Небо, очерченное синим карандашом

    - Здравствуй, уважаемый Читатель. Для меня большая удача, что мой рассказ попал именно в Ваши руки. Надеюсь, он займёт Ваше внимание и отвлечёт на пару приятных минут. В противном случае, из него можно наделать самолётиков (тоже далеко не худший вариант). Каждый, мне кажется, когда-то в далёком детстве пробовал рисовать цветными карандашами. Получалось? У кого как. Неизменным оставалась суть рисунков: мирное небо, солнце, трава и любимые люди рядом (пусть это и были «палки-точка-огуречик-получился человечек»). И именно с этого начинался наш взгляд на мир, на людей вокруг нас, на наше будущее. А ещё этот рисунок – надежда. А надежда всегда помогает жить, создавать свой мир и находить своё место в этом мире. Если этот рассказ Вас хоть немного затронет, заставит задуматься – значит, он был написан не зря. За сим прощаюсь и всё же  остаюсь вместе с Вами на страницах этой книги.
С/у, автор.

   Последнее, что помнил Саша, это темноту, кольцом объявшую его сознание. Никакого света влекущего по светлому коридору. Может быть, коридор и был, но влекло Сашу по нему в полных потёмках. А потом темнота рассеялась. Медленно, словно нехотя, превращаясь сперва в густой едкий туман, потом в прозрачную пелену пара, а потом... Потом и пар растворился.
    Пустынная дорога. Никуда не ведущий путь, а небо, будто бы набросанное впопыхах синим карандашом торопливого художника. Странное место. Стен как будто и нет, но они есть. Незримые, прозрачные, едва уловимые, как призрачные видения. Картонный мир, такой хрупкий и вместе с тем непоколебимый. Света было в избытке, но откуда он идёт, Саша понять не мог. Как не мог понять того, каким образом здесь оказался.
    Наверное, это всё-таки была смерть. Тихая, сердобольная, без мучений. Смерть в собственной постели, согретой теплом его тела. Во всём виноват рак. Не так ли? Разве не об этом говорили ему врачи последние несколько месяцев? Если бы у него были родные, было бы мучительно больно уходить от них так. Двенадцать лет не так уж много для завершения жизненного пути. Как этот путь напоминал дорогу, расстилавшуюся перед ним: блеклую, бессмысленно петляющую и уходящую в никуда. Саше казалось, что если он сейчас обернётся через плечо, то увидит свой Детский дом, залитый светом, а может светящийся изнутри. И Наташка, как всегда резвящаяся со скакалкой, помашет ему рукой…
    - Ты не увидишь его там.
    Саша поднял глаза  и обнаружил рядом с собой пожилого человека, опёршегося на костыль. Рубашка в клеточку, закатанные до локтей рукава, бежевые брюки на подтяжках. На скулах и подбородке седая редкая щетина, почти лысая голова. Губы старика были обветренными, хотя здесь ветром и не пахло. А главное: глаза. Синие-синие, искрящиеся и улыбающиеся именно ему, Саше. Глаза полные весеннего неба.
    Саша узнал это лицо – оно принадлежало его дедушке, который навещал его в Детском доме. Давно, тогда ещё пятилетний Саша видел дедушку в последний раз, но именно тогда он и запомнил его таким. Особенно взгляд. Но это не мог быть дедушка, Саша это понимал. Понимал и чувствовал. Хотя, если он сам умер на самом деле, почему нет?
    - Ты узнал меня? – мягко спросил человек.
    Саша пристально заглянул в его глаза и кивнул. Мальчик ещё не до конца сформулировал свою мысль, понимание того, кто перед ним, но он уже начинал понимать. Чувствовать. Во взгляде старика он увидел многое. Он увидел в нём те несколько взглядов, которые согревали его маленькую обтрёпанную душу все эти годы. В этих глазах был и его дедушка, и Наташка, с которой они подружились, как только Сашу перевели в этот  Детский дом; и добрая хорошая женщина, которая хотела его усыновить.
