Моя Атлантида

Я смотрю, как глаза Рэя наполняются предчувствием конца, который затопит всё – адреса, даты, татуированные в памяти портреты. Спустя несколько веков, а может быть дней, новые цивилизации, рождённые в нас, будут вспоминать эту встречу, как Атлантиду, погибшую со всеми её сокровищами. Сущим абсурдом покажутся раскопки в надежде отыскать ключи к нераскрытым тайнам. Того, что открылось нам, хватило для тотального потопа.

А пока я смотрю на Рэя – такого родного и такого чужого, такого хорошего и уже… ненужного. Он печально смахивает крошки со стола, будто это остатки нашей ментально извращённой любви. Мне даже жаль, что я не могу нас обмануть, не могу "ступить на материк". Наш остров уйдет под воду – хоть вой, хоть кричи. Потому что я – убийца шансов.

– Ты говорила, что любишь меня, Сью…

Ну конечно, эти слова несколько раз вырывались из  моей груди, как перепуганные птицы, которыми я пыталась заселить пустой сад. Сказать Рэю, что птицы обманывали меня, а я – их, лишь бы сад ожил, потому что гигантский гербарий повергал меня в уныние? Сказать? Рэй не заплачет… Но потом, когда я выключу веб-камеру, упадёт лицом в подушку, которую купил для меня и на которую я так ни разу и не легла.

– Зачем мне одному две подушки? – будто услышав моих птиц, спрашивает Рэй. – Хотя… лучше спать одному, чем с тикающей бомбой. Ведь ты всё равно бы взорвалась, Сью.

Чай остывает в чашках, между которыми пролегают меридианы: Рэй в одной стране, я – в другой. Это чаепитие служит всего лишь прикрытием дыры, которая со смертоносной скоростью разрастается между нами. Потому что я – убийца шансов.

Рэй имел несчастье распахнуться передо мной, как двери во время бури, и отчаянно болтался на сорванных петлях.
Обнажил внутреннюю отделку масок, которые надевал для толпы, одновременно восхитив и покоробив моих птиц, только начавших плодиться в оживающем гербарии.

– Я слишком себя люблю, Сью. И буду тем, кем есть на самом деле. Со своими чёрными катакомбами.

Он прав, черт возьми. Ему уютно с собой, как мне – с собой, несмотря на то, что я – убийца. Ещё минута, и я воздушным гимнастом полечу вниз, головой прорывая кружева из наших душ. Мы слишком крепко переплелись и превратились в душевно зависимых чудовищ. Нам казалось, мы – великаны, которым под силу выпить океан с его кораблями и ледоколами. Мы объявили День Зависимости, когда мои корабли вошли в его кровь, а его ледоколы – в мою.

– Почему ты молчишь? – голос Рэя возвращает меня на берег.
– Сердце…
– Опять болит?
– Будто его прищепками…

Ещё совсем недавно Рэй умел цеплять мою душу больше, чем дозволяется, и я, свято веря пению птиц на заиндевевших ветках, кричала так, чтобы никто не услышал: «Счастливая! Наконец-то счастливая!» Но меня не покидало ощущение, будто я откусываю пирог с двух краёв: один – сдобный, с ароматной прослойкой, а другой – с привкусом плесени и сомнительной начинкой. Всё это время я поднималась по лестнице, ведущей вниз. А теперь с эпатажем китайской гимнастки исполняю смертельный трюк – отрываю душу от Рэя, как лист календаря.

Я стою под куполом. Без страховки.
Сердце, как взбесившийся барабанщик, пробивает кожу.
Р-р-раз-з-з! Дв-в-в-а! Тр-р-ри! Ну же! Смелее!

– Рэй… Я тебя не люблю. Прости…

Таким смертельным прыжком я обретаю дорогу назад, к новой цивилизации.
Я очень верила, что птицы запоют.
Но они улетели.
Прощай……… моя Атлантида.