Пpokляtыe

Посвящается моему другу,
Вячеславу, без которого этот рассказ
не имел бы возможности быть написанным.

  Не знаю почему, но, в который раз, проходя между рядов угрюмых и молчаливых могил нашего городского кладбища, я снова и снова ищу глазами ту, которую все никак не могу найти все эти годы. Время безразлично замело следы существования этого человека даже здесь. Прошло очень много лет прежде чем я впервые пришел сюда с целью найти место его захоронения, и еще больше с тех пор, когда я видел его живым в последний раз. Иногда, я ловлю себя на мысли, что путаные лабиринты кладбищенских дорожек и вековая запущенность могильных оград здесь ни при чем. От этой мысли мне становится порой жутко. Просто даже здесь ему не нашлось места, после того, что он оставил нам, живущим на этой земле и по сей день.
  Когда-то он был моим другом, одним из самых близких мне людей, но совсем не тоска о былой дружбе толкает меня уже много лет на безуспешные поиски его могилы. Совсем нет. Я остался один из тех, кто по его милости продолжает нести на себе тяжкое бремя. Нас было четверо, включая и его. Но до конца кладбищенской дорожки, зябко кутаясь в потертый кожанный плащ от пронизывающего  ноябрьского ветра, смогу добрести лишь я один. Один…
  Нас было четверо, и он всех нас проклял…

  Я уже не могу вспомнить, какой повод заставил нас всех засидеться тогда допоздна в прокуренной кухне. Выпивка медленно и неумолимо приближалась к концу, и поэтому наши дружеские посиделки тоже приближались к своему логическому завершению. На холодильнике приглушенно шипело забытое радио, равномерное капание в раковине наводило на странные мысли о завтрашнем дне, всех четверых начинало клонить ко сну. Веселье и громкие матерные песни под гитару уступили место ленивому перебрасыванию ничего не значащими фразами и задумчивости.
  Разговор явно не клеился.
- Я что хочу сказать, чуваки, - нарушил затянувшееся молчание один из моих гостей, - надо нам как-нибудь повторить такое вот мероприятие у меня дома. Позовем всех своих старых приятелей, послушаем хорошую музыку, всё как в старые добрые…
- И кого еще ты позовешь? – скептически усмехнувшись, перебил его сидящий напротив, - Где теперь эти старые добрые приятели, а? Где?
- Ну…- смутился говорящий, - все равно можно будет кого-то найти,  собрать там…
- Соберешь ты их… - скривив рот в недоброй усмешке, опять подал голос второй, - Нет здесь никого! Срулили все кто мог. Вот только мы и остались. Так что не будет больше как в старые добрые…
Я уныло кивнул головой и перевел взгляд на третьего гостя, который уже долгое время не проронил ни слова. Игорь все также сидел опустив глаза, словно все вокруг его никоим образом не касалось. О чем он думал, я не знал. Да мне это было и не важно. Какая разница о чем думает тридцатилетний человек, до сих пор ничего не достигший в жизни? Я не хотел повторить его судьбу, но и жалеть  его не хотел. В конце концов, я же не Ангел-Избавитель, и человеческая судьба мне не подвластна.
  Я устало положил голову на руки.
- Можно же будет Баричу позвонить, Спице… - не унимался мечтатель.
- И они прилетят к нам как на крыльях за несколько тысяч километров! – начал злиться второй, - Ты как дитя малое! Нужны мы больно кому-то!
- Может быть, когда они приедут сюда по делам, - попытался сгладить я эту неприятную перепираловку, неохотно оторвав голову от стола, - можно будет устроить дружескую встречу. Почему бы и нет?
- Но вот когда они приедут?! – воскликнул расстроенным голосом первый, - Может нас уже и не будет здесь!
Вообще-то его звали Николаем, хотя для своих хорошо знакомых приятелей он был просто Куль. Длинные патлатые волосы и жидкая бородка выдавали в нем человека весьма неординарного, но глаза… Я всего несколько раз заглядывал ему в глаза, ибо это было ужасно. И это сделала с ним природа. Впрочем, врачи, пытавшиеся исправить этот природный дефект тоже приложили к этой картине свою грязную руку. Семь операций на глаза не прошли для него бесследно, хотя помочь ничем не смогли. Куль практически ничего не видел. Вполне понятно, почему после всего этого он пытался найти себе отдушину в Боге. В свои двадцать пять лет он не познал ни женской любви, ни искренней и преданной дружбы. Нельзя сказать, что он был мне безразличен, но настоящими друзьями мы никогда не были. Куль закончил церковные курсы, но стать проповедником не смог все из-за того же проклятого зрения. Сутки проводя в душном плену своей крохотной комнатенки, он находил радость только в общении со своими немногочисленными приятелями, к числу которых все присутствующие за столом и относились. Однако, он не казался несчастным человеком и, как никто другой, умел радоваться этим редким минутам своего счастья.
  Когда-то у нас была своя большая компания, в которой мы все вместе любили веселиться, мечтать, петь песни под гитару и просто говорить о чем-либо. Всему этому настал конец. Конечно не сразу, а медленно и постепенно, но тем не менее наш дружный союз распался на мелкие осколки и перестал существовать. Не так важно куда делись участники, просто так получилось, что им пришлось покинуть наш город. Это было требованием жизни, развития, ведь, как известно, жизнь течет своим чередом. Но не у всех. Именно в это время мы, все четверо, находились в состоянии оцепенения и застоя.
  Образ жизни Игоря не многим отличался от Кулиного. Может быть, именно поэтому он и сдружился с ним наиболее близко чем я или все остальные. Игорь был инвалидом. Не буду вдаваться в подробности, но это было для него тоже очень тяжким грузом. Я так никогда и не узнал полностью его историю. К чему мне это? Я просто знал, что у него что-то не в порядке со спиной, что живет он с родителями и получает пенсию по инвалидности. Вот и все, что я о нем знал. Хотя нет. Еще он был очень большим меломаном, впрочем, как и все мы. Наверное, это и сподвигло нас на сближение с ним. Если надо было достать какую-то редкую запись – мы всегда шли к нему.
  Стас  же был абсолютно не из этой компании. Со здоровьем у него было все в относительном порядке. Разве что от армии его уберег пилонефрит. В остальном ему повезло гораздо больше. Он был моим ровесником, но познакомились мы с ним не так уж и давно, около трех лет назад от момента той памятной встречи. Я уже не помню при каких обстоятельствах это случилось. Но он стал мне другом. Одним из лучших. Мы были с ним в чем-то очень похожи, но все-таки невероятно разные. Стас никогда не раскрывал себя до конца, и всегда в его взгляде таилась загадка. Несмотря на это, мы научились понимать друг друга очень хорошо. Бесконечные часы бесед сблизили нас до известных пределов. И именно потому что я знал его очень хорошо, я чувствовал в нем скрытую и непостижимую силу, запертую глубоко внутри. Иногда он был злобным. Все мы иногда бываем злобными. Иногда …
  Я просто старался об этом не думать.
