. Да и не хотел никому перечить в то время. Просто даже не мог.
    И тогда я впервые встретил Его.
    Был жаркий летний день, он подошел ко мне и протянул сверток, вкусно пахнущий выпечкой. Я знал этот запах, но никогда он не казался мне таким приятным, как тогда.Это был красивый мужчина, явно старше двадцати. Высокий, со светло-русыми волосами, забранными в свободный хвост. На нем была одежда, что я видел на страницах книги. Комзол бордового бархата с оторочкой, высокие сапоги, белоснежная рубашка с жабо. Его руки были изящными, не видевшими грубой работы. Это были руки художника. Наверное, сейчас я бы так описал их прелесть. Но самым выделяющимся для меня были его глаза: неестественно красного цвета, как будто светящиеся изнутри. И когда я посмотрел в эти глаза, моя жизнь изменилась.
    Его звали Ксавьер. Ксавьер де Моруа. Он часто приходил ко мне, приносил еду, которая в доме была в дефиците. Рассказывал сказки, о, у него была до безумия завораживающая речь. Для меня он виделся в золотом ореоле, подобно ангелу. Хм. Он и был ангелом. Для меня он до сих пор им и остается.
    Родители замечали изменения во мне. Но ничего не говорили. Так продолжалось не один год. Иногда он даже давал мне деньги, и я приносил их в дом. Я был счастлив. Я был опьянен этим счастьем, просыпался с мыслью о Нем и засыпал с ней же, дни, когда Ксавьер не проходил, проходили для меня как в тумане, и я молил, чтобы поскорее начался новый день. Пока братья как-то не увидели меня вместе с Ним. Они рассказали отцу, что я торгую собой, раз какой-то богатый мужчина дает мне деньги. Тогда я впервые понял, что означает боль, не та, что просто физическая, а еще и моральная, которая сравнима с предательством. Отец кричал, бил меня. Называл мерзкими словами. Только спустя годы я понял, что за люди были моя семья. Семья.. Даже сложно называть их этим словом. Хотя вы можете осудить меня за это.
    На следующий день я в слезах рассказал об этом Ксавьеру. Тогда я впревые увидел его настолько серьезным.
    - Хочешь жить со мной, мой милый Этель? Я заплачу твоим родителям,и они больше не будут ни в чем нуждаться, никто больше не обидит тебя и не заставит работать.
    Вы думаете, я мог отказать? Нет. И вы бы не смогли. Он был для меня идолом. Я действительно любил его. И люблю сейчас.
    Я не знаю, какую сумму он отдал за меня, но уже вечером того дня мы ехали в карете в город. Я никогда не бывал там до этого времени. А Париж для тринадцатилетнего подростка был потрясением. Перехватывало дыхание от этой атмосферы, от прекрасных элегантных мужчин и не менее прекрасных дам в пышнях платьях. Казалось, я попал на страницы рассказываемых Ксавьером сказок или в ту самую детскую книгу.
    С того момента мы стали жить вместе. И тогда я понял все прелести жизни. На удивление быстро я освоился, слился с жизнью большого города. Все шло безоблачно. У меня появилась разнообразная еда, даже та, о существовании которой я никогда не знал, прекрасная одежда, пошитая у лучших парижских мастеров. Моя кожа обрела мягкость, а волосы золотыми волнами спускались на плечи, их золото было сейчас как солнце, яркое летнее, а не тусклое, что зимой, раньше.
    Пока в один день не явился брат, тот самый, благодаря которому отец узнал о моем Ангеле.
    - Нам нужны деньги, Этель. Попроси немного у своего мужчины, чего тебе стоит? Мы голодаем...Мать попала под плуг, она не может ходить. Нам нужен врач, но у нас нет денег. Наверное, у нее гангрена, Этель, - но это не была просьба. Я до сих пор с дрожью вспоминаю то презрение, с которым он глядел на меня. Он ненавидел все мое благополучие, в глазах его я был предателем. Он ненавидел блеск моих глаз и нежность кожи, он ненавидел белизну кружев на мне и наманикюренные руки. Тогда я не мог ему отказать. Тогда я вообще не умел еще отказывать.
