Парашютист- перворазник

«Тренировочный парашют ПД-47-5 предназначен для совершения учебно-тренировочный прыжков из транспортных самолётов, а также для совершения учебно-тренировочных прыжков с аэростата.
Тактико-технические данные
Парашют ПД-47-5 обеспечивает следующие тактико-технические данные:
а) нормальную работу при общем весе парашютиста с парашютом в снаряжении не более 120кг:
- при выполнении учебно-тренировочных прыжков с горизонтально летящего самолёта на скоростях до 300км/ч по прибору на высоте до 1000м;
- при выполнении учебно-тренировочных прыжков с привязного аэростата;
б) минимально безопасную высоту прыжка из горизонтально летящего самолёта на скорости 100км/ч по прибору при немедленном введении парашюта в действие - 150 метров, при прыжках с аэростата с принудительным раскрытием - 400 метров;
в) вертикальную скорость снижения, приведённую к стандартной атмосфере, на участке 30-35 м до земли не более 5,2 м/с;
г) отсутствие самопроизвольного раскрытия;
д) устойчивость при снижении без вращения;
е) быструю потерю высоты при скольжении с отсутствием явлений складывания купола;
ж) применение полуавтоматических приборов типов КАП-3М и ППД-10У;
з) применение запасных парашютов типов: ПЗ-41А, З-1П серии 2, З-1К и З-2;
и) усилие, необходимое для выдёргивания вытяжного кольца или троса, как при принудительном раскрытии ранца, так и при ручном, не более 16 кг;
к) габарит уложенного парашюта:
длина - 600мм, ширина - 385мм, высота - 248мм;
л) вес парашюта без парашютной сумки не более 17,2кг;
м) надёжную работу парашюта при 65-ти кратном применении.
-----------
   Вот такую инструкцию начали мы изучать в классах цокольного этажа нашего университетского Добровольного общества содействия авиации, армии и флоту («ДОСААФ») в конце апреля – начале  мая. Мы – это группа студентов разных факультетов университета, пожелавших осуществить, думаю как я, свою мечту детства: прыгнуть с парашютом «по-настоящему», а не с зонтиком с крыши сарая. Об этом мероприятии мне сообщил вездесущий наш Вовочка Банник, и мы помчались «записываться». Для меня оставалась проблема, которая сопровождала меня при всех моих попытках стать «активным авиатором». Выручил Серёжа Сергеев. Он прошёл комиссию у глазного врача вместо меня.

Вела нашу группу инструктор нашего Киевского аэроклуба, сотрудница нашего пищеблока, будущая рекордсмена по групповым ночным прыжкам, Антонина  Кинсицкая. Я вспоминал свою парашютную учёбу в аэроклубе на Подоле, когда занимался геофизикой  в техникуме. Многое всплывало в памяти, и освоение теоретического материала шло быстро и успешно. Практические занятия начались после майских праздников в первой декаде мая на аэродроме ЧАЙКА киевского аэроклуба. Туда с четвёртой просеки ходил автобус в посёлок совхоза такого же наименования. Занятия проводила с нами и наша Антонина, и инструктор аэроклуба, известная тогда спортсменка Мухина. Фамилия соответствовала её  небольшому росту, но это была мужественная и опытная парашютистка. Она перенесла недавно не совсем «мягкое приземление» из-за перехлёста купола. Обошлось.  Хотя, была травма позвоночника, что временно её «вывело из строя». Тренировки проходили на специальных «разновысотных» тренажерах.  На них можно было отрабатывать раскрытие основного и запасного парашюта, работу со стропами (повороты, скольжение), приземление. На одном из фото, которые делал Володя Банник, я «застигнут» в момент переодевания в спортивную форму на фоне ангаров аэродрома. В специальном помещении центрального здания аэродрома мы учились складывать парашют ПД-47 под руководством инструктора Селиверстова, как говорят в Украине «кремезного дядки», строгого и требовательного, что и требовал парашютный спорт.
Мы были свидетелями прыжков с парашютом, и нам было позволено присутствовать на КП. Я даже осмелился воспользоваться специальным бинокулярным оптическим прибором при наблюдении затяжных прыжков. В них участвовали и наши инструктора. Так мы погружались в новое для нас дело.