- Товарищи! – словно взвешивая каждое свое слово, наконец провозгласил Игорь, - Давайте выпьем за нас с вами! За то, чтобы мы еще не раз собрались, и чтобы у нас все было отлично! И за байкеров!
  Байкеры были его бзиком. Он упоминал о них везде и всюду, и сам, по всей видимости, относил себя к их числу. Нас со Стасом порой умиляла такая детская трогательная наивность и непосредственность, с которой подобную фразу произносил тридцатилетний мужик, иногда просто злила. Сам  Игорь, насколько я знаю, никогда не сидел на мотоцикле и представлял себе этот образ жизни только по вырезкам из глянцевых журналов. Он все никак не мог вырасти из своих старых подростковых идеалов в то время, когда мы со Стасом уже много лет назад перешагнули через свои. Общаясь с ним, мы забывали о колоссальной разнице в возрасте. Все-таки десять лет – большой срок. И даже смотрели на него свысока, удивляясь его простодушию и  непосредственности.
  Сам не знаю как случилось так, что разговор в ту злосчастную ночь зашел о Нем. Да, я имею ввиду Бога. И в тот же момент я перестал понимать где и с кем я нахожусь. Я чувствовал всеми фибрами своего тела, что через несколько минут может произойти непоправимое.
  Боже, насколько я оказался прав…

  - Чем ты собираешься заниматься? – задумчиво потягивая из кружки пиво, обратился я к Кулю.
- Чувак, у меня есть компьютер, есть возможности…
- Какие? – тотчас перебил его Стас, - Как ты собираешься зарабатывать себе на жизнь?
- Во-первых, я занимаюсь программой, которой кроме меня и еще одного человека в нашем городе не занимается никто. Это 3D-графика. Я ведь говорил: создание игрушек, клипов, спецэффектов и прочее…
- А деньги? – улыбнувшись уголками рта, попытался конкретизировать свой вопрос я, - Каким образом все это принесет тебе хоть какой-то заработок?
Мы со Стасом немного лукавили. И он и я уже давно наизусть знали сногсшибательную историю планов Куля, граничащую с откровенной чепухой и детскими фантазиями. Как  и Стаса меня жутко раздражали пустые никчемные россказни и мечтания нашего общего приятеля. Его план был прост до безобразия: он создает феноменальный проект, предлагает свои разработки крупнейшим компьютерным фирмам и получает тепленькое вакантное место в какой-нибудь огромной корпорации.
   Чушь. С его проблемами это было просто нереально. Это было нереально даже для любого здорового человека, обладающего недюжинными способностями, в условиях нашего захолустья. А Куль этого не понимал. Не хотел понимать. Не мог понять. Особенно нас со Стасом раздражало его презрение, с каким говорил он об обыденных, настоящих способах заработка. «И ты будешь работать за какие-то жалкие три тысячи в месяц?! – говорил он и закатывался в приступе клокочущего короткого смешка, - И это того стоит?»
  Хотелось схватить его за горло, сжать в руках и, прижав лицом к зеркалу, закричать: «Смотри! Смотри на себя! Это ты не стоишь этого! Ты лишен возможности заработать хотя бы эти деньги обычным, нормальным путем! Смотри! Это твои глаза заставляют тебя лееять пустые несбыточные мечты и верить в то, что ты чего-то стоишь!» Он жил с родителями, получал неплохую пенсию. Существовал. Но он боялся признаться себе в том, что это был предел и смысл всей его никчемной жизни. Боялся сказать об этом открыто. И, в который раз, Куль снова повторил нам свою историю, начисто лишенную здравого смысла.
- Когда это произойдет, это будет круто, - блаженно улыбаясь, продолжал Куль, - Вот это стоит того, чтобы прилагать усилия. Я справлюсь с Божьей помощью…
- Коля, но этого не произойдет! – с побледневшим лицом крикнул Стас, затем покачнулся вперед и добавил свистящим шепотом: - Ты же сам понимаешь… Это сказка… Тебе ведь этого не осуществить… Как ты можешь при всем при этом любить своего Бога?.. После того, что он с тобой сделал?..
- Товарищи, давайте не будем поднимать эту тему. Ну? – подал голос со своего стула Игорь, тревожно переводя взгляд с одного спорщика на другого.
- Заткнись! – резко оглянувшись на звук его голоса, рявкнул Стас, а затем снова придвинулся поближе к собеседнику, - Давай уж об этом договорим… Правда, Куль?.. Ну, ответь мне, что ты ищешь в Боге? Почему? Он лишил тебя всего в этой жизни, почти всего… А ты?.. Я не хочу тебя унижать, но ведь это так?..
- Да нет, тут ты немного неправ, - разлепив плотно сжатые тонкие губы, отвечал Куль, - На все воля Божья, и если это случилось, значит так для чего-то надо.Мы не должны упрекать Господа за то, что с нами происходит. Мы должны смириться и ждать. Он не оставляет детей своих. Никого. Даже тебя.
- Врешь! Вот это ты врешь! – с перекошенным от ненависти лицом закричал Стас прямо ему в лицо, вскакивая и роняя ногой табурет, - Врешь! Все врешь! Я знаю это! Знаю, как никто другой!
- Эй, потише! – вскочив в свою очередь со стула от неожиданности, выпалил я, - Стас, давай завязывай! Ты чего? Успокойся!
В первый раз мои слова, произнесеннные в моем же доме, не возымели никакого действия на моего друга. Игорь тоже вскочил со своего места и, беспомощно и свирепо вращая глазами, замер в нерешительности.
- В Него просто надо верить, - беспомощно пробормотал Куль, поникая головой перед нависающим над его фигурой Стасом.
- Никто никогда не верил в него так, как я! Слышишь?! Тогда, в тот день, когда мне нужна была его помощь и поддержка, где он был?! Где, а?! Я стоял и плакал тогда на коленях, я усердно молился, но Он не ответил мне! Он все сделал по-своему! Он отнял у меня тогда весь смысл дальнейшей жизни! Эй! Он убил меня!
- Стас, перестань, - заискивающе и как-то заботливо произнес за его спиной Игорь и положил свою тяжелую грубую руку ему на плечо.
В тот же момент Стас ловко извернулся из под этой дружеской успокаивающей конечности и, резко развернувшись, ударил Игоря по лицу. На мой подбородок попали мелкие алые брызги, а Игорь уже падал на пол, попутно заливая линолеум своей темной кровью. Грохот падающего тела вывел меня из состояния оцепенения. Я увидел, как со звоном упал на пол набор кухонных ножей и разлетелся по испачканному кровью полу. Нет…
- Зачем Он нужен, такой Бог?! В чем смысл?! Он не слышит мольбы! Он также жесток, как и все мы!
