Про котов

ПРО КОТОВ

  Вот две истории, рассказанные мне электроме-
хаником с «Авота», про котов, один из которых
принадлежал лично ему, а другой — судовому экипажу.
История первая (сухопутная):

«МИСТИКА »

  У Ольги Сысоевны, женщины в годах, давно уже
живущей без мужа, в квартире стали происходить чуде-
са. Стоило ей ненадолго отлучиться, как дома невесть
что делалось. А причина была в том, что она занима-
лась вязаньем. И клубки шерсти, мохера, и другие при-
чиндалы ее искусства вязальщицы находились каждый
на своем месте в квартире. Но однажды, когда она по
каким-то своим нуждам ненадолго отлучилась из дома,
это ее хозяйство было порушено, перемешано, сброшено
со стола и дивана на пол. Нитки и клубки раскручены
и перепутаны. С трудом восстановила Ольга Сысоевна
первоначальный порядок, недоумевая, что же такое при-
ключилось в ее отсутствие. Прикидывала и так и этак, и
не находила решения загадки. Прошло несколько дней,
успокоилась Ольга Сысоевна. И вот, пошла как-то в мага-
зин. По возвращении домой руки у нее опустились: кру-
гом был такой бедлам-кавардак, что хоть святых выноси.
Опять все было на полу — и клубки с нитками были так
перекручены, что и концов не найти. «Да что ж это такое?
Мистика», — прошептала она и пригорюнилась. Не вери-
ла, почитай, никогда во всякую чертовщину-бесовщину,
однако вот же творится что-то непонятное, — хорошо,
если домовой, а если это — черт рогатый?»
  День на день не приходится. Снова восстановила
Ольга Сысоевна порядок в доме и дальше вяжет носочки
да варежки внукам. Дети-то выросли, завели свои семьи
и разъехались, кто куда. И единственная радость старуш-
ке, как она подумает, что будет от ее занятия близким
немалая польза, когда придут долгие зимние холода. А
теперь — вот это.
  …Нет-нет, да и вспомнит, что у нее тут случилось.
Но вот уже несколько дней было спокойно. Даже когда
выходила куда-нибудь по делам на улицу. Правда, первое
время прятала она свое вязальное имущество в шкаф.
Потом постепенно привыкла к своему прежнему при-
вычному укладу жизни — и клубки шерсти опять заняли
свое законное место на диване, на столе, на полу. Вокруг
нее. А только однажды возвращается домой и, привет
тебе, все перевернуто вверх дном!
  Батюшки-светы! И даже испугалась всерьез в кои-то
веки бедная Ольга Сысоевна. Не знает, что и подумать.
Вдруг слышит в другой комнате шорох какой-то, скрип,
Она туда, а там соседский кот Филя в дверь балконную
скребется. Испугался и под кровать нырк! «Попался,
разбойник! — торжествует Ольга Сысоевна, — ну я тебе
уже задам», не отказала себе в удовольствии она — и по-
гоняла Филю шваброй под кроватью, но тот не дурак,
забрался в самый дальний угол и сидел там, сжавшись в
комочек, тихо, не вылезал.
  Пошла она к соседу по лестничной площадке: Иди-
те, мол, забирайте своего проказника.
  Повадился, оказывается, Филя по балконным пери-
лам шастать на балкон к Ольге Сысоевне, а затем и в
квартиру, когда той не было дома и дверь балконная была
открыта. И там хозяйничать в свое удовольствие. А когда
она приходила, он благополучно возвращался к себе. А
тут вот что-то не сошлось, дверь возьми и захлопнись
перед самым его носом. Повезло еще Ольге Сысоевне, а
то довел бы Филя старушку до инфаркта, ей-богу, если б
не сквозняк.

История вторая (морская):

«КОТ ВАСЬКА »

  На «Авоте» жил кот. Привезла его еще котенком бу-
фетчица. Вырос он в хорошего котяру и жил у нас два
года. Я ему сделал тоненький медный ошейник для
снятия статического электричества. Долго кот боролся
с ним, но потом привык. А назвали мы его просто —
Васька. Ощущал он себя важной персоной и вел себя как
хозяин. А может, нам так казалось. Ночевал у старшего
механика на диване, дед держал каюту всегда открытой.
А по естественной надобности ходил к буфетчице. Она
содержала ванночку с песком и другие туалетные при-
надлежности. Мыла его, чистила, холила.
  Особенно его любил боцман Москаленко. С одной
тарелки ели. На палубу выйдет боцман с тарелкой вто-
рого и первым делом коту подставляет. Тот выгребает
лапой, что ему нравится, остальное боцман доедает.
Повадился Васька на камбуз ходить и мясо тырить
у кока. Тот его гоняет, грозит половником. Только отвер-
нется кок по делу, а тут и Васька, и что-нибудь да урвет.
Даже умудрялся с электроплиты со сковородки мясо
уносить. А куда ж унесет горячее-то! Так и бросит под
ноги. И тикать.
  Боцман:
 — Да что тебе жалко? — повару.
 — Так он же все равно не ест, утащит и бросит, сы-
тый ведь.
 — Ничего, я доем, — ухмыляется боцман.
  И так кок с котом воевали. Давала себя знать нату-
ра Васькина. Назвали бы каким-нибудь Честерфилдом,
может быть, и не воровал бы. А если бы и воровал, то
честно бы и благородно, как английские джентльмены.
А как это «честно и благородно», скажите на милость?
Сам не знаю, но так мне представляется. Да-с… Но про-
должаю.
  Все любили Ваську. На совещаниях у капитана при-
ходил Васька, устраивался на столе под лампой, при-
жмуривал глаза и слушал. Ушами двигал, реагируя на
малейшие изменения интонации или громкости речи.
Еще любил кино смотреть. Как начинается вечером се-
анс, садится на стул, который удерживал экран от качки
и смотрел. Как что не понравится ему, так бросается на
экран и виснет на нем. Гонят Ваську. Он опять садится,
смотрит.
  Но прожил года два всего. Приехала как-то новая ко-
манда и новый боцман. Вышли в рейс. И что на боцмана
нашло, непонятно. Только схватил он однажды Ваську за
шиворот и выбросил в море. Крику было, ахов, охов, но
постепенно все улеглось. Жизнь продолжалась.
Прошло время — снова смена экипажа. Боцман Мо-
скаленко приехал. Сразу же узнал о трагической гибе-
ли своего любимца. И направился выяснять отношения.
Встретились они в коридоре, на нижней палубе, хохол и
белорус. Оба-два — здоровые битюги. Тут и сцепились.
Пошла заруба до крови и свороченных скул. Прибежал
капитан: «Я вам приказываю разойтись!». Но куда там.
Пока порох не кончился, не остановились. Кое-как рас-
тащили их.
  И уехал тот боцман с судна в отпуск, но назад не вер-
нулся. Уволился.