Из цикла Фотоальбом. Гигантелла

Девчонка и правда уж больно крупненькая получилась. В школе была на голову выше самых рослых своих сверстников. И как её бедную только не дразнили: и рельсой, и телеграфным столбом, и жирафой. Особенно изгалялся соседский мальчишка Васька Глумов, прямо проходу девчонке не давал. А уж когда слишком рано налились двумя арбузами груди и округлились роскошные бёдра и задница, тут ей и вовсе житья не стало. Мальчишки всё норовили её где-нибудь в тёмном углу зажать и облапить или пощипать больно за все мягкие девичьи места. Зареванная приходила она домой, но даже матери боялась пожаловаться, стыдно было. При своём богатырском росте, широких, как у портового грузчика, плечах и 42-м размере обуви была Стела тихой и смирной, словно овца. Необычное импортное имя придумал ей отец, Иван. Придумал и очень гордился этим, а ещё тем, что дочка вышла его точной копией в юбке: рыжая, курносая и рябая, как перепелиное яйцо. Ну и конечно, ростом и размерами - вся в отца.

-Эх, мне теперь ещё бы парня, - сокрушался Иван, - парня бы мне ещё.
-Чего тебе жаловаться? - подначивали его деревенские мужики. - Твою девку хоть в воз запрягай.
- Да что девка?! Что с девки толку? Парня бы мне.

А парень всё никак у Ивана не получался. Только через 10 лет после рождения дочки Мария, жена Ивана, снова забеременела. Но на седьмом уже месяце несла от колодца вёдра с водой, поскользнулась на обледеневшей дорожке и упала неудачно. Нашли её часа через два на подтаявшем кровавом снегу, без сознания.
Из больницы Мария вернулась уже пустая и без всякой надежды на то, что сможет ещё хоть когда-нибудь родить Ивану долгожданного сына.

После этого случая отец Стелы, который и раньше любил выпить по праздникам и без, стал выпивать часто и крепко. А после того гонял вокруг дома яловую жену свою и голенастую дочку до поздней ночи. «Бабье царство проклятое, - орал он мощным басом, - житья от вас нет!»

На выпускной вечер в школе мать пошила Стеле платье из голубой слатеры, которая так шла к небесно голубым глазам девушки и долго сокрушалась, что дорогущей ткани потребовалось так много, потому что длинное надо было шить, короче ведь нельзя с такими-то телесами.
Перепившись по поводу дочкиного выпускного, Иван утонул в пруду за селом. Когда его вытащили из воды, Мария охнула, схватилась за сердце и как подкошенная рухнула на землю, даже подхватить не успели.

Стела справлялась одна с осиротевшим родительским хозяйством легко, не привыкать ей было. Девчонка работящая и сноровистая выросла. Ещё и успевала каждый день смотаться к матери в больницу: кормила, ухаживала. И даже заикнуться не посмела, что хотела бы в город поехать учиться. Мать, глядя на дочку, вздыхала, отирала здоровой рукой слезинки и просила:
-Ты, Стела, не бросай меня. Ладно?
- Ну что Вы мааа? - мычала Стела и отворачивалась, пряча лицо.
Только к зиме Мария стала понемногу ходить по дому, подволакивая левую ногу и бережно придерживая безвольно висящую левую руку.

- Ой, Мария, где ж твоей Стелке жениха-то под стать найти? - притворно вздыхала соседка Мотря, наворачивая состряпанные Стелой вареники с капустой. – Ведь замуж бы ей уже.
- А я мож вообще замуж не пойду, - тихонько буркала раздосадованная Стела, ловко вынимая из печи большой чугун с картошкой для поросят.

Но замуж всё же пошла и даже очень скоро. За Ваську соседа, того самого, что больше всех дразнил её в детстве. За Ваську Глумова низкорослого, тщедушного и прыщавого, которого даже в армию не взяли по слабому здоровью. Ведь выбирать-то особо не из кого было. Кто позвал, за того и пошла. А Васька позвал. Пару раз в кино сводил, в клуб на танцы, у калитки дотянулся поцеловать и…позвал. А чего тянуть? Девка работящая, добрая и тихая.
- Ну и что же что дразнил? Это ж  давно было. А теперь вот разглядел, что она ничего себе девка. Ну и что, что большая, как сарай с пристройкой? Зато спать на ней можно будет, как на перине пуховой: тепло и мягко. Да и пахать на ней можно вместо трактора, - зубоскалил Васька после очередной бутылки пива.
- Да что ты с такой женой делать будешь? Завалить-то её хоть сумеешь? – ржали подвыпившие дружки.
- Не сомневайтесь, сумею, - заверял их жених.

И, правда, сумел. Видно, парень весь в корень пошёл. Уже через год Стела родила двойню пацанов, а ещё через  два года – девчонку. Мальчишки, правда,  получились болезненные и мелкие, как отец, зато девочка - вылитая мать и дед покойный – настоящая богатырка. Стела назвала дочку Викторией, что означает – победа.

Жили Глумовы как все в селе. Оба работали на птицеферме, а в свободное время Стела обхаживала огород и скотину, да по дому хлопотала, а Василий вечера напролёт «культурно отдыхал» после трудового дня под винно-водочным ларьком. Иногда он бил жену и скандалил с тёщей, но нечасто. Чаще Стеле приходилось приволакивать бесчувственного муженька с «отдыха» домой на своём горбу. Другие бабы завидовали: «Хорошо Стелке: мужик у неё мелкий, как таракан, а она бы и быка поднять могла. Что ей стоит домой его донести? Плёвое дело для такой коровищи».

Но хорошо Стеле было только до тех пор, пока не подросли её пацаны. А подросли они как-то очень уж быстро и стали хулиганить по селу: то драку затеют, то сарай подожгут, то перепьются до полусмерти. Троих-то мужиков, хоть и мелких домой притащить зараз даже такой бабе, как Стела не под силу. Хорошо хоть дочка подросла и помогать матери стала.
В конце концов, парни обокрали всё тот же винно-водочный ларёк, а потом подбили оба глаза участковому, который пытался задержать ребят на месте преступления, в результате чего попали в колонию. Теперь раз в месяц Стела собирала передачу для сыновей и ехала в город, благо - зона под боком, всего в 30-ти километрах.

Зато на Вику Стела нарадоваться не могла. В школе - первая ученица, в доме - во всём помощница. За большой рост её тоже дразнили, но недолго. Она научилась сдачу давать, да так, что потом неповадно было даже в её сторону косо глянуть. В обиду себя никому не давала. Страсть, какая боевая девчонка.

-  А Вика-то совсем невеста. Глядишь, скоро и замуж надо будет отдавать. Вот только кто ж её возьмёт такую? Она ж бешенная. Все сельские парни её боятся, как огня. Не в мать пошла, гонористая такая, - вздыхала постаревшая соседка Мотря.
- А я, бабка Мотря, замуж не пойду, - сердито бросала Вика, взваливая на спину громадную вязанку дров.
- Куда ж ты денешься? – ухмылялся отец, мусоля в дрожащих пальцах сигаретку. – Куда ж вы бабы без нас мужиков денетесь? На что вы без нас годные?
И пьяно хихикал, щурясь на зимнее солнце.