Чужая кошка в зеркале, часть 6 - Безумие любви

ЧАСТЬ 6. «БЕЗУМИЕ ЛЮБВИ»



В восемь утра ее сменяла Лиля Митрохина, самая старшая из медсестер, ей уже  двадцать семь. Маленькая, смешливая, похожая на лисичку, сейчас она вошла в сестринскую, хохоча и вытирая слезы:
- Привет, Ленка!
- Привет. Чего ржешь?
- Да так, Николая Кузьмича встретила, на свидание меня приглашал.
- Да ну?
- А чего? Он еще не такой старый, можно и замуж за него пойти. Мне уж давно пора, да никто не берет.
- С ума сошла – замуж за него!
- А чего? Он – мужик хозяйственный, дом у него большой, ухоженный, а сам ласковый…

Посмотрели друг на друга и рассмеялись. Домой Ленка летела, как на крыльях. Мать сегодня в ночную смену, жаль, забыла об этом Алексею сказать, может, пришел бы… Мысли о нем кружили голову, заставляли трепетать сердце. Хоть бы догадался! Хоть бы пришел!

Помогая матери поливать грядки, Ленка не замечала, как светятся ее пустые раньше глаза, как она иногда замирает, прижав руки к груди. Поставив ведра и лейку, мать присела на лавочку возле дома, Ленка – рядом.
- Доча, ты у меня совсем взрослая уже… так ты, это… если есть кто у тебя, пусть приходит, не стесняется… что ж вам на улице любиться-то? Только смотри, поберегись, чтоб раньше времени не забеременеть.

Ленка покраснела, потеребила подол сарафана. Она не знала, что сказать.
- Ладно, пойду обед греть, – мать встала, и Ленка заметила, что впервые за последние два года она выпрямилась, и в глазах ее, в самых уголках, светятся маленькие счастливые звездочки.

Светка, как и обещала, пришла после обеда. Была она чем-то расстроена.
- Привет, подруга! Пойдем в саду посидим, – Светка взяла Ленку за руку, и они вышли из дома.
Усевшись на ступеньках беседки, Ленка посмотрела на подругу:
- Ты чего, Светк?
- Да так, ничего… Как подежурила?
- Нормально, как всегда… Да что случилось? На тебе лица нет.

Светка расплакалась. Ленка удивилась: что же могло такого произойти, чтобы ее подруга стала проливать слезы?
- Я вчера с Лехой встретилась, прямо спросила, куда он пропал, почему его теперь у Ванечки не застать.
- А он?
- А что он? – она заплакала еще горше. – Сказал, что влюбился… в другую девушку…
- Да ладно тебе, – Ленка прижала подругу к себе. – У тебя, вон, Ванечка есть.
- Есть, конечно, и я его люблю… Но это так больно, когда тебя бросают!
- Так он же, вроде, тебе ничего не обещал.
- Не обещал, что ж с того? Все-таки мы какое-то время были вместе… И он любил меня… А сейчас избегает.
- Ну ладно, успокойся. Лучше Ванечку своего береги!
- Да мы с ним не расстаемся. То я к нему, то он ко мне приходит. Знаешь, он такой ласковый, такой нежный… Но чего-то в нем нет… того, что в Лехе было… чего-то дикого что ли.
- Дикого? – Ленка отодвинулась и посмотрела на подругу.
- Ну не дикого… я не знаю, как сказать… Леха, он в любви такой… Кажется, всю мою душу наизнанку выворачивал, когда любил.
- Тебя послушать, так твой Леха в постели неутомимый герой-любовник.
- Так и есть… Только теперь он не мой.

И  Светка снова заплакала. Такое было впервые. Она никогда не отличалась целомудрием, влюблялась, спала с новым парнем, потом расставалась без слез, так, с причитаниями, и снова влюблялась. Но чтобы она лила слезы – горько, долго, печально – это было впервые.
Выплакав свою боль, Светка успокоилась, полезла в карман платья, достала упаковку таблеток:
- Это те таблетки, о которых я говорила, ну, чтоб не залететь. Деньги потом отдашь. Я Катьку Исакову попросила, она еще этих таблеток привезет. Как пить их – сама прочитаешь в инструкции… У тебя-то как на любовном фронте?
- Да все также.
- Ночью к Терехову не ходила?
- Нет, не до этого было.
- А что такое?
- Да забот хватило, – Ленка отвела глаза, ей почему-то не хотелось рассказывать про Алексея.
- А я не удержалась, посмотрела за домом Терехова, – Светка шкодливо наморщила носик.
- Ну? – вскинулась Ленка.
- Что «ну»? Ничего. Наташка Максимова под его окнами крутилась, да только у него полночи темно было, а потом мы ушли.
- «Мы»?
- Ну да… С Ванечкой. Так что пока никого не видели. А Натаха-то явно расстроена была. Сидела у него на крылечке плакала. Точно девка в него влюблена!
- Ну и пусть!