    На мою просьбу Ксавьер лишь посмотрел на меня. Ощущение, будто его взгляд проникал в самые потаенные уголки моего сознания, выворачивая все наизнанку. Но не отказал мне. А вечером он куда-то ушел. Мне было немного страшно оставаться поздно одному в его большом доме. Я не мог уснуть и сидел в гостиной у камина, дожидаясь возвращения Ксавьера. Когда он вернулся, то просто сел рядом со мной и обнял. Были ли это объятия отца и сына или двух любовников - сложно сказать. Он всегда был для меня кем-то особенным.
    - Ты теперь один, мой дорогой Этель. Теперь я - твоя семья, теперь ты - мой. Теперь никто не отнимет тебя у меня, мой милый мальчик, - он посмотрел на меня и протянул мне на раскрытой ладони железные серьги матери, которые отец подарил ей в день свадьбы, - Теперь твое имя будет Франсуа. Франсуа Рене.
    Я лишь молча смотрел на серьги, с которыми мать никогда не расставалась. На глаза навернулись слезы, в горле встал ком, мешавший вырваться наружу всем вопросам. Я не отрывал взгляд от дешевых украшений, с которыми никогда не расставалась мать. Когда я все же набрался смелости поднять глаза на Ксавьера, он коснулся своими губами моих губ. Тогда по щекам потекли слезы. Мой первый поцелуй был пропитан их горечью. Были ли это слезы скорби или слезы освобождения?
    А наутро я услышал, что одна крестьянская семья была найдена мертвыми в своем доме.
    - Видишь, это судьба, мой милый Франсуа, что тебя не было с ними. Кто знает, что могло бы с тобой произойти тогда.., - Ксавьер заботливо причесывал мои золотые локоны.
    - Да... наверное.., - какой странной мне тогда казалась смерть. Куда более странной она показалась мне позднее.
    Но они быстро забылись, те, кто были мне семьей. Наверное, Париж не любит долго скорбеть.
    Я вырос действительно красивым юношей, пользующимся популярностью у девушек. Наверное, вы думаете, что это прекрасно, но это не так. Я помню одну девушку, что очень приглянулась мне. Из семьи весьма благополучной, шатенка с пышными кудрями и большими серыми глазами,но право, я даже сейчас не вспомню и имени ее. Это была первая девушка, которую я пригласил в наш с Ксавьером дом. Это была первая девушка, которой я подарил свои поцелуй.
    Мы сидели на диване в гостиной, когда пришел Ксавьер. Я смутился, не ожидая его появления. Он прищурившись, улыбнулся, посмотрел на меня все так же мягко:
    - Какая очаровательная юная леди... У тебя превосходный вкус, мой милый Франсуа.
    Он мягким шагом подошел к нам. Девушка протянула ему руку для приветствия, которую Ксавьер поцеловал в ладонь. Он делал иногда странные жесты, как и тогда, я уже иногда не придавал этому значения. Еще одним поцелуем он коснулся ее запястья. Я вздрогнул, когда девушка тихонько вскрикнула. Я не успел даже понять, как она оказалась в объятиях Ксавьера, и его губы касались ее шеи. Я мог лишь в оцепенении смотреть на них, чувствуя вскипающие внутри эмоции. Девушка обмякла на его руках, и тогда он поднял на меня свои сияющие алям глаза. Сейчас я видел выступающие клыки, а на губы его были чуть краснее обычного.
    - Никто. Никто не заберет тебя у меня, Франсуа.
    Он опустил девушку на диван и подошел ко мне почти вплотную. Сейчас в глазах его я видел волю, коей не мог сопротивляться. Тело дрожало и ноги почти подкашивались.
    - Ч....что это...было...
    Он обнял меня, смотря уже все тем же твердым, но мягким взглядом:
    - Ты поймешь это, мой милый Франсуа. Уже совсем скоро.
