СД

СД

  Степан Дмитриевич был маленький, сухонький,
желчный человечек. Я не помню, какую он
должность занимал в отделе кадров, видимо по работе
с плавсоставом, но каждый раз, когда был сбор экипажа
перед направлением на судно, Степан Дмитриевич про-
водил с нами напутственную беседу.
  Обычно он приходил на сборы уже в конце, «по-
давался на десерт», так сказать, как шутили некоторые
штатные остряки. И именно тогда, когда все основные
кадровые вопросы были решены.
  Вот он приходит. Здоровается. Оглядывает стро-
го толпу, уже подуставшую от четырех часов кадровой
маеты-канители, нетерпеливо ждущую конца этого бала-
гана, да чтоб скорей с друзьями пообщаться где-нибудь в
пивнушке ли, в рюмочной ли, а то и в кабаке. Душу свою
излить или отвести. (В отпуске то, поди, у каждого много
впечатлений набралось.)
 — Как фамилия? — пальцем показывает СД на моря-
ка в джинсовой куртке c монтановскими лейблами, — ты
что это, немецких орлов нацепил? Ну-ка, снять, срезать!
Немедленно! Сейчас же!
  Иванов, Петров, Сидоров уходили к секретаршам
спарывать фирменные наклейки, наиболее ценное из
всего костюма (чтоб после сборов по новой пришить), а
СД, между тем, начинал свою установочную проповедь.
Широко разворачивал полотно наших прекрасных
социалистических будней и еще более прекрасного
коммунистического будущего против их загнивающего
капитализма сегодня и еще более ужасного завтра. И
призывал нас не поддаваться внешнему шику и блеску
Запада, его тлетворному влиянию. Не поддаваться про-
искам и соблазнам предателей Родины, таких как Солже-
ницын, Буковский, Даниэль, Галич и прочие с ними.
 — Вот вы знаете, сколько сейчас наших бывших со-
ветских женщин бегает по Африке, брошенных на про-
извол судьбы?.. Они, вот, выходят замуж во всяких, там,
университетах типа Патриса Лумумбы в надежде на лег-
кую и развеселую жизнь в этой самой Африке или Азии,
а потом мужья их бросают с детьми — и начинают они
ходить по рукам. То есть заниматься проституцией. Ро-
дина их за это не простит. Пусть и не мечтают! И вы, как
сознательный авангард советского народа, находящегося
на переднем крае борьбы с западной моралью, в непо-
средственном контакте с врагом (и далее все в таком, вот,
духе!) должны избегать с ними, предателями, всяческих
контактов и не поддаваться на их гнусные провокации.
…А, кроме того, в Антверпене и Роттердаме от-
крываются новые маклаки-торговцы. Какие-то братья-
грузины. Они соблазняют моряков легкими заработками
в виде контрабанды икон, серебряных и золотых монет,
бриллиантов, предметов старины и исторических цен-
ностей. Это ярые антисоветчики. Они могут вам подсу-
нуть антисоветскую литературу, порнографию и если вы
поддаетесь им — это уже путь к предательству Родины.
Знайте. Это прямые ваши враги. Они будут говорить вам:
везите нам иконы, живопись, старину. Не поддавайтесь.
И знайте, помните про святую заповедь наших предков:
коготок увяз — всей птичке пропасть. Так вы распродае-
те свою Родину, которая вскормила и вспоила вас. И пом-
ните, какое будущее строим мы — светлое будущее всего
человечества, коммунизм! Будьте же достойны этого вы-
сокого звания — строителей нового общества.

  Беседа длилась от получаса и более, но обычно,
перед обедом заканчивалась. Степан Дмитриевич желал
нам счастливого плавания, и все довольные расходились
по окрестным шалманам. После обеда иногородние воз-
вращались в бухгалтерию, получали депонент, разные
премиальные и прочие, за отпуск набежавшие доплаты.
  Да, Степан Дмитриевич… Сокращенно звали его
СД. Его хобби все знали, как и его память. Это выглядело
примерно так: СД встречал кого-нибудь из подчиненного
ему плавсостава, и обращался к тому с очередной долей
нотаций:
 — Ваша как фамилия?
 — Иванов.
 — Товарищ Иванов, настоятельно советую вам под-
стричь волосы перед рейсом.
  А ведь стригли. Во избежание последующих непри-
ятностей, ибо память у него была хорошая. Между тем
допрос с пристрастием переносился уже на другого.
 — А ты Сидоров пить бросил?
 — А как же, Степан Дмитриевич, вы же приказали.
Завязал.
 — То-то, человеком стал. Молодец!
Степан Дмитриевич привычно обедал в подваль-
ном «Энкурсе», пароходской столовой на бывшей Па-
домью (Советской), затем опять же — по дурной своей
привычке — поднимался на первый этаж пароходства в
депонентный отдел, где всегда к этому времени у касс
собиралась очередь к двум окошкам: валютно-чековому
и простому. Здесь СД хищно высматривал и выбирал
своих жертв. Это, видимо, улучшало его пищеварение и
настроение.
  Толпа ежилась под жестким взглядом начальника,
переминалась с ноги на ногу, но стояла. А тут как-то на
свою беду приперлись два горячих молодца и оба под
парами винными. Один из них был в ковбойских сапогах
и с серьгой в ухе. Короче, явный рецидив скверны, су-
блимация низкопоклонства с временами Дикого Запада.
А тут, ни с того ни с сего, как раз и СД.
 — Это что еще за такое?! Что это такое, — в бабских
сапогах? И кольцо в ухе! Небось, и колготки под штана-
ми? — разорался СД, да так громко, что вся бухгалтерия
дружно высыпала в коридор поглядеть на парня в кол-
готках.
  Парню шепнули: беги от греха подальше, пока не за-
помнил! Но тот, видно из молодых, не понял, на кого он
попал (а попал он на советского унтера Пришибеева).
 — Ну и что, — с вызовом заявляет моряк, — что
хочу, то и ношу. Мое дело.
 — Твое дело? Я тебе покажу твое дело! Твое дело у
меня в столе. Считай, что я тебя уволил.
  И, бывало, что и увольняли по разным СД-есовским
вымыслам и сентенциям. Джинсы он, например, назы-
вал вражескими штанами. А всех их носителей — по-
тенциальными изменниками Родины.
  Путем некоторых размышлений я пришел к странно-
му, на первый взгляд, выводу. Во время второй мировой
войны у немцев была, кажется, служба безопасности —
СД. А может, то был маркиз де Сад, представленный
здесь как анаграмма его имени? А может — это была
социал-демократическая партия? Кто его знает.
Но однажды в очередной День Победы 9-го мая на
встрече ветеранов боевой адмирал-североморец разгля-
дел на груди у нашего СД среди других наград медаль
«За оборону Севера» и спросил, откуда, мол, у него эта
медаль. Этой медалью награждалось ограниченное чис-
ло людей, и адмирал их всех знал, поскольку сам и на-
граждал. Что ответил СД, я не знаю, но позже, гораздо
позднее услышал я еще одну версию, как раскололи СД.
Приехал к одному моряку отец из российской глу-
бинки. И в отделе кадров лицом к лицу столкнулся с СД.
Оба узнали друг друга. Отец моряка сидел в немецком
концлагере, а СД служил там надзирателем-охранником.
Оттуда и медали, и послужной список.

Повесился СД на День Победы.