Недобрый человек из Таганки

Сергей Пресс (Sergej Press)




Недобрый человек из Таганки






Честно говоря, не любил и не люблю я этот театр на Таганке. Я не верил и не верю в гражданский пафос Любимова.  Его режиссерские находки порой наивны и даже смешны, отдают капустником. Противостояние стало смыслом театра и самого Любимова. Мне кажется, что театр на Таганке умер гораздо раньше, не сегодня, он закончился еще с Высоцким. Это был истинный гений нашей культуры.

Был конфликт с Губенко. Авторитаризм и хамство Любимова, нараставшие на почве переоценки собственных достижений, не всем были по нраву. В результате образовалось альтернативное «Сообщество актеров таганки».

Природа подобных конфликтов универсальна.  Революционеры, убивают друг друга, достигнув власти; бизнесмен заказывает партнера, с которым  вырастилрастил дело; заместитель подсиживает начальника; дочери делят царство короля Лира и т.д. и т.п. Время идет, но люди не меняются. В какой-то момент ложь становится сутью отношений и тогда конфликт неизбежен.

Любимов с самого начала лгал. Я, человек из народа, всегда чувствовал эту ложь, и никогда не верил в диссидентский пафос шестидесятников. Я чувствовал в нем запах копченой колбасы и привкус пармской ветчины  с узбекской дыней.  Эту ложь я чувствую в томах Солженицыны и томиках Бродского, про остальных вообще молчу. Диссидентство было хорошо оплачиваемым разной валютой и в разном виде. Для меня советское диссидентство было, есть и останется колбасным. Ложь диссидентства заключается в том, что красивыми словами диссиденты пытались замаскировать колбасный запах, исходивший от него, несмотря на некоторые неудобства в виде кратковременных диссидентских отсидок, например.

В прекрасном старом советско-итальянском фильме «Красная палатка»  Судья спрашивает генерала Нобиле, отбивавшегося от обвинений в измене: «Генерал! ведь вы думали о горячей ванне?».  Генерал честно признался, что думал. Наш правозащитник никогда не признается. Наши правозащитники хотят быть святее папы римского.  И хотя им и удалось навязать стране свою убогую колбасную философию, и по их лекалам мы живем сегодня, Солженицын, к примеру, никогда не будет чтим на Руси, потому что он бодался с дубом, желуди которого мы все едим.

Но ослепление ложью шестидесятников проходит.  Сегодня честнее сказать: да я на вас хочу заработать, но вы с этого будете иметь то-то и то-то. Общественный договор и его святость, незыблемость, вот что сегодня важнее всякой диссидентской болтовни. Пока либералы сами открыто не покаятся в том, что они обманули народ, никакие их призывы к покаянию  не возымеют действия.

Однако либералы каяться не хотят. Напротив, они по-прежнему нахраписты и нечистоплотны. Я не могу не верить актерам Таганки, что их шеф и  учитель Юрий Любимов захотел зажать несчастные шестнадцать тысяч долларов гонорара, выплаченных за гастрольный спектакль в Праге.  Надо было видеть лица этих актеров, их голодные глаза, многие хорошо узнаваемы по теле- и киноэкранам.

Спору нет, театр на таганке стопроцентно авторский, любимовский театр. Без Любимова его не могло бы и быть.  И таковым он и должен остаться. Негоже лишать мэтра его детища. И пусть Любимов забирает эти жалкие доллары, если они так ему нужны.  Жаль, конечно, что ему как и всем нам приходится ловчить, живя в кривизне российских законов и бессмысленных диссидентских реформ. Бог с ним, пусть пользуется доходами от аренды. Но договор должен быть открытым и честным, т.е. Любимов должен сказать открыто и честно: это мое, это мой театр, это принадлежит мне.  Но, как истинный шестидесятник, он юлит, лжет, изворачивается, прячется за красивые фразы и фразочки.

Но никто сегодня ему не поверит. 

Уверен, что и Высоцкий не поверил бы.


28.06.2011 17:41