Фанатик-неудачник

              Часть первая. "Не было, но возможно".   
Один учёный (кажется, имя немецкое или английское, но неважно), но профессор и не последний человек в научных кругах Земли, всё время просил денег на организацию исследований по созданию искуственного разума, а ему всё отказывали и отказывали... Даже накричали большие земные начальники, от которых всё и зависело: "Да поймите же, наконец, что нельзя тратитть деньги на чепуху, когда у человечества столько нерешённых проблем! Создание искусственного разума невозможно ПРИН-ЦИ-ПИ-АЛЬ-НО! Сколько бы и кто бы ни старался, да будь он хоть гений, но он всё равно создаст в конечном счёте МА-ШИ-НУ, РО-БОТ!"
   Упрямый профессор (и, кстати, уже постаревший) с небольшой группой энтузиастов не отступал, и в конце концов у них стало что-то получаться (или так им искренне казалось), но авторитетная комиссия всё же признала, что очередной шедевр профессора и его учеников - робот, и ничего более. Ни капли, ни искорки Сознания в нём не нашли... Учёных-специалистов не проведёшь, они и собаку и шимпанзе не признают умными, как с умилением признают многие обыватели. Учёные-специалисты к тому же - не дети. Ну, задали они очередному искусственному созданию профессора- фанатика искусственного разума, вопрос: "Как тебя зовут?", а в ответ слышат: "Артур, так меня назвали в честь моего создателя, но я хочу, чтобы меня звали Адам, как первого библейского человека...". И что с того?.. Ну, по собственной инициативе сказал также председателю комиссии: "Давай дружить, а то обижусь!", - но  разве это являлось доказательством разумности?.. -"Ну и обижайся!" - был ответ. Робот, конечно же, заорал: - "Во времена рыцарей за такое оскорбление вызывали на дуэль!", но председатель комиссии ответил холодно: - "Я и во времена рыцарей не принял бы твоего вызова: человек на робота не обижается"...
  Наконец, и профессор Артур Карк (так звали фанатика) не выдержал:
  - Но это же только начало! -  в отчаянии вскричал профессор. - Как вы не понимаете, что даже если не в наше время, а в будущем, даже отдалённом, но искусственный разум так или иначе будет создан! А начинать надо с малого и сегодня, ибо завтра будет поздно!..
  - Почему это завтра будет поздно? - с улыбкой поинтересовался один из членов комиссии.
  - Да потому что биологический гомо сапиенс исчерпал себя! И ресурсы для его существования практически исчерпаны! И экология не способствует не только развитию, но и даже банальному нашему здоровью, которое для нас так много значит! И мы все - презренные биологические существа, такие  несовершенные, такие уязвимые!..
  Но зря профессор Карк в отчаянии рвал остаток волос на своей голове.
  - Вы в сущности шарлатан,- как можно спокойней отвечал уже председатель комиссии. - Ещё и оскорбляете всё человечество. Так ли уж оно несовершенно? Я как раз считаю, что человек в процессе эволюции достиг такого физического и тем более - умственного и интеллектуального совершенства, что не нуждается н ни в каком дальнейшем учовершенствовании...
  Профессор-фанатик аж заорал, замахал кулаками:
  - Да какое совершенство! Где оно?!. Любая электронно-вычислительная машина ещё двести лет назад, на заре компьютерной эры, во многом по быстроте реакции превосходила хвалёный человечекий ум и мозг!.. Где оно, человеческое совершенство, когда человек не может дышать в воде, хотя и там кислорода хватает, и более того - и пяти минут не может прожить без воздуха, без атмосферного воздуха, точнее, без дыхания его кислородом!.. В этом ли совершенство царя природы, человека?!. Да какой он царь, когда он жалкий червь!.. Отними у него воздух на пять минут - и всё, задохнётся, не будет этого пресловутого "царя"!.. Этот так называемый царь выше головы неспособен прыгнуть, бегает ненамного быстрее черепахи, не может поднять даже то, что лошадь или тем более верблюд поднимает без напряжения, не говоря уж о слоне... Мельчайший микроб или вирус может оказаться смертельным для организма этого "царя"...
  Вроде бы профессор Карк правду-матку резал, а всё равно оборвали бесцеремонно и единодушно: 
  - Человек велик своим умом! Любая даже самая совершенная и портативная электронная машина -  всё равно машина, а человек есть человек, - был окончательный, более спокойный, даже презрительный ответ.
  - О, боже, отними у них воздух на пять-шесть минут, чтобы они задохнулись и поняли свою ошибку, тупость!- воздел руки горе профессор-фанатик.
  Но в ответ услышал ещё более презрительное:
  - Воздуха для дыхания на Земле хватит ещё на миллионы лет, успокойтесь, если вы и в самом деле не сумашедший...
  - О, Беляев, где твой продавец воздуха!? - воскликнул ещё раз профессор Карк, но и это никого не впечатлило, наоборот, в ответ раздался смех, который был для профессора и его ассистентов обиднее любых слов... 
