Из Англии в Персиду - через Царицын, 1743 г...

      Дождливой и слякотной осенью  того года у крепости-Царицына с мощным бастионом и земляным валом   неожиданно возник отряд вооруженных иноземцев.
       Пока караул недоверчиво вертел в руках подорожную на имя  купца Ганвея, тот зорко разглядывал купола Троицкой церкви, скученные дворы,   амбары да лавки с восточными товарами.
   — Кто есть Джонанс Ганвей? — строго вопрошал царицынский комендант. — Ведь лазутчики-чужестранцы так и шныряют по Волге-Дону, вынюхивая дороги для проникновения на Русь.
   — Сей Ганвей человек аглицкий. Он переселился в Петербург, компаньон торгового дома Динглея, — доложили ему. — Сейчас ищет торговые пути с персиянами через Волгу и Каспий.
     - Пущай едет себе с Богом.
 
    Англичанин на волжском берегу, склонившись над дневником при свете свечи, заносил свои яркие впечатления об удивительной жизни русичей, все замечая на своем пути...

      Оказывается, что наряду с известными иностранными  путешественниками,   скрыты еще   имена  иных, претерпевших многие опасности и приключения и оставивших след   на земле Поволжья.

      Мне удалось установить, что Ганвей родился 12 августа 1712 года в Портсмуте. Рано лишился отца, погибшего от несчастного случая. Вместе с матерью перебрался в Лондон. Семнадцати лет отправился в чуждый Лиссабон, обучался торговым премудростям у одного купчины и возвратился в Лондон.

       Это было горячее и беспокойное время. Английская купеческая гильдия жадно опутывала сетями своими весь земной шар. Жаждала через российские земли проторить пути на богатый Ближний Восток. Для этого  проследовали по Волге член англо-русской кампании Эрдварс, посол Дженкинстон и другие энергичные персоны. Пути же туда были туманными, загадочными и опасными.

      Вот и Ганвей, будучи в Петербурге, возжелал с компаньонами вывозить из заманчивой Персии несметные индийские пряности, чай, шелка и ковры. Отправлялся туда бодро с караваном, груженным тюками шерстяного товара. Хотя провожали его в неведомую страну как смертника (в чем мало ошиблись!.

         Так его экспедиция по суше достигла Царицына и 9 октября 1743 года отправилась далее. Искатели удачи погрузились на британское судно и в декабре прибыли в торговый Астрабад. В дороге дотошный Ганвей расспрашивал волжских жителей о прибрежных селениях и рыбных промыслах, калмыках и казаках, условиях судоходства и караванных тропах. Походная сумка его все больше отягощалась ценными записями малоизвестного пути.

       В желанную Персию попали они в жуткое время. Испытали крупные беды. В окровавленной стране восседал   деспот Надир-шах. Потрясая знаменем пророка и оружием, грозил войной и русскому порубежью, ее форпосту Астрахани, чем насторожил тамошнего губернатора В. Н. Татищева.

       В шумном Астрабаде над караван-сараем гордо реял английский флаг, под сенью которого безмятежно расположился лагерь христианина Ганвея. Но, как на грех, вспыхнуло восстание против шаха. Город пылал и был захвачен, везде валялись обезображенные трупы. Злорадно хохоча в лицо неверным гяурам, алчные ватаги мусульман разграбили подчистую караван Ганвея.

      Тот кипел от гнева: «Не умирать же нам на чужбине в нищете позорной!», — и бесстрашно отправился в лагерь Надир-шаха. Свои путевые записки он ухитрился так спрятать, что никакие ищейки не смогли их найти. Изнывая от нестерпимой жажды, в муках голода и грязных надругательств упрямый Ганвей добрался-таки через два месяца к шатру всесильного владыки, окруженного танцовщицами.

        Сумел так искусно расположить недоверчивого шаха и его визирей, что не только сохранил голову свою и спутников, но и добился его милости:
     «От торговых выгод с сильной Англией отказываться нам нельзя. Возвратить чужеземцу все убытки от разграбленного имущества. Пусть весь мир знает о нашей щедрости. Аллах велик!», — изрек владыка, потягивая кальян.

     Возвратившись в Астрабад, Ганвей получает желанную компенсацию. Звеня золотыми монетами,   потрепанный, но радостный  Ганвей спешно отплывает из страны восточной неги и пылких одалисок назад через Каспий. Дневник о России и Персии прячет подальше в шкатулку.

        Но злой рок преследовал его экспедицию. Плыли с такими приключениями, о коих и рассказывать страшно. А в одну из черных ночей вдруг с дикими воплями вцепились в судно с абордажными крючьями пираты-головорезы. В буйном пламени вспыхнули паруса. Морские разбойники, не церемонясь, вмиг вытряхнули все ценности из сундуков и шкатулок, разграбили товары, раскидали все путевые бумаги.