    Саша помнил, как она плакала, когда он стоял за дверью, а мужчина с багровым лицом, который пришёл вместе с ней, кричал на неё, называл его, Сашу, «грязным вонючим доходягой», уверял, что стоит посмотреть кого-нибудь ещё… В итоге женщина с добрым заплаканным лицом ушла из Детского дома одна. Проходя по коридору, она старалась не смотреть на Сашу, и он её за это не винил. Он всё давно понял. Мужчина что-то бубнил ей в спину и выглядел смущённым. Женщина уронила на Сашу ещё один-единственный взгляд, но какой это был взгляд!.. Засыпая по ночам, Саша верил, что когда-нибудь женщина за ним ещё вернётся, придёт одна, заберёт его, а если и не заберёт, то хотя бы посмотрит на него ещё своими тёплыми добрыми глазами. Он почти уже забыл её взгляд, но сразу вспомнил, взглянув сейчас в синие искрящиеся глаза пожилого человека. В них был тот самый взгляд.
    А ещё были и другие. Взгляд Кольки, когда Саша первый раз заступился за него в столовой, Юрки, тёти Маши, старшей нянечки на его этаже… И все эти взгляды слились в один, от которого веяло их лаской и теплом. «Наверное, -  подумал Саша, - такой взгляд может быть только у Бога». Он протянул свою худую ладонь и взял человека за руку. Тот немного наклонил голову, улыбнулся одними уголками рта, и тяжело опустился на землю, сев рядом с мальчиком в дорожную пыль. Костыль он зажал между коленей. Теперь Саша смотрел в эти глаза сверху вниз, и это его немного смущало.
    - Ты – Бог? – робко спросил он.
    - Ты узнал меня, - тихо ответил старик.
    - Я видел твои глаза.
    - Это хорошо. Значит, на Земле есть люди, которые любят тебя.
    - Их было мало. Они уходят или уже ушли… Как я… - почему-то Саше захотелось заплакать, но он только шмыгнул носом и тоже опустился на землю, в пыль.
    - Любящие люди всегда смотрят на любимых моими глазами, - Бог помолчал, - не их вина.
    - Что?
    - В том, что они уходят, нет их вины.
    - Я знаю, - Саша попытался улыбнуться, - мы уже на Небе?
    Господь оглянулся, неуверенно передёрнул плечами, оглянулся ещё раз, задержал немного взгляд на карандашном небе, помолчал.
    - Наверное. Именно так ты представляешь себе Небо.
    - Тогда почему здесь так пусто? Почему только мы? Где все остальные? Им нет дела до моего Неба?
    - У каждого своё Небо. Значит, тебе лучше быть одному, - Господь ласково улыбнулся, заглянув в глаза мальчику. – Твоё Небо в твоих глазах, оно всегда с тобой. Разве ты этого не знал?
    - А ты? Ты тоже в моих глазах?
    Господь задумался. Ему хотелось сказать «да», но он сам не знал, будет ли это правдой. Затем он утвердительно качнул седой головой и снова улыбнулся.
- В тебе, да. Знаешь, у любого человека в глазах можно найти частицу меня. И это так же естественно как Свет, когда утро восходит после ночи. Просто, не всякий умеет это видеть и понимать.
    Сколько сидели мальчик и Бог, вперив глаза в чудное карандашное небо, Саша не замечал. Время будто остановилось, а может, здесь и не было его вовсе. Небесная синь сливалась с синевой любящих глаз, перетекала из одного в другое. Саша понял, как не хватало ему этого прежде. Понял и то, что уже вряд ли сумеет наверстать потерянные минуты счастья. Внезапно он обиженно выкрикнул, сам испугавшись злости, проскользнувшей в своём голосе:
    - Почему я умер?!.
    Господь удивлённо поднял брови.
    - Почему ты спрашиваешь об этом меня?
    Саша пристыжено замолчал. Как он мог сказать такое в глаза, полные любви, смотрящие на него? Зачем он спросил подобную нелепость?
