Время дождя

Время дождя.
Округляет острые стрелки и размывает циферблат. Вне делений и циркульной геометрии, хлещет, как порванный пакет молока. По окнам, по спинам и ладоням приосанившихся деревьев. Время тёплых носков и мокрых ног. В обратной последовательности, ну и пусть. Время уюта и растущего посреди комнаты гриба зонтика. С подкотником, выбирающем капли со сломанной спицы. Время вне времени. Внезапно прорвавшееся сквозь солнце, пыль и эйфорию. Смывающее солёный пот и едкие слёзы от резких неразведённых красок лета. Десерт от Снежной Королевы – тающий холодок во рту и чехарда мурашек. Зелёный листик на лобовом стекле, приклеенный чистыми потоками воды, – смерть, омытая жизнью, – по каждой прожилке. Бежит - бежит - бежит – и замирает. Иссиня-синий воздух зависает. И можно ходить по воде и по небу, отражаясь в лужах, ловить салют капели с козырьков горлышком воротника. Играя на мостиках бордюров, срываясь в промытую траву, срывая спелую вишню, освящая лицо живой водой. Прижимать острую косточку к нёбу, сжимая вкус между альвеолами, и не выпускать – попался! – до сочной истомы глотка. И запрокидывать голову, дотягиваясь дыханием до спелых каштанов, туго спелёнутых в мокрой листве.

Время тебя и меня. До Бога. До греха. До распахнутого на все стороны нового зноя дня. До Ноя и парно зреющих тварей. Время слепого прозрения.

Ты входишь в воду – по грудь, по горло, отталкиваешься от потрескавшегося израненного дна себя, от мелкоты шелушащейся чешуйками кожи – мальки вырастут и станут черепахами в одичалом панцире самости, люди сварят суп и разделят, как ломоть ржаного хлеба, на двоих, и кто первый укусит, тот первый изголодается по нему, по себе, по вхождению зубов в мягкую пористую плоть, но это будет потом – за этим днём, за этим морем. А сейчас только воды и ты. Нахлынувшее безмолвие.

И только потерянный зонтик шепчет и шепчет оправдания на покинутой скамье, умоляя о приговоре возвращения под кров. А растерянная малина сочится капельками крови.
 

…Неспешно перебираешь слова, изучаешь, как родинки на спине, едва прикасаясь подушечками пальцев. И время лениво сворачивается бело-серым клубком, втягивает когти и сопит разморенным теплом в ухо.

А в слово «люблю» ложится вся карта мира, а не подтасованный разлагающийся пасьянс.





28 июня 2011