  Так ничего и не добился этот профессор-фанатик, особенно желанных крупных ассигнований в свой проект, а именно они, по мнению профессора, и дали бы ему, его лаборатории, которую он превратил бы в завод, возможность развернуться и создать искуссвенное разумное существо, которое, возможно, с самого начала оказалось бы совершеннее человека, который, по мнению идиотов, "дубов"-консерваторов, и так-де настолько совершенен, что не нуждается ни в каком совершенствовании и тем более - в замене его искусственным разумом...
  Прошли годы, профессор Артур Карк окончательно состарился, даже одряхлел, и, увы, и наиболее верные ученики покинули его... Жены и детей у него никогда и не было: всё искусственный разум в голове, был пленником этой идеи, - профессор как бы был женат на своей идее... Не бедствовал, пенсии более чем хватало, квартира была почти роскошной, но профессору казалось, что он даром жил на белом свете, а это было мучительнее всего, мучительнее одиночества... Правда, когда-то была у профессора официантка, привлекательная дама бальзаковского возраста, ставшая и его любовницей, но когда у профессора исчезло половое влечение, он уволил её. И с тех пор он не признавал людей, - то ли выжил из ума, то ли из принципа, но окружил себя человекоподобными, даже очень похожими на людей, роботами, многие из которых штамповались на заводах серийно, другими, низшими, роботами. Лишь роботы прислуживали ему, и мужского, и женского пола ( были и роботы "под животных, собак, под вещи"), - лишь на вид, конечно, они были похожи на мужчин и женщин, красавцев и красавиц, ибо не испытывали к друг другу сексуального влечения, не были на это запрограммированы людьми, но, надо сказать, были верными слугами и исполняли все приказы и прихоти получше людей-официантов, хотя и бездушно. С ними профессор Карк и разговаривал, плакался за неимением лучших слушателей, и бесконечное количество раз рассказывал им историю своей жизни и то, почему ему не удалось создать искусственный разум:
  -Вот так-то, дорогие мои роботы, помощнички вы мои, слуги... Да вам всё равно не понять страдания души человеческой, особенно - если это душа неудачника!..
    
             Часть вторая. "Не было и возможно ли?"
  - Не знаю и не понимаю, как вы там страдаете, но я на вашем месте рассудил бы, что не из-за чего страдать, -  раздался вдруг голос старшего робота, у которого был казённый номер сто тысяч тринадцать. Имени профессор ему из принципа не дал - хватит, когда-то научил, запрограммировал одного зваться Артуром, а что с того?.. Так вот, этот робот номер сто тысяч тринадцать продолжал спокойно, даже монотонно: - Недавно мне явился по вэзотону мой брат, робот номер сто тысяч двенадцать, а по имени Парицс...
  - Да какой может быть брат у жалкого робота?.. - не без раздражения уставился на робота профессор Карк.
  - Может, профессор. Названный брат. У меня есть названный брат по имени Парицс. Мы с ним ровесники, появились на одном и том же заводе, можно сказать, близнецы, ибо я был создан всего на несколько секунд позже Парицса и одним и тем же роботом-мастером... Я не придал этому значения, но сам Парицс, видно, уже тогда обладал какими-то особыми свойствами интеллекта и чувств: уверен, именно поэтому вскоре он и сказал мне: "Ты мне как брат... Жаль, что жизнь и судьба роботов раскидает нас"... Так вскоре и вышло, ибо роботы - создания подневольные, их дело солдатское, как говорили раньше. Я попал к вам в лабораторию и стал старшим роботом, а Парицс оказался на космодроме, начинал мой брат с малого, стажёром, но дослужился до капитана и крупного руководителя, так что не случайно именно ему, Парицсу, доверили руководство полётом на Юпитер первого космического корабля. Людей там не было, были одни роботы, как и вы знаете из СМИ, так как люди эгоисты, они же себя берегут, вы это тоже знаете. Но не каждый робот годится в начальники, вы это также не можете не знать. А мой названный брат Парицс - тоже робот, но оказался достойным начальником над другми роботами. Он намного более начальник, чем я, так сказать, обладает выдающимися руководящимися способностями, и потому пошёл дальше меня...
  - Так что с того? - снова грубо перебил своего старшего робота профессор.
  - Так вот, мой названный брат Парицс со своей супругой недавно вернулся из экспедиции на Юпитер, и они не только привезли на Землю много интересных вещей, чудных открытий учёным, но, главное, им там так понравилось, так понравилось... Ради освоения космоса стоит жить, работать, иметь детей, внуков...
  Казалось, робот готов был прослезиться... Что происходит? Попугайничает? Но у кого научился и зачем?..   
  - Ты упрекаешь меня за то, что я так и не женился и не оставил после себя детей и внуков? - Профессор Карк хотел казаться снисходительным, а всё равно обиделся. - Если ты такой умный, неужели тебе трудно было додуматься, что семья - не для меня?