    - Прости, я думал…
    - Что я вершу суд над людьми? – мягко перебил Господь, синие глаза его всё также сияли. Теперь Саша заметил, какие же они у Него всё-таки усталые, с лёгкой грустинкой.
    - Каждый сам вершит суд над собой. Жизнь дана человеку не для того, чтобы управлять им как куклой в балагане, Саша. Человек – не кукла, а Мир – не балаган. Разве я не прав? К тому же Мир полон случайностей, болезней, несчастных случаев. Впрочем, ты ведь и сам это знаешь.
    Саша кивнул, сердито мигнул слезящимися глазами и спросил Бога, указав на высокую гору, выступающую вдалеке из туманной дымки:
    - Что это за гора?
    - Голгофа.
    - Там распяли Христа, так?
    Господь кивнул.
    - Он ведь был твоим сыном?
    - Вы все мои дети.
    - Почему люди это сделали?
    - Я не знаю. Наверное, это было не зря.
    Мальчик и Господь долго молчали. Первым нарушил молчание Он. Поднявшись с земли, он отряхнул штанины и протянул Саше руку, чтобы помочь ему подняться.
    - Теперь тебе пора идти. Спасибо за приятную беседу, - Господь вновь улыбнулся и указал Саше на дорогу. – Ты, конечно, не помнишь, но своё Небо ты нарисовал на альбомном листочке цветными карандашами много лет назад, когда был совсем маленьким. Жаль, что этот рисунок сгорел, он был очень простой и красивый в своей простоте. Всё это нарисовал ты. А теперь иди.
    Саша поднялся и неохотно отпустил большую тёплую руку.
    - Но куда я пойду?
    - Ты сам найдёшь дорогу. Возможно, мы ещё когда-нибудь встретимся во снах. Поспеши, нам обоим уже пора.
    Саша посмотрел в синие глаза, отвернулся и медленно побрёл по дороге. Его мучил один-единственный вопрос, который он не решился задать и на который не получил ответ, и теперь очень жалел об этом.
    - Что ещё? – спросил Господь.
    Саша оглянулся, непонимающе подняв глаза на Него.
    - Ты хочешь спросить меня. Я жду твоего вопроса.
    - Я?.. Пожалуй. Сегодня понедельник. Хоронить меня… моё тело будут в среду… Я хотел бы знать, будет ли идти дождь… Вот…
Господь ласково улыбнулся и пожал плечами.
    - Не знаю. Тебе это так важно?
    - Да…
    -  Думаю… будет. Мне нравится дождь. Я не видел его уже очень давно. Отсюда мало что видно…
    - Ясно…
    - Знаешь, когда ты вернёшься, я думаю, ты сможешь посмотреть прогноз метеорологов по телевизору.
    - Вернусь?..
    - Конечно, вернёшься. Ведь это лишь сон, разве ты ещё не догадался?
    Саша остолбенел. Он стоял, широко хлопая ресницами.
    - Сон? Всего лишь сон? Но почему?..
    - Хотел бы я знать. Мне часто снятся странные сны.
    - Сны?..
    - Да. Странные сны. И это тоже мой сон, не твой. А теперь иди, тебе пора домой, а мне пора проснуться…
    - Так это снится тебе?.. Не мне?..
    - Выходит что так. Иди. Мне пора. Спасибо, что ты пришёл ко мне.
    Саша медленно отвернулся и побрёл прочь, опустив глаза себе под ноги. Он шёл не спеша, навстречу неведомому, навстречу своей жизни, ошеломлённый признанием Господа, его Откровением. С каждым шагом его фигура становилась всё прозрачней, а окружающий мир начинал терять свои привычные краски. Через минуту Саша растворился полностью вместе с пустынной дорогой и бесцветным очерченным карандашом небом…
    Господь проснулся…

18 апреля 2009.


Огромная просьба: не искать в тексте скрытых метасмыслов и переосмысления религии, которых сам автор в произведении не предусматривал.