Нет…
- Зачем, а?! Уж лучше тогда поклоняться Дьяволу! А знаешь почему?!
Нет..
- Дьявол не обманывает!
Я вижу, как закрывающий левой рукой разбитое лицо, Игорь тянется свободной рукой за ножом. Здоровенный тесак для рубки мяса…
- Я презираю твоего Бога! Я презираю тебя за твое преклонение Ему!
Вот дрожащие пальцы уже дотягиваются до рукояти. Я знаю, что последует дальше. Боже, если ты есть… Я бросился на Стаса и ударил его в челюсть, оттолкнул, точнее отбросил в другой конец кухни, подальше от поднимающегося с пола Игоря. Боже, если ты есть…
- Вы все! – Размазывая по щекам кровь из разорванной губы, словно находясь в каком-то фанатическом припадке, кричал Стас, - Вы все – низкопоклонники! Я ненавижу вас! Ваш Бог! Да будь Он проклят, ВАШ БОГ! Да будьте вы все прокляты! Я проклинаю Его, я проклинаю вас, я проклинаю себя! Весь мир!!!
Нет… Вот Игорь поднялся с пола и медленными шагами на негнущихся ногах приближается к брызгающему кровавой пеной изо рта Стасу. Вот они встречаются глазами. Бешенный, безумный взгляд сумасшедшего, и холодный взгляд потенциального убийцы. Стас скривил кровавые губы в дьявольской усмешке, Игорь сжал рукоять ножа до побеления костяшек на его пальцах. Шаг, еще шаг. Господи, останови это… Если ты есть…
Игорь остановился, опустил руку. Нож со звоном упал возле его ноги. Стас все еще смеялся. Куль просто-напросто перестал существовать, он только сидел и тупо уставился своими слепыми глазами в пол. Все еще смеясь, Стас неторопливо накинул на себя пуховик в прихожей, одел ботинки и, на прощание, громко хлопнул дверью.
Спустя две минуты, когда порядок на кухне был уже частично восстановлен, я задумчиво сидел у окна и курил в форточку. Игорь тихо собирался домой, Куль решил остаться переночевать у меня. Сказать что-то друг другу нам было почему-то абсолютно нечего. Странно. Нелепое чувство словно глодало кость у основания черепа: это остановил Он… И еще: что-то все же случилось, дороги назад нет, и Он никогда больше не поможет вам… Ночь уже близилась к рассвету. Наконец, в окне моей кухни погас свет. Все закончилось: нас было четверо, и он всех нас проклял…

  Следующее утро не предвещало мне никаких сюрпризов, равно как и многие последующие за ним. Все было как всегда: вялые серые дни, равнодушно меняющие друг друга. Мы не виделись довольно долго. Все мы словно забыли о существовании своих приятелей и даже самих себя. Куль звонил мне пару раз, о чем-то говорил, но эти звонки не оставили в моей памяти ровным счетом ничего. Игорь же не давал о себе знать довольно долго. О Стасе я вовсе старался не думать.
  Прошло чуть больше двух недель. По дороге домой я остановился у ларька купить сигарет. Купил, остановился, сразу же распечатал и закурил. Откуда-то сбоку до меня донесся приглушенный хриплый голос:
- Дай закурить!
Я повернулся на голос и увидел невысокого мужичка весьма пропитого вида. Презрительная гримаса на заросшей трехнедельной щетиной лице выражала крайнее неудовольствие моей медлительностью и несообразительностью. Я молча полез в карман за только что убранной пачкой.
- Парочку дай! – уже более нагло и требовательно просипел мужичок, бесцеремонно залезая грязной немытой рукой в протянутую мной пачку и выгребая оттуда добрую половину содержимого. Я опешил. Разозлился. Исподлобья взглянул на наглое отрепье и стал было уже отворачиваться от назойливого попрошайки, как уже вслед услышал:
- Ну и чё ты встал?! Теперь огоньку мне дай! Чё, не понятно сказал?!
Совершенно злой и ошарашенный наглостью проходимца, я уже чиркнул было зажигалкой чтоб отделаться от него и идти дальше, но в этот момент мой взгляд скользнул по его глазам… Следущую минуту я уже видел всё происходящее словно со стороны. Словно кино в замедленной съёмке. Злость вдруг сменилась неугомонным весельем. Я узнал его. Это был раб, мой раб. Слабый и немощный ублюдок, который должен поклоняться своему Господину, а не клянчить у него сигареты. Чёртова букашка! И он думает, что подобная наглость сойдет ему с рук?! Ха! В его глазах вся его жизнь: ничтожное сущесвование, безмозглое и слабое тело, судьба быть жалким песком под ногами сильных! Нас! Ему хочется огонька? Лицо моё скривилось в дьявольской усмешке. Усмешке, которой у меня не было никогда. Глаза прищурились и опасно заблестели. Я знал, что я делаю.
- Огоньку? Сию минуту…
Резкий удар под дых левой рукой сложил мужичка пополам, правая моя рука с зажигалкой уже обвивала его шею. Чиркнул кремушек. Огонек азартно принялся лизать его лоб и брови. Сигареты вывалились из его руки на грязный тротуар, глаза округлились от страха и неожиданности. Я просто не мог удержаться от смеха, наблюдая за его ужимками и бесплодными попытками освободиться. Но тот Я, который смотрел на это со стороны, содрогнулся от ужаса и отвращения.
- Пусти! Гад! Убью! А-а! – свирепо вопил мужичок, изворачиваясь под моими объятиями. Судорожные конвульсии результата не приносили, лоб покрывался волдырями, и голос бедняги упал до жалких всхлипов:
- Ну пусти… А-а… Бога ради…
Опрокинув бедолагу на землю, я отвесил ему хорошего пинка и, продолжая посмеиваться, зашагал по своим делам. Жалкая трясущаяся жертва моего веселья, испуганно оглядываясь на своего мучителя и держась за лицо, захромала в противоположную сторону… Прохожие настороженно смотрели вслед нам обоим. «Проклятые алкаши опять что-то не поделили!» - думали они, отворачивались и переходили на другую сторону улицы.
  Я шел и посмеивался только что пережитому мной приключению. Быстрый шаг, надо помедленнее…
Нет…
Еще медленнее…
Нет…
Глаза стал слепить свет редких утренних лучей морозного утра. Сегодня солнечно, как я не замечал этого раньше? Что, черт возьми…
Нет…
О, Боже, что я сделал?! Что со мной произошло?! Я остановился. Вокруг меня словно расступался окутывающий меня мрак. Даже не мрак, дым. Чёрный дым. А что же люди? Они что, не видят этого? Я горю? Полоса черного угольного дыма, окружающая меня кольцом, медленно оседала вниз. Навстречу мне шли люди, абсолютно не обращая внимания на дым, задевали его клубы сумками и полами плащей. Этот дым есть. Но почему? Откуда?