    Он улыбнулся. И тогда я снова понял, что готов следовать за ним куда угодно.




Francois. Part 2 Кружащиеся в вальсе

Когда мне исполнилось двадцать, мы переехали в Америку. Это была странная страна. Я, казалось, не совсем понимал ее, но жизнь в ней била ключом куда сильнее Парижа.
    Ксавьер так и не изменился внешне за время нашего с ним знакомства. Он рассказал мне, что он вампир. И что вампиры не боятся света и могут спокойно жить днем. Он рассказал мне обо всем, о пяти их видах, об их силах и слабостях. Тогда я слушал его с замиранием сердца. Никогда я и думать не мог, что такие создания есть среди нас.
    Через два года по приезду в Америку моя жизнь оборвалась. И началась новая.
    Был день моего двадцати двухлетия. Поздним вечером я сидел в доме перед камином, да, это было неизменно, где бы мы ни были. Появление Ксавьера я заметил только когда его руки обняли мои плечи.
    - Хочешь стать таким, как я, мой милый Франсуа?
    Я вздрогнул. Стать вампиром, пить людскую кровь, убивать, выживать, жить вечно, видеть смерти близких.... нет. Стать таким, как Ксавьер. О, как я мог думать?
    - Хочу...
    Последним, что я запомнил в той жизни, было ощущение холода погружаемых в шею тонких клыков. Не было боли, было лишь головокружение и ощущение падения, сменившееся легким ознобом и после всепоглощающей слабостью.
    Когда я открыл глаза, мир как будто предстал передо мной в ином свете. Я чувствовал его по другому. Я поднялся и сел. Ксавьер сидел в кресле напротив.
    - О, ты уже пришел в себя.., - он улыбнулся.
    Все тело пронизывало ощущение силы, голова шла кругом.
    - Теперь ты такой же как я, Франсуа.
    Он протянул мне руку, а после подвел меня к зеркалу. Лицо будто стало выглядеть еще более красиво, волосы будто стали еще более золотыми. Он стоял сзади, приобнимая за плечи так, что я ощущал крепость за своей спиной. Мою крепость. Но что-то изменилось. Я даже не сразу понял, что именно. Но через несколько секунд я осознал, что на меня теперь смотрят не серо-зеленые мягкие глаза Этеля, а кроваво-красные глаза Франсуа Рене.

    А потом он познакомил меня с этим миром. Сначала мы пришли в дом к лидеру недавно появившейся в Городе Ангелов организации, Вестники Милосердия. Его имя было Вильям. Не очень высокий красивый мужчина, старше двадцати пяти, с длинными миягкими светлыми волосами, убранными в хвост и таким же мягким взглядом. Я бы и не подумал никогда, что такой, как он может быть вампиром. Он был не отличим от человека, даже по образу мысли. Хотя он был на порядок старше даже Ксавьера. Все дело было в его виде. Авертис. Они и вправду не отличимы от  людей, даже зачастую нуждаются в непродолжительном утреннем сне, приеме пищи... Они те, кто живы даже после смерти. И потрясающие эмпаты. Наверное, поэтому Вильям сразу же располагал к себе. Хотя, быть может и совсем не поэтому.
    Он был уже долгое время знаком с Ангелом. И в одном из разговоров я услышал о странной легенде. Что можно выпить кровь вампиров всех пяти видов и приобрести божественную силу. Вильям говорил, что слышал даже о таких. Но слышал и тех, кто не смог справиться с этим и навсегда потерял себя.
    Потерять себя... О господи, как же это ужасно! Даже мысль одна об этом вызывала у меня дрожь! И лучше не иметь силу, не иметь всего этого безумного соблазна, чем потерять себя, свой разум, свои чувства... Все, что создает личность в тебе. О, как бы это было ужасно...