     «Ох, адская ночь прошла! Опять нищий стал. Но, слава Богу, что эти дьяволы не утопили в пучине, да в рабство не обратили, — ободрял он обезумевших от страха спутников. — Дважды Господь сберегает жизни и бесценные записи наши».
      Словно в насмешку, Ганвей и его научные материалы  попали из огня да в полымя! Теперь на суше, в Решете, среди седых мавзолеев и минаретов настигает его злая лихорадка.
         Едва добравшись до границ российской империи  они, полуживые,  валятся на руки стражников.
       Заключенный в шестинедельный карантин на голом острове, он  мечется в бреду.
 Но даже в глубоком забытьи прижимает к груди драгоценную суму с путевыми заметками и чертежами. Смерть, стуча в барабан, пока отступила от него.

       В богатой, но неряшливой Астрахани изможденный Ганвей знакомится с маститым губернатором астраханских и царицынских земель В.Н.Татищевым, известным историком. Его капитальный труд «История Российская» был уже в рукописи закончен.   
         Беспокойный Татищев в беседах с Ганвеем обговаривал издание в Англии этого сочинения, ибо родная, спесивая Академия Наук публиковать его никак не собиралась. Эта попытка Татищева не удалась, но именно благодаря Ганвею мы знаем о его интересной встрече и переписке с крупным деятелем Поволжья и России Татищевым.

       Разыскав пожелтевшие «Библиографические записки» издания 1859 года, читаю его уникальные воспоминания о Татищеве (ему Ганвей от имени купцов поднес богатый подарок).
   «Этот старик был замечателен своей сократической наружностью, изможденным телом, которое он старался поддерживать многолетним воздержанием, и наконец, неутомимостью своею в занятиях. Если он не писал, не читал и не говорил о делах, то хоть перебрасывал в руках жетоны...
      Он меня заверил, что со своей стороны сделает все, что может, в пользу наших купцов, торгующих с персианами... У него было правило: «...Надо дать, надо и взять». «Упомянул также, что уже 25 лет трудится над историей России...»

      Покинув Астрахань 22 ноября, и двигаясь   сушей по берегу Волги, Ганвей достиг Царицына. Дважды бывая в царицынских землях,   широко знакомится с малоизвестной в Англии жизнью, верованиями  волжан, а после отбывает в Москву и Петербург.

     Интересно, что Ганвей был не только эрудированным исследователем, но и одаренным писателем. Венцом его странствий стала изданная в 1753 году в Лондоне великолепная книга «Историческое известие о британской торговле через Каспийское море с приложением дневника путешествий из Лондона через Россию в Персию и обратно в Россию, Германию и Голландию».
        Изданный в 4-х томах, этот солидный труд произвел сильное впечатление на современников и читался как захватывающий роман приключений. Книга сия считалась лучшей из семидесяти написанных им сочинений и принесла путешественнику заслуженную добрую славу.

        «Судя по количеству изданий и переводов этой книги, она много читалась в XVIII веке и довольно часто упоминается в письмах, воспоминаниях и документах этой эпохи».
       Согласитесь, такая завидная судьба выпадает далеко не каждой книге и ее автору.

      Однако в каждой бочке меда есть ложка дегтя.
        Плевались и чертыхались отчаянные мореходы, агенты торговых компаний, ученые Западной Европы: «Карта Каспийского моря, приложенная к книге, сделана пройдохой Ганвеем без точных съемок и заводит корабли на мели и в чужие дикие края». Но за неимением лучшего карта сия была воспроизведена в иностранных географических сочинениях.

      А книга его, изданная на немецком, голландском и других языках, считалась одним из лучших источников по России и Персии.
      В результате предпринятых поисков мне удалось обнаружить этот фолиант в Санкт-Петербурге, в недрах хранилищ Национальной библиотеки.
        Стыдно сказать, но труд этот покрыт толстым слоем пыли, ибо никем и никогда он не востребовался для полного перевода на русский. А ведь в нем хранятся редкостные описания старины российской и царицынских волжан.

       А что же наш Ганвей? Получив завидное наследство и закаленный судьбой, он вернулся в Лондон в 1750 году, как раз в год смерти Татищева.
        Занялся бурной благотворительной деятельностью. Открыл для найденышей — детей бедноты воспитательные и воскресные дома и школы, пылко защищал интересы  малых трубочистов и заключенных, участвовал в основании госпиталя св. Магдалины и Морского общества.
     По свидетельству
 современников, боролся против пагубного, якобы, употребления чая и был первым (!) жителем Лондона, который появлялся на улицах города с зонтом. Этот эксцентричный и доброжелательный человек умер 5 сентября 1786 года в возрасте 74 лет, так и не женившись.

       Ему выпала завидная судьба. Чернильница с пером, сабля воина, карта морехода, торговый флаг открывателя и банковский чек филантропа — все побывало в его нетерпеливых жилистых руках.
         В истории русско-английских связей Ганвею принадлежит, несомненно, уважительное место. Труды его и поныне сохраняют свое научное значение.

      В Англии благодарные граждане воздвигли ему памятник в Вестминстерском аббатстве, зал Морского общества украсился его живописным портретом.

       Закончим повествование тем, что жизнелюбивый Ганвей «до конца своей долгой жизни любил рассказывать о семи годах своих странствий по России и Персии, об ограблении его пиратами на Каспийском море, о Кавказе и калмыцких степях Поволжья».

       Я рассказал об англичанине Ганвее в надежде, что имя его дополнит список и пополнит наши знания о  храбрых путешественниках российских просторов XVIII века.