Тяжело дыша, я перебрался на обочину тротуара и откинулся на парапет. Дым медленно исчезал, но всё ещё следовал за мной. Я понял, в чем заключался весь ужас и абсурд происходящего: я сделал то, чего не хотел. Я не смог удержать себя от этого поступка, но ещё страшнее то моральное и физическое удовлетворение, которое я получил, причинив боль этому человеку. Что я чувствовал? Я видел его первый раз в жизни. Откуда взялась эта чепуха про рабство? Кто говорил моими губами?
  Похоже, я немного не в себе.
  Губы обожгло резкой болью. Что? Я резко дернул головой и сплюнул через парапет. Я не мог поверить своим глазам: в подтаявший снег упал оплавленный полуистлевший сигаретный фильтр. Я держал во рту сигарету, закуренную около ларька всё это время! Даже когда я мучил беднягу, она не выпала у меня из губ! Я просто забыл о её существовании. Этого быть не может. Я закусил обожженную губу. Домой. Скорее домой, пока я не сделал ничего ни себе, ни кому другому.
  Резко оттолкнувшись от парапета, я быстро пошагал через рыночную площадь. Бросив случайный взгляд в сторону, я увидел Стаса. На секунду мы оба замерли. Дрожащей рукой он коснулся своего лба, поправил под подбородок свой шарф, затем отвернулся и двинулся дальше. Я тоже не стал терять времени на дружеское приветствие и пустые разговоры и продолжил свой путь. Я больше не смотрел по сторонам, шел всё быстрее и быстрее. Ещё быстрее…

  Опомнился я только дома. Торопливо скинув куртку и обувь в прихожей, я проскользнул в зал и в изнеможении опустился на кресло. Теперь поверить в то, что произошло двадцать минут назад было еще труднее. Практически невозможно, если бы… Этот запах! Кисло-сладкий запах паленых волос и жжёного мяса всё еще преследовал меня. Он не оставлял меня даже здесь, настойчиво теребил ноздри и проникал глубже и глубже, вызывая тошноту. Почему я это сделал? Почему я видел странный пугающий дым вокруг себя? Почему при встрече со мной побледнел Стас? Нет. Ничего этого не было. Это всего лишь игра моего воспалённого воображения. Да, я болен. Я болен, только и всего. Но этот запах…
  Тяжело вздохнув, я устало опустил голову  на свою ладонь. Ледяной пот прошиб меня до мозга костей. Медленно и осторожно мои пальцы исследовали каждый квадратный сантиметр кожи на моём лице. Нет, это невозможно. Я рванулся с кресла и едва не упал. В коридоре я, как вкопанный, остановился напротив огромного овального зеркала на стене. Почувствовав, что теряю под ногами опору, я схватился рукой за колоду, судорожно сглотнул, и вновь поднял глаза на своё отражение. Оно смотрело на меня испуганными бесчеловечными глазами из под обожжёных оплавленных бровей. На лбу вздувались огромные круглые багровые волдыри от ожога. На негнущихся ногах я подошел ближе. Осторожно касаясь обезображенного лица я хрипло и прерывисто дышал, чтобы до конца не потерять крупицы самообладания. Ну да: я где-то обжёгся, опалил брови… Вот и ожог от сигареты на губах едва заметным пятнышком, а на лбу… «Не от сигареты, от зажигалки! - пронзительным фальцетом отозвалось у меня в ушах, - И ты сам себе это сделал, придурок!». Иного объяснения я найти так и не смог...
  В эту ночь спал я плохо. Лоб ужасно болел, кожа зудела не переставая, рой мыслей ни на секунду не давал мне передышки. О чём я думал – я уже не могу припомнить. Наверно, пытался объяснить себе всю эту дьявольщину, с которой мне пришлось столкнуться. Наконец, я заснул, но облегчение с этим не пришло. Мой сон окончательно выбил меня из колеи.
  Лучше бы я вообще не спал…
    Я медленно шел по улице. Окрестности будто вымерли, и вокруг меня опять этот жуткий шлейф чёрного дыма. Я абсолютно один на улицах незнакомого города. Один… Как Князь Тёмных Сил, величавой поступью, я шествовал по улице. Вот метнулась в сторону тень от  стены обветшалого заброшенного здания, но она не испугала меня. Она меня БОЯЛАСЬ. Я чувствовал это. Опасливо оглядываясь, тень кинулась от меня прочь, споткнулась, упала и завыла побитым псом. Мой сапог с хрустом опустился на её рёбра. Вой. Ещё разок. Тварь задрала кверху свою звериную морду и испустила хриплый стон боли. В тот же момент морда начала резко изменяться, приобретая форму человеческого лица. Много лиц. Одно мгновенно сменяет другое и так же стремительно меняется на новое. Вторым сапогом я наступил ей на глотку. Вой захлебнулся на своем пике и стал медленно затихать. И вот лицо перестало меняться. Я присел над мёртвым существом. Тварь распахнула глаза и вцепилась лапами в моё горло. Я отпрянул. Дьявольский хохот был ответом моему испугу. А лицо застыло в ехидной ухмылке, пробирающей как ледяной ветер. Это было МОЁ лицо…
  Вскрикнув, как-то тихо и жалостливо, я очнулся от ночного кошмара. Жив я, жив, тьфу ты, чёрт!.. В соседней комнате вовсю трезвонил телефон. Я зажёг ночник и прищурясь посмотрел на часы: без пятнадцати четыре. Обожженое лицо чесалось уже не так сильно, но всё еще неприятно ныло и покалывало. Доковыляв до телефона, я присел на пол рядом со столиком и выжидательно стал смотреть на аппарат. Потрезвонив немного, он затих. Затем, через пару минут, стал захлёбываться опять. Я не брал трубку. В тот момент я был еще не готов к этому. Медленно тикали часы. Минута за минутой, десять, двадцать, сорок…Сам не заметив как, я провалился в мир своих ночных кошмаров прямо на голом полу…

  Весь следующий день я провел как в тумане. Я не подходил к телефону, не выходил на балкон, не открывал дверь. Отключенный мобильник безжизненно валялся среди подушек на диване. Часы тикали невыносимо громко, пушечными выстрелами превращая мои мозги в требуху. Чудовищные волдыри у меня на лбу стали болеть немного меньше, но менее безобразными они от этого не стали. Зеркала я боялся. Точнее, я боялся того, чего могу там увидеть. До конца еще не осознавая все нахлынувшие на меня страхи, я беспокойно ходил взад-вперёд по своей квартире. Как тигр по клетке. Нет… Как муха по щеке давно протухшего разлагающегося трупа…
  Уже ближе к вечеру, я решился ненадолго включить свой мобильник, чтобы посмотреть, кто пытался до меня сегодня дозвониться.Улов пропущенных звонков был велик. Было даже два сообщения, но я решил пока их не смотреть, а перейти непосредственно к звонкам. Два раза до меня пыталась дозвониться классная руководительница. Ха! Я криво усмехнулся. Стоит пропустить один день в колледже, и Мать Тереза сразу готова рваться в бой! Еще один дозвон от старосты, наверняка, по тому же самому вопросу. Ага! Вот и подруга объявилась! Надо бы ей перезвонить, хотя именно сегодня меня почему-то никак не распологает к интмному общению с противоположным полом. Не из-за обезображенного лица ли, и расшатанной психики? Ну да, блин! В самую точку! А вот этот номер мне не знаком… Не записан в телефонной книжке! Ладно, это еще не повод для паники. Вот вызов от отца… Так, это приятель по тренажерному залу… Вот!