    Но когда я увидел блеск азарта в глазах Ксавьера, будто земля пошатнулась под моими ногами. Но стоило лишь мне заикнуться о том, что не стоит делать этого, мой дорогой Ангел смотрел на меня так, что холод поднимался из самого сердца. И тогда я понимал, что готов был идти за Ним. Куда угодно. За чем угодно. И я шагнул.
    Это был шаг в бездонную, казалось мне пропасть. Но дно у нее оказалось. Сейчас я благодарен богу за это.

    Первых своих жертв мы нашли вместе. О, какая это была эйфория! Какое сумасшедшее головокружение! Мир пестрил ярчайшими красками, и, казалось, мы были способны на все. За исключением одной мелочи, что обнаружилась чуть позднее. Один глаз Ксавьера начал отливать синим. Но, судя по всему, ни он, ни я не обращали на это никакого внимания. Потому что это было прекрасно. Вместе с их кровью мы переняли и их способности. Читать мысли, влиять на разумы... Нас пьянила сила, и мы не сопротивлялись этому вальсу.
    Вторыми были девушка и юноша, не давно обращенные, они так любили друг друга, что боялись умереть по одиночке. Тогда Ксавьер отдал мне девушку. Как же цвело все в душе тогда, когда она кричала в такт движениям моего тела, как же смотрел на меня тот юноша, будучи не в стостоянии сделать хоть что-то из-за крепкой хватки Ксавьера. Это была моя первая девушка. И моя вторая жертва. И быть может даже в тот момент я мог задуматься, что делаю, но новая волна пьяного вальса захлестнула с новой силой. О, мы были уже всего лишь в трех шагах от божественной силы!
    Ксавьера стало тянуть в сон во время дождя. Он никогда раньше не спал, сколько я помнил его.
    - Ксавьер... мой дорогой Ксавьер, быть может, это то самое, о чем говорил Вильям? Быть может нам стоит быть аккуратнее? Или стоит посоветоваться с ним? - руки дрожали, все эмоции включились разом.
    Но он лишь приложил палец к моим губам:
    - Нет, Франсуа. Не стоит делать этого. Лучше мы придем вскоре, и расскажем ему, что в его организации, что он столь сильно любит, появились два бога, - на губах его возникла улыбка, та самая улыбка Ксавьера, что могла успокоить меня в любой момент.
    - Как скажете, Ксавьер.., - я лишь сжал его руку.
    Мы станем вместе богами. Я верил в это. Я не мог даже и думать, что есть иные стороны или иные верования.

    Шло время. Город менялся. Менялся чудовищными темпами. Рос.
    Время шло и для нас. Мы никогда не были вне времени.
    Менялся и Ксавьер. Наши третьи жертвы были нашей последней охотой вместе. После он попросил меня начать жить отдельно.
    - Ты сам должен строить свою жизнь, мой милый Франсуа.
    Но что я мог? Стучать в его грудь кулаками, кричать сквозь слезы, как я люблю его и что не смогу и дня прожить без Ксавьера. Разве что лишь это.
    Но в результате через неделю я уже стоял на пороге высокого страшного своими  размерами многоквартирного дома.
    И как я хотел повернуть назад, как хотел что-то изменить... Но на это нужна была сила. Которой у меня не было. И которую нельзя обрести полагаясь на легенды.


Francois. Part 3 Боги в свободном парении


Я долго не мог свыкнуться с пустотой своего нового жилища. Пусть мебель вся была по последней моде и всей необходимости, не хватало тепла, ощущения дорогого и любимого рядом.
    А потом я снова начал захлебываться в жизни большого города. Пусть меня и всегда пугали лифты или автомобили, я начал посещать некоторые клубы, в том числе, клуб Вестников Милосердия. Я встречал множество интересных людей и не людей, мужчин и женщин, почти влюблялся, вызывал на дуэли, страдал, переживал, улыбался. Я был всего лишь пушинкой в этом городе, листом, что оторвался от дерева и теперь свободно парил, гонимый лишь дыханием города.
    С Ксавьером мы не виделись несколько лет. Он запер себя в собственном же доме, и чем занимался он было тайной для меня.
