Как умирают самолеты...

Из окна лоджии наблюдаю, как тяжелые серые тучи, цепляясь за крыши соседних домов, медленно тащились по небу, готовые в любой момент пролиться упругими струями дождя. Недалеко от дома стоит бетонный забор, когда-то ограждавший территорию бывшего аэродрома. И хотя живу в этом новом доме уже четвертый год, у меня никогда не возникало желания пойти туда, за забор, побродить по тем местам. Отсутствие желания возможно было вызвано и тем, что вообще не люблю бесцельно бродить в одиночестве. Но сегодня... Сегодня неосознанное чувство тянуло меня туда. Особых дел не было и я не стал противиться этому чувству. На улице было душно, пахло влагой и все предвещало, что будет дождь. Возвращаться не хотелось и я медленно побрел к забору. Через встроенную калитку в заборе сразу попал в буйное царство  травы, которая после дождя еще больше разрослась. Невдалеке располагались два холма или кургана к которым вели протоптанные тропинки и не смотря на влажную раскисшую землю мне удалось взобраться на один из них. Передо мной, вплоть до горизонта, было ровное поле, заросшее травой, с редкими вкраплениями нескольких молодых берез, издали напоминавших стайки девушек в белых платьях и в зеленых платочках. И над всей этой красотой тяжело плыли серый тучи... И чувство покоя, тишины и какой-то нежной радости овладело мной...
Но что-то привлекло внимание и я боковым зрением отметил какие-то знакомые силуэты. Повернувшись, увидел вдали знакомые контуры самолетов АН-2 и меня неудержимо потянуло к ним. Скользя по влажной земле, я сбежал с холма и побрел по раскисшей тропинке в сторону самолетов. Вскоре я вышел на бетонное покрытие и увидел...
Это было кладбище... Кладбище на котором умирали самолеты. Умирали Аны. Незаметные и тихие труженики неба. Перкалевая обшивка плоскостей, где содранная, а где висящая кусками обнажила скелеты крыльев... Кое где крылья были сняты и лежали рядом в общем казались смятыми и растерзанными крыльями ангелов.. Снятые двигатели были куда-то увезены и от этого казалось, что самолетам отрубили головы, что бы кому-то представить доказательства убийства. Иллюминаторы и фонари разбиты и от этого казалось что самолеты лишились глаз. Шасси со спущенными колесами делали самолеты калеками стоящими на костылях...
Я коснулся рукой фюзеляжа и то ли ветер, то ли сама «Аннушка» шевельнула рулем высоты, как бы приветствуя меня. Дверь была закрыта и я взобравшись на центроплан заглянул через разбитый фонарь в кабину. Протянул руку и коснулся штурвала и он привычно лег в руку и пошел «на себя», как будто приглашая к взлету. И тогда я понял, что так тянуло меня сегодня в поле. Прикоснувшись лбом к корпусу и закрыв глаза, я почувствовал как память возвращает мне прошлое, то прошлое, когда мы были единым целым.. Мои пальцы узнавали здесь все, каждую заклепку, каждый лючок, каждый винт или рычаг.. Они помнили все. Ан-2, «Аннушка» - как никогда не забываемое, чувство первой любви.
А еще я услышал песню, печальную песню самолета оторванного от неба. Это был один из последних самолетов всегда, даже на земле, смотревшим в небо. Сегодня много прекрасных и грозных летающих машин, которых зовут лайнерами, кораблями, летающими комплексами, но только не самолетами. Самолетом была «Аннушка» Она не покоряла неба, она жила в небе и была частью неба. Была тиха и незаметна своей неземной красотой.
И вот теперь она и другие самолеты умирали на этой, богом забытой, стоянке. Они позвали меня проститься с ними, искренне веря в мою преданную им любовь.
Мне не хотелось уходить.. Я слышал, чувствовал как они тоскуют по небу, как хотят в последний раз пробежаться по полосе, взлететь и навечно остаться в небе. Зовут меня с собой.. Но я уже давно навсегда прикован к земле.. Коснувшись в последний раз, косо повисший элерон, я побрел домой. Когда за мной закрылась дверь — хлынул дождь. И капли, стекавшие по стеклу окон, напоминали горькие слезы...