2. МАМА

               

Мама- Розенштейн Клара Львовна родилась в Житомире в 1906 году. В1910 году умерла ее мать,  отец подкинул четырехлетнюю девочку дедушке ( по матери ) и  навсегда исчез из жизни дочери. Дедушка был управляющим крупного лесничества на Житомирщине. Мама часто вспоминала о еврейских погромах в этих местах в начале века, подробностей она, конечно, не помнила, но ужас остался на всю жизнь. Существовала семейная легенда о том, как заезжие погромщики  уже ворвались в дедушкин дом, но в этот момент подоспели местные крестьяне, которые, якобы, дедушку очень уважали и даже любили. С криками " Не чiпайте нашiх евреiв" они бросились на бандитов, хорошо их поколотили и прогнали из села. В 8 лет она покинула дом дедушки, который стал  родным .Ее определили в лучшую житомирскую гимназию. Жила она у тети. Четыре года, проведенные в гимназии, стали самыми  светлыми воспоминаниями в ее не очень веселой жизни. Как рассказывала мне уже в 50 е годы ее старая добрая киевская тетя, мама моя хорошо училась, была жизнерадостной и миловидной девочкой. Всеобщие симпатии  привлекали  ее музыкальные способности, прекрасный голос. Учителя и подруги ее любили, антисемитизмом в гимназии и не пахло. Девочки носили очень красивую форму, занятия проходили в прекрасно оборудованных классах. Но эта идиллия быстро кончилась. Шла война, вызревали новые катаклизмы. Тетя с двумя маленькими дочками переехала в Киев и забрала с собой маму. А тут и  революции подоспели. С учебой было покончено, привычный мир рушился. С 14 лет пришлось работать. Работала поначалу курьером. Но четырех классов хорошей гимназии оказалось достаточно, чтобы стать грамотным секретарем -машинисткой.  Несколько лет проучилась мама в консерватории по классу пения, правда консерватория называлась " Киiвська робiтнича консерваторiя" и занятия проходили вечером. В конце 20-х годов она работала в киевском окружном управлении общества " Друзья детей," с 1930 года - секретарем Машиностроительного завода им. т. Томского. Чтобы оформиться на эту работу, надо было сдать" iспити з укрмови" и получить удостоверение. На удостоверении любопытные лозунги ."Знание украинского языка это только первый шаг к полной украинизации". " Украинизация осуществит слияние города и деревни ".  В 1932  она отдыхала  на Черниговщине и познакомилась с моим будущим отцом, завязался роман. Но срок пребывания в санатории истек. Обменялись они адресами и отец укатил в Харьков. Судя по переписке, дальнейшее развитие событий проходило вяло. Отец был перегружен работой и его сковывало плохое состояние здоровья. Была и третья причина. Как рассказывала тетка, отец пользовался повышенным интересом со стороны девушек завода " Серп и Молот" и до отъезда в санаторий встречался с одной из них. Не знаю, как разрешилась эта проблема, но спустя полгода после расставания он стал засыпать маму письмами и телеграммами с просьбами о немедленном переезде в Харьков. В одном письме он жаловался, что днем и ночью у него в ушах звучит ария мадам Баттерфляй, которую пела мама на концерте в санатории. Эта ария как бы сопровождала и поддерживала маму на протяжении долгих лет. Пела она ее очень трогательно и в высшей степени профессионально- это мнение всех, кто ее слышал. В 1933 году мама переехала в Харьков в квартиру, о которой я уже рассказывал. И все было бы хорошо, если бы не болезнь отца. Я  себе представляю ситуацию, в которой оказалась мама. Чужой город, чужие люди, голодные времена. Друзья, родственники остались в Киеве. Мама стала работать секретарем в издательстве " Детская литература". Издательство размещалось в четвертом подъезде Госпрома на десятом этаже. По службе общалась с интересными людьми, известными писателями. Хорошо знала Н. П. Трублаини и его жену Нину Владимировну. Особенно сдружилась мама с Ниной Владимировной после войны, когда мы жили на Данилевского, а она в Доме писателей по улице Культуры. Нина Владимировна была микробиологом и у неё на работе за копейки можно было купить вываренную перекрученную говядину, остававшуюся после приготовления питательных бульонов для выращивания бактерий. Отходы от производства бактерий заняли почетное место в нашем тогдашнем меню.
  В 1934 году появился я, в 1935 умер отец. Когда мне исполнился год, наняли мне няньку, а мама вернулась на работу в издательство. В 1937 году издательство переехало  в Киев и друзья отца устроили маму на работу в редакцию газеты  "Красное знамя" литработником отдела писем. Благодаря неунывающему характеру , природной жизнерадостности и оптимизму мама быстро акклиматизировалась в Харькове, появились знакомые и друзья. Продолжить музыкальное образование не удалось. Но её приняли в вокальную студию Дома ученых. В то время это был один из сильнейших , и если можно так сказать, культурнейших самодеятельных коллективов Харькова. В его составе были видные ученые, врачи, инженеры и члены их семей. Коллектив был дружный и лишенный каких-либо "сословных" или других предрассудков. Руководили коллективом прекрасные музыканты из оперного театра и филармонии. Мама часто брала меня с собой на репетиции и концерты и я до сих пор помню многие вещи из ее большого, в основном классического, репертуара. Запомнились слова  и прекрасная музыка не исполняемой сейчас смешной, озорной арии из оперетты И. О. Дунаевского   " Ножи". Процитирую (по памяти).

