Снова кровь

Я лежал и снова смотрел в небо, где солнце как пастух овец разгоняло мелкие облачка, заполняя высь чистотою.  Боль от раны улетучилась, как сон после ведра колодезной воды. Да, хорошо бы искупаться! Где-то же  я слышал щебетание ручья или речушки. Аккуратно встав, я удивился тому, как легко даются мне движения, недоступные для человека, долгое время лежавшего пластом. Я даже подпрыгнул для уверенности. Слабость слегка была, но скорее от голода, нежели от ранения. Я пошел на звук переливающейся через камни воды и вскоре нашел симпатичную лесную речушку, неглубокую, но достаточно просторную для омовения.  Когда я вышел из воды, то понял, что от болезни не осталось и следа. Хорошо, наверное, когда ты веришь в богов, духов или еще каких-то там покровителей, кому можно вознести благодарные молитвы за спасение, исцеление от недуга и хлеб насущный. Мне же, не понимающему всей этой религиозно-предрассудочной суеты, было и благодарить то некого. Кроме рыжего маркетанта, его дочери-ведуньи и лесной речушки. Да и благодарить их, кроме как словом, было нечем. А слова? Слова лишь сотрясание воздуха. Отогнав прочь серые мысли, я вернулся в лагерь и достал из свертка мой меч. Нужно было проверить, не ухудшилась ли моя координация. Да и размяться тоже б не мешало. В лагере начиналась смена караула и я ограничился приемами классического фехтования и рубки, но зевак, тем не менее, это все равно привлекло. Из шатра вышел зрелого возраста рыцарь, посмотрел на мои упражнения, цокнул языком, то ли негодуя, то ли восхищаясь, и скрылся  снова в шатре. Проходящие мимо караульные выразили удивление моему скорому выздоровлению, а старый ветеран в ржавом топхелме даже похлопал меня по плечу. Закончив упражнения, я увидел виновницу своего скорого выздоровления. Она возвращалась в лагерь с венком ромашек на голове и букетом васильков в руках. Неужели ведуньи и правду черпают силы из полевых трав? Видимо да, ведь на лице Лейлы не было и следа бессонной ночи. Завидев меня, она улыбнулась и двинулась навстречу. Я протянул ей руки и хотел сказать слова благодарности, но неожиданно ее улыбка исказилась гримасой боли, тело выгнулось дугою назад, а в ложбинке между грудей появился окровавленный наконечник. «Спаси меня!» - крикнули ее глаза.  Я рванулся вперед, подхватил ее. Но глаза уже молчали. Кожа стремительно бледнела, а в уголках губ пузырилась кровавая пена. Я понял, что ее больше нет, и на мгновение остолбенел от этой мысли. Из оцепенения меня вывел дикий рев. Это Остап огромными скачками, волоча увечную ногу, несся ,вращая над головой увесистый вархаммер, к зарослям орешника, откуда прилетела убившая его дочь стрела.  Стрела с черным оперением пробила бедро его здоровой ноги. С диким ревом Остап упал на колени и, размахнувшись из-за головы, метнул свой вархаммер. Треск веток смешался криком боли и хрустом костей, но в это мгновение три стрелы, одна за другой,  пробили грудь рыжего маркетанта. Он стал медленно заваливаться назад. Кергитский шлем, упал с головы хозяина и покатился вниз по склону, поросшему травами его родины. Через мгновение лагерь накрыло облако стрел. А еще через мгновение к нему со всех сторон неслись бородатые крепыши в клетчатых одеждах.
Я шел по лагерю, волоча за собой меч и стараясь не наступить на сплетшиеся в смертельной хватке тела. Казалось был уже вечер. Толи в глазах потемнело, толи дым от горящих повозок закрывал солнце.  Кровь на руках и лице застывала коркой и начинала зудеть. Я с трудом дошагал до уцелевшей повозки и привалился спиной к колесу.  Меч положил рядом, так как сил воткнуть его в землю уже не было. Чтобы дать рукам отдых я положил их перед собой, но они тряслись как у одержимого.  Неожиданно передо мной материализовалась фляга и командный голос сказал:
- Выпей!
Я не отказался. Моим соседом оказался тот самый пожилой рыцарь из шатра. Выглядел он не лучше моего. Весь забрызганный кровью, в изорванном камзоле. Картину довершали торчащие из плеча и бедра обломки стрел. Рыцарь выругался как сапожник, вытер лицо беретом и протянул мне свою четырехпалую ладонь:
- Сир Джорах фон Крэйган, полковник грозненских копейщиков, командир патрульной смены заставы Ясная.
- Серж де Грэй из Благово Поля, наемник.
- Сударь, вы сегодня показали себя отличным воином и храбрецом, достойным быть воспетым бардами на ярмарках. Я искренне верю, что это отличительная черта всех благопольских рыцарей.
- Я не рыцарь, сир. И не люблю громких и красивых слов. Кивка признательности было бы вполне достаточно.
- Ну в таком случае я должен построить весь свой сброд, встать по главе колонны, и мы дружно будем кивать вам до завтрашней вечери.
- Полноте, сир! Не хочу обижать вас неуважением, но у меня есть дела важнее.
Моей благодарностью для рыжего маркетанта и его дочери стала могила, под той самой березой, где они меня выхаживали. Когда они прорастут цветами, утреннее солнце будет согревать их своими лучами, а туман напитает землю живительной влагой. Весной это место первым освободится от снега, а осенью снег засыплет его в последнюю очередь.
Уходя, я преклонил колено перед могилами. Неожиданно стемнело и пошел проливной дождь. Я поднял глаза вверх и позавидовал небу. Небо плакало навзрыд.