  Я нервно отдернул руку от телефона, когда он натужно загудел и завибрировал, нагло провоцируя меня ответить на звонок. Я взглянул на адресацию. Это опять подруга. Чтож, можно и ответить. Я нажал кнопку ответа.
- Солнышко, привет! Ты где сегодня весь день пропадал? У тебя телефон был заблокирован? Слушай, у меня совсем денег мало! Жду тебя сегодня к восьми, целую!..
- Маша! – попытался я перебить болтливую девчушку и отговориться от навязываемой встречи, - Мне сегодня совсем некогда, я…
- Ничего не хочу слышать! Жду! Соскучилась! Приходи и не пожалеешь! Ну всё, целую, солнышко!.. Я там тебе пару SMS-ок отправила, почитай!.. Ну всё, пока!..
Я обречённо вздохнул. Никуда я пойти не смогу. Это ясно как божий день! С таким лицом я распугаю всю округу! Чёрт! Пристально взглянув в зеркальное отражающее табло мобильника я оцепенел. Осторожно поднявшись на ноги, я выскользнул из комнаты в коридор, замер напротив настенного зеркала. Нерешительно щелкнул выключателем…
Недоверчиво я несколько секунд всматривался в своё отражение. Ущипнул себя за шею – нет не сплю. Рукой осторожно провел по идеально гладкому вспотевшему лбу. Ожогов не было и в помине…
  В глубокой задумчивости, я прошел на кухню. Я сидел и курил, периодически поглядывая на своё отражение в маленькое переносное зеркальце из старой маминой косметички. Я даже не ощутил тот момент, когда проклятые волдыри сошли с моего лица. И брови в порядке. Так может, и не было этого ничего? Я быстро устал об этом думать. Всё в порядке – ну и ладно.
  Ни к чему искать истину в стакане.
  Докурив, я всё-таки надумал навестить подругу. Оставаться наедине с самим собой было для меня равносильно умопомрачению навеки. Не хочу ни о чём думать. Нашарил в кармане мобильник, решил взглянуть на любовные послания…
  Что за ерунда?.. В открытом мною сообщении нельзя было различить ни единой знакомой буквы. Всё послание представляло собой причудливую вязь из непонятных символов и орнамента. Я не понимаю ни слова…
  И тут я почувствовал внутри себя пробуждение…
  Мгновенно нечеловеческая сила вывернула все мои суставы, оштвырнула к стене и адской болью пронзила грудь. Из горла, вместе с нечеловеческим воем стали вылетать клочья жёлтой вонючей пены. Глаза налились кровью, из ушей и из под ногтей пошла кровь. Сердце словно обезумело и билось, стараясь вырваться из душного плена грудной клетки. А внутри, заглушая всё на свете, дьявольский хрип и змейное шипение сливались в едином отчаянном восклицании:
- Выпусти меня!!! Выпусти!.. Выпусти меня!..
Голова моя болталась из стороны в сторону. Я чувствовал, что продлись эта пытка хотя бы еще минуту, мой организм не выдержит перегрузок, и я умру. Вместе с этой мыслью, я тотчас же почувствовал испуг. Не свой испуг, но того, кто находился сейчас внутри меня. И это нечто начало медленно затихать...

  Несколько дней я безвылазно сидел дома. Сидел до тех пор, пока не начал сомневаться в своей вменяемости. Демон внутри меня, однако ж, больше не пытался вырваться на волю, затаился и ждал подходящего момента. Не в силах справиться с собой, я собрал в доме всё, что только могло напомнить мне о Боге в коробку, и вышвырнул её прямо с балкона. Библия, распятия, иконки… Всё это своим присутствием начало вдруг душить меня. Когда я избавился от всего этого, мне стало гораздо легче. Гораздо. Но я понимал, что этим только приближаю себя к краю пропасти безумия. И что кто-то становится ко мне всё ближе и ближе, вместе с тем как я медленно отдаляюсь от Бога.
  Я ел испортившуюся пищу, спал на голом полу, разбил в квартире все зеркала и бытовую технику. Я медленно превращался в зверя. Я ждал, а чего – неизвестно. Ждал, пока не почувствовал в близи от себя ещё одного зверя, такого же, как и я. Это нечто скребло когтями дверь моей квартиры, даже не пытаясь дотянуться до звонка. Я подполз к входной двери и затих рядом с ней. И вот я услышал, как Зверь по ту сторону двери стал звать меня по имени:
- Юра, открой мне… Открой дверь, это я – твой друг Стас!.. – шипел голос, подрагивая от заискивающего возбуждения. Возбуждения и голода.
- Нет. Ты – не мой друг!.. Ты грязная проклятая тварь!.. – простонал я от бессилия и злобы.
- Да, Юра, такой же как ты!.. Мы с тобой одним миром мазаны!.. Ха!. Ты же сам всё это знаешь! – и тут же, перебивая этот слащавый голос, за дверью раздались слова:
- Юра, не открывай! Слышишь?!
- Открой, Юра!..
- Не вздумай!.. – испуганный голос превратился в стон боли, - Нет!..
Не в силах больше терпеть эту пытку, я вскочил на ноги, бросился в кухню, схватил топор, торчащий из под раковины и кинулся назад к двери. Щелкнула задвижка, дверь со скирипом начала открываться. Щель становилась всё шире, пока…
  За дверью никого не было. Я выглянул в подъезд: никого. Ни на площадке первого этажа, ни выше. Никого. Со вздохом облегчения я закрыл дверь. Прошел на кухню, глотнул из чайника холодной воды, положил топор на место, подошёл к окну…
  Медленно, неловко волоча правую ногу, через двор, от моего подъезда хромал Стас. Сгорбленная фигура остановилась, словно почувствовав взгляд, оглянулась. В его лице не было и тени злобы. Только тяжкая невыносимая мука и печаль. Мне захотелось догнать друга и обо всём с ним поговорить. Я сомневался. Тем временем фигура отвернулась и продолжила путь по грязному снегу.