                У меня в душе сомнение, я расстроена весьма.
                Получила в воскресение две открытки- два письма
                И в обоих содержание одинаково почти-
                Приглашают на свидание на любовное прийти.
                Первый пишет, что расстроили сердце девичьи глаза,
                Что он будет ждать у Гоголя в понедельник в три часа.
                А второй мне на свидание на бульвар прийти велит,
                Там где памятник писателю А. С. Пушкину стоит.
                Захотели вы немного ли? Я обоих подведу!
                И ни к Пушкину, ни к Гоголю на свиданье не пойду.
                Повяжу платочек аленький и тетрадки захвачу,
                В академию Ти-ми-рязева я на лекции пойду!

Вот какие сознательные были тогда девушки- комсомолки! Помню песню Б. Мокроусова, в которой  девушка рассказывает, что ее милый живет в Казани, а она на Москва- реке. Ну просто "...не любовь, а наказанье жить от друга вдалеке". Но ситуация коренным образом изменилась после сооружения канала Москва- Волга, по которому милый регулярно ходит в рейсы из Казани в Москву и влюбленные встречаются в Москве " возле шлюза номер два". Без идеологии не обошлось, но в меру и с юмором. Коль скоро речь зашла о музыке то, в нарушение хронологии, хочу поделиться впечатлениями от довоенных советских песен. Больше всего песен было о Сталине. Только широко известных было не менее пятидесяти. Текст песен  сейчас ужасает своей фальшью:
                В бой за Родину, в бой за Сталина,
                Встретим мы по - сталински врага
                .....
                Мы готовы к бою, товарищ Ворошилов,
                Мы готовы к бою, Сталин наш отец.
Именно по- сталински и встретили июнь 1941 года!
Радио передавало  песни о Сталине регулярно, они вошли в плоть и кровь советских людей и всем, за редким исключением, очень нравились . Популярны были песни о гражданской войне и ее героях ( " На Дону и в Замостье тлеют белые кости, над костями шумят ветерки, помнят псы- атаманы, помнят польские паны конармейские наши клинки", бодрые песни о вооруженных конфликтах (" ... и летели наземь самураи под напором стали и огня..." ; позже" самураи" были заменены на "вражьи стаи" ). Ну и слова, так и настраивают на лирический лад: шумят ветерки, да еще над тлеющими костями, прелесть!
А вот музыка многих песен  была просто прекрасна. Неужели наши талантливые композиторы действительно вдохновлялись личностью Сталина?  Как  им удавалось создавать такие замечательные мелодии.? Как  их спасти для народа, для истории? Написать новые тексты, что ли? Ведь текст гимна СССР и России меняли два раза!