    А в жилах моих продолжала кипеть кровь. Страстные ночи с несвободными девушками, после лязг клинков и искры при встрече с их мужчинами. Вильям говорил, улыбаясь, что мои руки созданы чтобы держать оружие. А этот изящный клинок, подаренным Ксавьером, был будто частью меня самого.
    Потом появились другие организации, и вихрь событий окончательно вскружил мне голову.
    Дети Ночи, с ними были лишь дуэли по всем канонам, странные, они всегда считали себя высшим звеном развития человечества. Но как можно было? Ведь мы так же имеем слабости, хоть и имеем силу. Если только...не стать богом. Сейчас эта легенда ходит среди нас как призыв к испытанию, но тогда... это было почти запретно.
    Трибунал, как они звали себя, союз людей и вампиров, объединенный против нас... как абсурдно! Сражаться против своих же собратьев. Какой вам толк от воин? Но позже меня поглотил и этот азарт. Они могли напасть из-за угла, внезапно, толпой, и пытаться убить. Иногда даже они могли серьезно ранить, иногда, наверное, и убить, но мне везло, мой клинок творил чудеса.
    И восхитительный ураган продолжал кружить лист моей жизни. Мне лишь оставалось поддаться потоку.

    А однажды я услышал стук в дверь. Ко мне не часто, о, совсем не часто приходили гости. Открыв дверь, я остолбенел, и тело словно начинало леденеть, так, что было невозможно пошевелить и пальцем.
    На меня смотрел Ксавьер...мой Ангел...лицо его выглядело несколько истощенным, волосы растрепаны и скинуты на лицо неопрятными прядями, глаза истерично переливаясь с красного на синий смотрели на меня, а на губах его застыла оскаленная улыбка. И прежде чем я успел что-то подумать, я ощутил удар спиной и оказался прижат за горло к пртивоположной стене. Ксавьер, нависший надо мной, словно грозовая туча, жаждущая выпустить безумные молнии, сжимал моё горло.
     - Ты... ты последний, Франсуа..., - его голос глухим шепотом, проникающим внутрь и разливающимся по всему телу, звучал над моим ухом. Я почти чувствовал его губы кожей, - Ты последний...и я стану богом...
    Наверное, в тот момент окончательно погиб Этель. Ранимый юноша, доверчивый и добрый. Что-то оборвалось и летело в буздну. А Франсуа... он хотел жить. Ощутив жизнь во всех ее красках, он не хотел исчезать.
    - Ксавьер!
    Было сложно противостоять ему. Но в тот момент он не был для меня тем ангелом. Это был мой убийца. А погибать я не хотел. Но в глубине души я прекрасно понимал, что даже сейчас моя рука не поднимется на Ксавьера. Он просто оступился, ему просто нужна помощь...
    Когда он снова схватил меня, я ощутил всю глубину его жажды. Густо-бордовую, вязкую, затягивающую. Затянувшую в себя моего дорогого Ангела. Его клыки были почти у моей шеи, когда короткое лезвие прошло через его ключицу. Ксавьер зарычал от боли, и этих секунд мне было достаточно, чтобы спасти свою жизнь.
    Я бежал по лестнице, тяжело дыша, без мыслей в голове. Лишь почти оказавшись снаружи, я переместился к дому Вильяма.
    Никто не слышал из уборной тихие рыдания Этеля, хоронившего самого себя. А когда я посмотрел в зеркало, это  уже был взгляд не человека. Это был взгляд Франсуа Рене, вампира вида Теней, самого далекого от человеческой сущности.
    А через несколько дней я узнал, что Ксавьер стал богом. Безумным богом.
    Пусть в моей памяти вы будете таким же Ангелом, мой дорогой Ксавьер... Лишь ваши портреты в моей запертой от посторонних глаз комнате заставляют мень вновь чувствовать себя человеком. И даже спустя десятилетия эта комната хранит в себе Этеля, вашего милого Франсуа и вас, кто дал мне имя, жизнь и самого себя.