Наконец настал тот день, когда мы должны были выполнить свой первый прыжок. Накануне мне в Святошино позвонил Володя Банник (телефоном наших соседей «связистов» мы иногда пользовались), и сообщил, что прыжки состояться 23 мая в 10 часов.  Рано утром 23 мая я под видом поездки в университет по делам сессии отправился прямо на автобусную остановку на 4-ой просеке.
Там встретил одного из наших  «курсантов». Мы удивились, что нас только двое. Ничего не подозревая, прибыли на аэродром Чайка. С удивлением и холодком под «ложечкой», обнаружили чистое безлюдное поле аэродрома, одинокие фигуры у ангаров. Кинулись в здание аэродрома (КП). Нам сообщили, что прыжки перенесены на аэродром возле посёлка Бузовая. Нам повезло. На Бузовую отправляли мотор для Яка. Нам предложили выполнить «погрузочно-разгрузочные работы» на что мы радостно согласились.

Погрузив в течение получаса мотор, забравшись на кузов «газона», мы отправились по Брест -Литовскому шоссе в сторону Бузовой. Ехать было не так далеко и скоро мы, выгрузив, мотор у ангара на Бузовой, могли бежать к месту сбора на лётном поле, где уже начались прыжки. Сделали мы это «тупо» нарушив все правила поведения и порядок прохода по полю. Мы пересекли напрямую взлётную полосу, очертя голову мчались на перерез взлетавшему АН-2. В нашу сторону полетела красная ракета, которую выпустил руководитель полётов и прыжков незнакомый нам полковник авиации.

Запыхавшись, мы прибежали к нашей группе, которая уже была почти экипирована для  прыжка. Тоня сообщила нам, что нас отстранили от прыжков за грубое нарушение. В стрессе от отстранения мы забыли «бояться» самого прыжка, что нужно было переживать в такой момент. Спасла положение наша Тонечка. Она всё-таки уговорила «командира» разрешить нам прыгать. Наша группа уже надела парашюты, когда нам дали «добро», и мы срочно начали переодеваться в лётный комбинезон, «бутсы» для прыжка, шлем. Наконец, на нас «воодружили» основной и запасной парашюты.
Стали в строй для проверки готовности. Полковник лично проверял правильность одевания парашютов. По ходу проверки ещё раз «нарычал» на нас. Проверили нас и Селиверстов с Кинсицкой. Всё было в порядке. Ждали команды к посадке на самолёт АН-2.

Наконец раздалась команда «налево, шагом ма-а-арш к самолёту» и наша университетская группа построенная «по весу» проследовала к «аннушке». С нами села и спортсменка-парашютистка, которая прыгала первой с ручным раскрытием на спортивном парашюте. Выбросом «заведовал» Селиверстов с парашютом пилота, на котором можно сидеть в кресле.
Первой, после спортсменки должна была прыгать наша фельдшер с университетского медпункта, как «девушка с весом №1». Вторым был я. Наш самолёт поднялся в несколько кругов на заданную высоту 800 метров. Селиверстов прошёл к двери самолёта, распахнул и закрепил её. Улыбнувшись нам и помахав рукой, спиной ушла в проём двери спортсменочка.
Последовала команда «встать». Удерживая вытяжной фал рукой. Продёргивая его по штанге вдоль фюзеляжа, мы приближались к открытым дверям планирующего на небольших оборотах мотора нашего самолёта….
Здесь всё пошло как во сне: побледневшая, с испуганным взглядом наша «первая» резко отошла к кабине пилота и ухватилась руками за выступы. Я инстинктивно схватил её за руку и, кажется, сказал: «Прыгай!». Селиверстов на меня заорал: «Пошёл!».

