Санитар

Коля, обыкновенный житель  городка Прозары был нормальным человеком: как и у всех прозарян, голова у него была ровно одна, две руки, столько же ног, в общем, все детали Колиного организма соответствовали стандарту, допущенному Создателем. Отличался он от большинства сородичей лишь тем, что впечатлительным был до изумления и убеждённым вегетарианцем. То ли от того, что в малом детстве своём грудного возраста рос «искусственником», то ли от того, что в несколько позднем детстве стал случайным свидетелем казни  петуха в честь приезда дорогих, в смысле очень уважаемых гостей.

  Насильственная смерть петуха через отсечение головы и дальнейшее его поедание дорогими гостями настолько потрясли Коленьку, что зашелся он сперва ребяческим неутешным криком, а затем и категорически отказался употреблять в пищу убиенных человеком каких-либо божьих тварей, независимо от их происхождения: хоть домашнего, хоть лесного. Отсутствие в рационе белков животного происхождения  не сказались пагубным образом на умственные и физические Колины способности: своевременно награждён был дипломом о высшем образовании и двумя прелестными детишками. И прожил бы он счастливо и в меру беззаботно дарованную Богом жизнь свою, не попадись ему на глаза статейка о методах исполнения приговоров высшей степени наказания для отъявленных преступников человеческих законов.  Вздрогнуло что-то у Коли в мозгах, и встала перед глазами, словно наяву, картина из глубокого детства: машет, хлопает беспомощно крыльями безголовый петух, а из горла алая кровь течёт.

 Всю ночь Коля тревожно спал, мял подушку во сне, скрипел зубами. Снилось, будто бы тащит его  к колоде за шиворот  баба здоровенная, у самой нож кухонный в руке зажат. Потом смешалось всё: вдруг комната гулкая, пустая, только стул посредине, проводами электрическими опутан.  Вяжут Колю к стулу этому мужики верёвками, а ему сопротивляться - сил нет. Потом газ удушливый в комнату пустили. Проснулся – мокрый весь от поту, одеяло в комок, подушка на полу.  Огляделся, вздохнул облегчённо – ни стула с проводами, ни колоды, только газом ещё попахивает.

Завтракать не стал, собрался быстро и в библиотеку заводскую – аппарат такой изобретать: нажал на кнопочку – и нет человека, распался на атомы-ионы. Гуманно чтоб. Без боли. Ночами не спал, а изобрёл. Типа фонарика получился аппарат. С красной кнопкой на круглой ручке. Да вот беда, опоздал Коля, отменили статью расстрельную, заменили на пожизненную. Умом-то рад Николай, что отменили справедливое убийство, а свербит внутри у него до зуда в теле – испытать-то изобретение страсть как хочется. Аж аппетитом захворал Коля. Исхудал весь, глаза впали.

   Вот сидит как-то Коля на скамеечке, грустью своей томится. Вдруг хлоп кто-то по плечу, - Колька, дай закурить, сука антелигентская, а не то враз мозги повышибаю! – Обернулся, Васька сосед. ПьянОй, как всегда в стельку. От него и трезвого покою нет, а как напьётся с утра, то и вовсе всему двору сплошные моральные убытки. А то и посередь ночи –  рвёт гармошку, орёт песни во всё горло. Очень беспокойный элемент. – Вась, нету у меня закурить, не курю я. Айда до киоска, я тебе целую пачку папирос куплю. – Васька аж оторопью поперхнулся: чего это вдруг! - Получка у меня, Вася, подарок соседу могу позволить?  -  Николай засветился доброй улыбкой, сжимая в кармане ручку своего «фонарика».

  Только за угол дома зашли, вынул аппарат, направил на Ваську. – Ты чё это? – Только и успел Васька спросить. Щёлкнула кнопочка. Даже облачка никакого. Как и не было человека. Вспотел Николай, как в то утро после кошмара, руки дрожали мелко, а страху, жалости не было. От чего им взяться-то: ни тела покойно-беззащитного, ни крови, ни хлопанья увядающих крыльев. Ни-че-го! Николай смотрел на место, где только что стоял Вася, и чувствовал, как наполняется нутро его силой уверенной, судьбоносной.

   А вскоре некоторые жители городка стали находить в почтовых ящиках записки: «Заявление на удаление. Вы нарушаете статью такую-то такого-то кодекса», и подпись – «Санитар». Через некоторое время родные получившего записку писали письма в телепередачу «Жди меня».