  Момент был упущен.
  Но, тем не менее, больше оставаться в этом жутком плену собственных стен я был не намерен. Я уже потерял счёт дням. Сколько прошло времени? Три дня, четыре?.. Это было уже не важно. Я начал понимать, что со мной произошло. И я должен был увидеть Куля и Игоря. Всё стало ясно как божий день – нас было четверо, и он всех нас проклял…

  Дверь в квартиру Игоря никто не открыл. Я трезвонил в звонок, нагло пинал ногами дверь – и всё безрезультатно. Немного постояв в подъезде, я вышел на улицу и закурил. Земля под ногами странно подрагивала, словно пружинила. Похоже, с Игорем творится тоже что-то нехорошее. Обычно он редко куда выходил, сидел дома и смотрел фильмы. А вот сегодня он куда-то исчез. Или не захотел открывать мне дверь… Постой, а где же тогда его родители? На работе? Резонно. А он где?.. Ну вот, опять к тому же и пришли.
  Я стал замечать, что последнее время стал разговаривать сам с собой. Даже не с собой, а с тем, что сидело у меня внутри. И оно отвечало мне, иногда. «Чего ты добиваешься, - пульсировало в моём мозгу, - ты уже ничего не можешь изменить. Вы все прокляты! И выбор у всех вас только один: покориться мне! Я в каждом из вас!...» Я зажал уши руками, выплюнул недокуренную сигарету и быстрым шагом пошел прочь от подъезда. Голос стал вроде бы как удаляться. По крайней мере, мне так показалось. Я глубоко вздохнул. Теперь мне предстояло отыскать Куля. Раз уж я не смог найти Игоря, остаётся только этот вариант. Хотя нет… Ещё Стас… Он ведь проклял и самого себя… Ну уж нет, к нему меня не заманить ни за какие коврижки!.. Он проклял и весь мир, так что с того? Почему Вселенная не провалилась в Тартарары? Почему только мы несём на себе его ненависть, а? Ненависть вскипела во мне с новой силой.
- Вероотступник! Я ненавижу тебя! – вырвалось из моего горла.
Я поспешно оглянулся на прохожих. Все они сделали вид, что ничего не слышали. Как бы не так! Чёртовы равнодушные лицемеры! «Отлично!.. – бормотал голос внутри меня, - да, ты прав, дружище! Они все слабые низменные твари! Рабы! Мы с тобой достойны вершить их судьбы!» Я взял себя в руки. Нет, нельзя поддаваться. Демон питается моей ненавистью и становится всё сильнеё. Если так пойдёт и дальше, он подчинит меня своей воле. Боже, я превращусь в него! Уже превращаюсь!.. Так быть не должно. Надо что-то делать. Все вместе мы найдём выход из этой ситуации. Куль должен знать, что делать в таких случаях. Он ведь понимает в религии. Возможно, он уже что-то делает.
  Наверняка есть способ снять это чёртово проклятие…
- Привет! – весёлый голос встряхнул меня, выводя из состояния оцепенения, - Как дела?
Я поднял глаза. Передо мной стояла моя одногруппница, всем своим видом выражая состояние истинной блаженности. Её звали Инна, и она славилась по колледжу как абсолютно оторванная от мира реальности. Хиромантия, приметы и прочая чушь – были всегда вещами её интересующими. Серьёзно я никогда её не воспринимал.
- Почему пропускаешь?! На справке сидишь?!
- Ну да, нездоровиться мне, - кивнул я, намереваясь закрыть разговор, - извини, мне очень надо идти, Инна.
- А, ну понятно, - одарив меня лучезарной улыбкой, девушка подмигнула и продолжила своё движение вниз по улице, - Проклятие снять торопишься? Не выйдет!..
  Я резко оглянулся на неё. Она тоже смотрела на меня. Только теперь её милая улыбка просто превратилась в щербатую расселину безобразной пасти, оголив два коротких желтых клыка. Глаз в глазницах Инны не было. Она смотрела на меня чёрными кровавыми дырами в черепной коробке и улыбалась.
  Оскаливалась.
- Привыкай, мой друг, - булькающий голос из недр этого живого трупа обдал меня волной зловонного дыхания, - это навсегда!.. Выпусти его, и он сделает тебя Властелином чужих судеб!.. Выпусти его!..
Инна резко отшатнулась от меня, всплеснула руками и начала терять равновесие. Секундой позже она уже лежала на грязном тротуаре. Руками она держалась за голову, дыхание её было хриплым и судорожным. Я уже хотел было бежать прочь от этого места, как вдруг всё понял. Я присел рядом с девушкой, помогая ей подняться.
  Её лицо было в порядке.
- Ты проклят?!. – изумлённо выдохнула она, - ты знаешь об этом?..
- Знаю… - кивнул я, - я только что говорил с моим Демоном. Он говорил твоими губами…
- Правда?.. Я ничего не помню, хотя…
Я помог  Инне отряхнуть грязный снег с одежды.
  Она могла помочь мне. Наверняка, она обладает какими-то способностями. Моё проклятие воспользовалось её телом на какое-то время, пыталось убедить меня сдаться. Могло ли это произойти с любым телом? Вряд ли.
  В этом я был уверен.
  Я взял Инну под руку и бодро зашагал по заснеженной тропинке.
- Что произошло? – в её голосе чувствовалась неуверенность.
- Брось. Ты всё отлично поняла. У тебя было такое раньше? Ты что, сама проклята? Почему Демон смог воспользоваться твоим телом для розыгрыша всей этой комедии?
- Я… я не проклята… Это просто… Я занимаюсь спиритизмом… немного.
- Вызываешь духов?!
- Ну да. Но сегодня я ничего этого не делала… Просто так это случиться не могло… Для этого нужно провести ритуал, необходимы…
- Понял. Ты пробовала впускать чужие души в своё тело, так? Судя по всему, у тебя это здорово получалось. Рискованное развлечение, сестрёнка!
- Но ведь..
- Ты не вызывала Демона, он проник в тебя сам! Круто, а?!
Она молчала. Какое-то время мы шли молча. Наконец, она спросила:
- Я могу тебе чем-нибудь помочь?
- Во-первых, держи мой секрет при себе, и не распространяйся об этом. И ещё: ты ведь понимаешь в этом? Как я могу избавиться от этого?
Она остановилась, освободила руку и пристально посмотрела мне в глаза, сказала:
- Мне в другую сторону. Я боюсь этого. Я не знаю как с этим справиться…
Я молча смотрел ей вслед, когда она медленно побрела назад.
- Я покопаюсь в книгах! – наконец окликнула она меня, - Позвони мне, мы что-нибудь придумаем! Хорошо?!
Я кивнул. Слава Богу, хоть с кем-то я поделился своей бедой. И теперь я уже не один на один с этим зверем, сидящим у меня внутри. А теперь – срочно к Кулю!..