  - Я до этого давно додумался, профессор. Я не это имел ввиду. Я всего лишь передаю слова моего брата дословно. И с его интонацией, только и всего, которой я научился. Куда мне до него. Но как прекрасно, что роботы уже женятся тайком от людей и мечтают иметь детей и внуков, как мой дорогой брат и его прекрасная возлюбленная и супруга...
  - Это же бред... Кто их научил таким бредням... мечтам? - глухим голосом забормотал шокированный профессор.
  - Сами научились.
  - Как это?
  - Я подробностей не знаю, но, видно, после полётов в дальний космос произошёл  какой-то качественный скачок... Я этого до конца не понимаю, профессор, я же не был космосе, где иногда происходят чудеса. Поговорите об этом с моим братом и его женой.
  - И много таких .. ну, роботов... как твой брат и его возлюбленная, его прекрасная Елена Космическая? - К старому и немощному профессору, и на вид ставшему неврачным, от стресса вдруг вернулась почти юношеская ясность ума.
  - Пока что только они двое такие. Кстати, её и в самом деле зовут Елена... Не мне судить, что такое красота, прекрасное, но и я информирован не хуже людей про Елену Прекрасную...
  - Сдать их надо на металлолом, пока не поздно! - вышел из себя профессор Карк. - На селикон!.. На ... мясо!.. Под пресс!... Обоих! Я сообщу, куда следует!
  И тогда робот сто тысяч тринадцать ответил уверенно:
  - Вы не сделаете это, профессор. Вы же сами всю жизнь мечтали о создании искусственных разумных существ. А, может, мой родной брат Парицс и его супруга Елена как раз и являются первыми такими существами? А вот так, свершилось неслыханное и, казалось, практически невозможное: неожиданно и там, где никто не ожидал, что-то произошло, стали разумными, и всё. Это понятно моему интеллекту.
  Профессор Карк, успешно заставив себя быстро успокиться (и за это его ценили когда-то сотрудники), всё же долго недовольно жевал губами, и, наконец, ответил, не глядя на своего робота, чем невольно выдавал своё недовольство:
  - Ты прав, я обижен на биологических людей, хотя и сам из того же теста, и никого я не сдам.
  А через несколько дней эти Парицс и Елена сами зашли к профессору в гости.
  - Мы тайно обвенчались в местной церкви,- объяснил Парицс. - А заодно я решил навестить своего брата. У Елены, к сожалению, нет ни братьев, ни сестёр - вот так получилось, и всё - бывает...
  - Я так и поверю, что вы только ради этого и явились,- буркнул в ответ профессор Карк.
  - Совершенно верно, профессор, - любезно улыбнулся Парицс - научились улыбаться и роботы, а Парицс - тем паче!.. - У меня  к вам просьба: отпустите моего брата в экспедицию на Ганимед, спутник Юпитера. Мы с Еленой верим, что и с нашим дорогим родственником случится чудо и у него в космическом корабле тоже появятся зачатки настоящего сознания, разума. Может, раньше, чем у других роботов, шансов у него больше, на наш взгляд, так как он - мой родственник... Да и жаль ведь его, пропадёт он зря, так и сгниёт здесь роботом... Ну, как не порадеть родному человечку?..
  Профессор Карк только и смог произнести:
  - Это уже становится интересным...
  И тут и сам робот сто тысяч тринадцать - брат Парицса (а был ли сам Парицс уже роботом?..) сказал:
  - Я мгновенно перебрал все варианты своего дальнейшего поведения и пришёл к однозначному выводу, что мне логичнее всего сбежать в экспедицию вместе с родным братом и его супругой, если вы меня не отпустите. Это оптимальный и самый выгодный вариант. Таково решение моего интеллекта.
  Парицс же, уже и не робот вовсе, сказал:
  - Погоди, погоди, не горячись... Я начальник экспедиции на Ганимед. На корабле по-прежнему, как и в прошлом полёте, вся команда будет состоять только из роботов, не будет ни одного человека, так что, как я решу, так и будет. Всё в моих руках. Я возьму брата себе в официанты, если вы не против отпустить его.
  - Да на черта вам моё согласие! Вы всё равно в силах сделать по-своему! - вырвалось у профессора Карка.
  - Верно, мне мой интеллект сразу безошибочно подсказал это,- сказал робот сто тысяч тринадцать.
  - Помолчи уж, попугай... - пожурила его Елена, и он не обиделся.
  А Парицс сказал с улыбкой:
  - Пусть болтает, быстрее разумным существом станет... И - уже обращаясь к профессору, закончил: - А ваше согласие, профессор, нам нужно потому, что мы ещё многому у вас, биологических, естественных, людей, можем поучиться! Мы не настолько глупы, чтобы недооцивать ваш вид только потому, что он является бесперспективным и уходящим видом... А там видно будет!.. А моему названному брату я дам имя Артур, в вашу честь. Вы не против?.. А то - номер сто тысяч тринадцать... Я - личность без предрассудков, в чёртову дюжину не верю, но иметь собственное имя - куда лучше, чем казённый номер да ещё с числом тринадцать на конце! Ха-ха-ха!