Шаг к обрезу пола перед бездной. Взгляд вниз. Высоты не почувствовал. Все смотрелось как на карте топографической. Я шагнул вперед! Всё! Дальше работал «автомат», к которому нас тренировали всё время. Рывок! Взгляд вверх. Купол раскрылся! Проговариваю вслух свои действия. Руки переношу на лямки строп с запасного парашюта, который я должен был открывать вручную в случае нераскрытая основного или его перехлёста.
Начинаю ориентироваться в пространстве. Где место приземления? Не вижу! Поворачиваю себя на 180 градусов. Вижу! Далековато! Пытаюсь скользить понемногу  вперёд к месту приземления обозначенного белым полотнищем в виде креста. Сверху слышу радостные вопли Володи Банника.
Меняется видение пространства. Появилась стереоскопическая глубина. Ощущаю высоту. Нарастает земля. Всё быстрее и быстрее. Готовлюсь к приземлению. Ноги вместе и чуть согнутые в клене. Снизу в мегафон запоздалая слегка команда: «Ноги вместе!». Последние секунды в полёте! Удар ногами, кульбит через голову и на ноги! Земля мгновенно принимает меня в свои объятия. Нужно погасить купол парашюта. Всё! Я это смог!

Ко мне подбегает молодой человечек. Просит, чтобы я ему передал парашют. Сложил парашют, как учили в виде заплетенной косы. Несу парашют к КП прыжками. За мной приземляются все наши ребята. Слышно за спиной глухие удары стопами правильно выставленных при посадке ног. Мы это сделали!!! Всё прошло отлично без происшествий. Поздравления! Пожатие рук уже теперь старших коллег по парашютному делу. Состояние души, которое сложно описать словами.
Назад везут  в автобусе до Святошино. Все в состоянии эйфории какой-то не обычной. Всё что произошло, преобразило нас внутренне.  Мы стали светлее.

Прощаемся на остановке. Я пешком иду домой. Слегка побаливают стопы ног: не успел перевязать ноги плотным бинтом перед прыжком. Дома никого не было. Прилёг отдохнуть после всего пережитого и из-за раннего подъёма утром.
Я лежал на папиной софе в большой комнате. Вновь проживал всё, что прошло в течение дня. Мысленно представил вновь свой подход к обрезу открытого выхода самолёта летящей на высоте 800 метров. И возник другой возможный ход событий: парашют не раскрылся! Что делать?! В душе началась паника! Вот только теперь лёжа на диване, живой «героический» юноша испугался в полной мере. Отвлечение на другие стрессовые переживания: опоздал, времени в обрез, проблема с прибытием на другой аэродром,  обстрел ракетницей, не допустили к прыжкам, упросили, одели, быстро посадили в самолёт. Всё это полностью отключило от внутренних переживаний и «прогнозов».
А у наших ребят, прибывших во время, было много времени ожидания. Вот это сыграл злую шутку с некоторыми нашими курсантами: «отказник». Так называли тех, кто не мог преодолеть свой страх. А я «отказником» стал только дома!

Пришёл папа. Я ему рассказал. До этого момента всё скрывалось от родителей. Папа спокойно отреагировал и даже порадовался, как бывший авиатор, за своего «смелого» сына. Договорились, что от мамы это будет утаено.
Незадолго до отъезда на практику я в сопровождении Володи Ромушкевича поехал на ЧАЙКУ, и из рук Тони Кинсицкой получил удостоверение  парашютиста и значок «перворазника». На этом моя лётнопарашютная деятельность завершилась навсегда. Прыжки для меня были «закрыты» из-за вероятности отслоения сетчатки не вполне здоровых глаз в момент приземления от чувствительного удара ногами.
Илл. к http://www.proza.ru/2014/01/06/1128