  Я возвратился домой ни с чем. Куль не открыл мне дверь, а, может, его и не было дома. Пару раз мне казалось, что я видел его бледное лицо с ниспадающими на глаза волосами в проёме окна, но эти видения были расплывчатыми и мимолётными. Я сорвал голос пока кричал через ветхий покосившийся забор его ограды. Бесполезно. Я отвернулся и ссутулившись направился домой. Чувство клокочущего внутри гнева заставляло меня всё ускорять и ускорять шаг. Скорей домой! Люди не должны этого видеть, если демон вдруг решит попытаться освободиться!..
  Я бежал, захлёбываясь холодным воздухом и до боли сдирая им глотку и нёбо. Ноги как никогда быстро несли меня, мышцы не чувствовали ни малейшего напряжения. Я падал, поднимался и бежал дальше, падал, снова поднимался… На негнущихся ногах я ввалился в свой подъезд. Силы резко покинули моё тело, существо внутри затаилось. Я с трудом начал своё перемещение по лестнице. Ступенька. Каждая ступенька давалась мне как неприступный горный хребет. Голова моя бессильно повисла и болталась из стороны в сторону как у пьяного. Кое-как я одолел один лестничный пролёт.
  Остановился.
  Мой блуждающий по полу взгляд остановился на паре зимних ботинок мне, явно, не принадлежащих. Внутренне содрогаясь, я медленно поднимал голову. О, чёрт!... На ступенях второго лестничного пролёта сидела моя копия. Фигура измождённая до предела. Лицо с запавшими глазами и впалыми почерневшими щеками, высохшими треснувшими губами, потухшим взглядом… Обезображенные губы тронула едва заметная горькая улыбка.
- Что тебе от меня надо?.. – прохрипел я, до боли напрягая слезящиеся глаза.
- …Мне?.. – Стас говорил низким утробным голосом не поднимая глаз, - …что с нами происходит, Юра?.. Ты же тоже это чувствуешь?..
- Как видишь…
- Я уже ничего… не вижу. Я ослеп, Юра, совсем ослеп, - прошептал Стас и опустил голову на руки, - мои глаза забрал Тот… Который внутри… Он меня ломает, Юра!.. Я уже себе не хозяин!.. Почему, а?!.
  Бешенство накатило стремительной волной, накрывая всё моё существо. Я сам потерял над собой контроль. Руки сами потянулись к его горлу, и уже через мгновение Стас был прижат к обшарпанной стене подъезда этими самыми руками.
- Почему?!. Ты спрашиваешь меня почему?!. – зарычал я прямо в слепые белки его глаз, брызгая слюной, - Ты же знаешь сам!.. Это проклятие! Твоё проклятие!..
  Эхо гулко пронеслось по подъезду. На верхней площадке кто-то из жильцов хотел выйти из квартиры, но вовремя передумал и наглухо закрыл дверь квартиры. Мне было на это наплевать, ярость выплескивалась наружу вместе со словами:
- Ты заставил Бога отвернуться от нас!.. Чьи мы теперь?!. Рабы дьявола?!.
- Но я ведь сам несу на себе эту кару!.. – прошипел в ответ Стас, - так быть не должно, не должно!.. Хотя, ты прав. Эта тварь изнутри разговаривала со мной…
  Я затравленно оглянулся. Схватив его под руку, я торопливо потащил его вверх по лестнице. Стас не сопротивлялся. Захлопнув за собой входную дверь в свою квартиру, я закрыл её на ключ. Обессиленно осел на пол прямо в коридоре. Рядом так же обессиленно осел Стас.
- Что он говорил тебе?.. – моя ярость пропала так же неожиданно как и появилась.
- Мы все… мы все прокляты…
- Стоп, как это все?!. – потёр лоб я, - а как насчёт Куля с Игорем?!. С тобой и со мной всё понятно, а как насчёт их?..
  Стас улыбнулся.
- Я проклял всех. Именно всех. И себя…
- Не ной о себе!.. Ты знаешь, что с ними происходит?!.
- Я не видел их сам, но… - Стас напряженно что-то вспоминал, - на днях у Игоря умерла мать. От рака. Это по-твоему не в счёт?..
  Я задумался.
- Хочешь сказать, проклятие на всех действует по-разному?.. А Куль?..
- Про Куля я ничего не знаю, - Стас мотнул головой, - но наверняка у него тоже что-то подобное… Это неотвратимо, Юр…
- Надо что-то делать!.. – я устало наблюдал, как мой собеседник пытается подняться на ноги, - это ведь можно исправить?!. Я говорил с одним человеком…
- Не думаю. Забудь об этом, приятель. – шатаясь, Стас прошёл в комнату и голос его глухо доносился оттуда, - выход есть только один, но не каждый на него пойдёт…
- О чём ты?!.
- О разном… Хочешь жить с этим до конца своих дней?.. А не проще ли приблизить эту памятную дату?!. Отдать душу Богу там или ещё кому… Зверь рано или поздно вырвется наружу. Бороться с ним всю жизнь? Хе-хе… Не думаю. И тебе думать не советую. Это глупо и чревато последствиями для психики. Я уже всё для себя решил. Я ухожу. Прости меня если сможешь… друг…
- Простить тебя?!. – я зашёлся в приступе истерического смеха, - ты сломал мне всю жизнь, ублюдок!.. Ты сделал меня таким!..  Бог тебя простит, а я – нет!!!
  Ответом мне была тишина. Я тяжело дышал. Стаса уже не было в комнате, это я знал. Прошёл сквозь стены? Может и так. И что он собрался сделать, я тоже знал. Но я не такой как он. Я ещё хочу побороться!..
  Хотя… стоит ли?..
  И этой ночью у меня была первая в жизни ночь Обращения. Я впервые стал зверем. Полнолуние полностью сломало всю мою человеческую сущность. Я так никогда и не узнал точно перевоплощался ли я в Демона физически или мне только это казалось, но… Но внутри я перерождался в другое существо. И я убивал… Воспоминания о кровопролитии иногда посещали меня. Это были шутки моего лукавого беса. Но в основном память надёжно скрывала в себе все подробности моих чудовищных и кровавых похождений. О своих жертвах я узнавал на следущее утро со слов уличных сплетников. Я не оставлял следов.
  И следующее же утро после моего перевоплощения принесло мне покой и оцепенение на некоторое время. Напившийся кровью Демон уснул в моей груди словно в колыбели. Это дало мне время для передышки. Этого времени оказалось достаточно для того, чтобы я научился управлять своим проклятием…
   Мои мучения оказались мне подвластны…

  С тех пор прошло много лет. Я научился бороться с проклятием внутри меня. В этом помогла мне Инна. Ну и конечно же кровавая дань, которую мне приходилось приносить своему Демону. Инна отыскала для меня амулет. При свете дня зверь уже не мог меня потревожить. Я заметил одну важную закономерность: зов крови пробуждал во мне чудовище кождое полнолуние, получая же требуемое жертвоприношение, Демон не тревожил меня до следующей полной луны. В полнолуние даже амулет не мог помочь мне побороть его, но всё остальное время я чувствовал себя относительно комфортно. Можно сказать, что Инна спасла меня… Жаль, что судьба уготовила ей роль одной из моих жертв…
  Что я мог поделать?..
  Вы можете подумать, что прожить так почти целую жизнь невозможно? Но вот я здесь. Я иду по тропинкам кладбища в поисках могилы Стаса. Ах, да! Вы ведь не знаете судьбу прочих участников сей жуткой истории!.. Я слишком увлёкся  собственными переживаниями и совершенно упустил из виду самую важную часть своего повествования.
  Как сейчас помню нашу последнюю встречу с Кулем. Она произошла на следующий день, после моего первого перевоплощения. Мы встретились совершенно случайно на улице. Он шёл из магазина, буднично болтая сумкой с хлебом. У меня же после ночных впечатлений зуб на зуб не попадал.
  …Я тряс его за плечи, кричал ему в лицо о том, что мы все обречены, выпытывал, что у него происходит. Он дёргался в моих руках как безвольная амёба и молчал. Я растирал своё лицо грязным снегом, а он отвечал мне, что у него всё в порядке и с ним не происходит ничего необычного. Самое страшное, что по его больным глазам я видел, что Куль не лжёт. От осознания того, что он не разделяет мою тяжкую ношу, я его ненавидел. И в тот обычный серый день незрячий калека открыл мне глаза. Его слова засели в моей голове, и я слышу их в ушах и по сей день. Его монолог был краток и содержателен.
- Хорошо, ты хочешь знать, что происходит со мной и Игорем, после того, как Стас нас всех проклял? Я отвечу тебе: ничего!.. Мать Игоря умерла от рака!.. От рака, понимаешь?!. Эта болезнь точила её не один год, понимаешь?! Это не имеет никакого отношения к Стасу!.. – по мере произносимых слов, голос Куля креп и становился громче и громче, - И я и Игорь не подверглись проклятию Стаса!. У нас ничего не изменилось!.. Слышишь ты меня?!. Ничего!.. И хочешь знать почему?!. – голос Куля дрогнул, и я с удивлением увидел, как из его раскосых глаз медленно начали выкатываться кристально чистые слёзы.
 – Посмотри на меня!.. Посмотри, вспомни Игоря!.. Понял, нет ещё?!. На нас не легло проклятье Стаса, потому что мы УЖЕ ПРОКЛЯТЫ!!! С самого рождения!!. Посмотри на мои глаза!!! Кто мы?!. Мы прокляты, и проклятье наше несоизмеримо с твоим! И муки наши несоизмеримы с твоими!.. Посмотри на нас… Променял ли бы ты своё проклятие на моё?.. Муки мои взял бы на себя?.. – голос Куля упал до негромкого плача, плечи его тряслись и голова поникла, когда он говорил свои последние слова…
Уже прокляты!!!
  Я оставил его, плачущего и согбенного, посреди улицы. Он был прав. Во всём прав. Я сам готов был завыть от боли, которая полосовала не моё сердце. Я не мог смотреть на Куля, слышать его слова, чувствовать его страдания…
Посмотри на меня!!!
  Я шёл к Стасу, единственному, разделявшему мою участь. У самого его подъезда я услышал обрывки разговоров и понял, что зря торопился. Накануне мой друг залез в петлю. Я остался совершенно один. Игорь и Куль не могли разделить со мной моё проклятие.
  Я был абсолютно одинок.
   Напившийся крови Демон ласково мурлыкал у меня внутри…
  Спал…
  Игорь ненамного пережил Стаса. Он отравился суррогатом, его тело нашли только через три дня в заброшенном бараке. Можно сказать, его погубило его собственное проклятье. Пить в одиночестве его заставило именно оно. Через пару лет погиб и Куль. Его подвели глаза – он попал под машину. Тоже проклятие, и тоже своё…
  После их смерти, я стал навещать их могилы даже чаще, чем их самих при жизни. На их похоронах я не присутствовал, но места захоронения нашёл довольно легко. А вот могила Стаса… Я не мог её найти. Столько лет!...
  И сегодня тоже.
  Мне нужно было ему сказать чудовищно много, и это можно было сформулировать всего в трёх словах. Я устал держать это в себе, и в пустоту громко крикнул, обращаясь на все стороны света:
- Стас!.. Я прощаю тебе всё!.. Бог с тобой, Стас!.. – к горлу начали подкатывать слёзы, - и ты меня прости!.. – уже тише добавил я и отвернулся, сдерживая комок.
  И я увидел…
  Стас!.. Я прощаю тебе всё!..
                Бог с тобой, Стас!..
                И ты меня прости!..
  Прямо на меня со скромного каменного надгробья во втором ряду на меня смотрели печальные глаза Стаса. Ветерок вскружил траурные потрёпанные ленты на венках и скользнул по моим щекам. Я понял: это было прощение. Прощение за жестокосердие и непонимание.
  Тень, отбрасываемая мной на дорожку обрела кровавый оттенок и начала тихо и медленно проваливаться в землю кладбища. По щекам моим уже открыто текли слёзы. Как я был глуп… Как было, оказывается,  просто все эти годы снять с себя груз проклятия!.. Искреннее раскаяние и прощение… Своей ненавистью я сам закабалил себя в эти оковы. Проклятие Стаса помноженное на мою собственную злобу – как оказалась проста эта схема!.. Как долго я искал путь назад  к своему Богу…
  Кровавые пятна на снегу уже совсем растворились, осталась только чистая тень моей оживлённой фигуры. Я сорвал с шеи амулет и бросил его в снег.
Бог с тобой, Стас!..
  Я ещё раз взглянул на выцветшую фотографию своего друга на надгробии. Мокрый снег падал редкими хлопьями и таял. Капли скатывались по обветренному надгробию, и казалось, что фотография плачет вместе со мной. Нет, не казалось. Так оно и было. Печальные просветлевшие глаза Стаса улыбались мне сквозь слёзы. Я улыбнулся в ответ. «Я ещё не раз навещу тебя, друг!» - подумалось мне. Теперь, когда с моей души рухнул такой груз, я был властен сам над собой даже в полнолуния.
Бог с тобой, Стас!..
  Я медленно уходил, зная, что оставляю своё проклятие где-то там, за спиной, в священной земле кладбища, а впереди меня ждет путь, залитый солнечным светом и лепестками роз.
  Дорога моей жизни, которую я искал столько лет – это мой Путь к Богу…

13 февраля, 2007.