О Терехове Ленка совсем не думала. Как-то растворился он в закоулках памяти. Она засунула таблетки в карман сарафана, потянулась, выгнувшись кошкой на солнышке. Они еще долго со Светкой о чем-то говорили, смеялись. Наболтавшись, подруга убежала, а Ленка сидела на ступеньках беседки, мечтая об Алексее.

Когда мать ушла на смену, Ленка долго думала, чем себя занять, но делать ничего не хотелось. Сладкая истома накатывала волнами, заставляя все внутри сжиматься в тугой комок. Побродив, как сомнамбула, по дому, Ленка вернулась на веранду, перестелила кровать, взбила подушки, легла, прислушиваясь к шорохам в саду.

Шагов она не услышала, а скорее почувствовала. Сердце забилось так часто, что перехватило дыхание. Кто-то осторожно подошел к двери. Она соскочила с кровати – и как была в ночнушке – открыла настежь дверь.
- Я соскучился, – услышала знакомый голос, и бросилась ему на шею.
- Я так ждала тебя! – сказала она не таясь.

Они долго целовались, пока у нее не закружилась голова. Он был безудержным, словно изголодавшийся зверь. И она отдавалась ему, потеряв ощущение реальности.
- Ленка… – шептал он, перебирая ее волосы и зарываясь в них лицом. – Как же я люблю тебя, Ленка…

И не было в этом мире слов, чтобы описать то, что творилось в ее душе. Ей казалось, она – птица, парящая высоко в небе и падающая камнем вниз, чтобы затем снова взлететь ввысь.  Она целовала его плечи, живот, соскальзывая губами все ниже, пока он снова не загорался желанием.

Им было мало друг друга. Им было мало времени. Им было мало сумасшедшей любви. Им все равно было мало! И только с первыми лучами солнца Алексей сонно прошептал:
- Мне пора. А хочешь, давай сегодня сходим на речку. Встретимся в полдень на развилке. Успеешь отоспаться?

Она только кивнула, уже не в силах говорить. Он склонился, поцеловал ее теплые, слегка припухшие от его поцелуев, губы. Завел ей будильник, торопливо оделся и выскользнул в раннее, такое спелое, счастливое утро.

Просыпалась Ленка с трудом. Мать уже была дома и спала с ночной смены. Стараясь не шуметь, Ленка выпила чаю и, перекинув через плечо полотенце, выбежала на улицу. Напевая, она шла к развилке, замирая от скорой встречи с Алексеем. Он ждал ее, улыбнулся, когда она подошла, и поцеловал с нежностью, которой сам от себя не ожидал.

Взявшись за руки, они шли долго, останавливаясь, чтобы уединиться в высокой траве и предаться ненасытной любви, потом продолжали путь, пока, наконец, не дошли до реки. Берег был пуст. С тихим плеском на песчаный пляж накатывали прохладные волны. Высоко в небе нещадно палило солнце. В прибрежных кустах слышалась незатейливая птичья песенка.

Они расстелили полотенца, долго целовались, боясь, что их единение кто-то нарушит. Но желающих искупаться в этот день не было. Ленка первая забежала в воду, вскрикнув «Ой, мамочки! Вода холодная!» и, не раздумывая, нырнула. Они плескались, наслаждаясь покоем и умиротворяющим плеском реки.
- Ленка… – шептал Алексей и целовал, сходя с ума от ее свежести, жадных губ. – Боже, какие у тебя зеленые глаза!

Она смущалась, отводила взгляд, смеясь, отталкивала его руки. Но он не сдержался, подхватил ее, закружил, проваливаясь по щиколотку в речном песке, и отнес на мелководье,  скрытое от случайных глаз густым ивняком. И там, на отмели, наполовину в воде, они снова любили друг друга. Волны плескались о берег, чуть не смыли их купальники, хорошо, вовремя заметили, а то пришлось бы из воды вылезать голыми. Смеялись, пытаясь надеть мокрые плавки и завязать веревочки ее купальника. Они устали, но были счастливы. Домой шли, прижавшись друг к другу  и без умолку болтая.
- Ты завтра как работаешь? – Алексей заглянул в глаза.
- Я с утра на сутки ухожу.
- Я буду скучать… А хочешь, я приду к тебе завтра ночью?
- Хочу, но… – она замялась. – Я не знаю, как сложится дежурство, вдруг кого из тяжелых привезут.
- Ладно, посмотрим…

Он проводил ее до дома, поцеловал на прощание, и ушел, обернувшись и махнув еще раз рукой. А она, утомленная и счастливая, помогала матери в огороде, ужинала, витая в облаках, пыталась перед сном почитать книжку, но усталость взяла свое, и Ленка уснула.

За окном стояла густая, как бархат, ночь. Воздух был наполнен ароматом жасмина, что рос под окнами веранды. Ленку разбудили жадные поцелуи. И она знала, кто прокрался под покровом ночи к ее кровати. И была счастлива, что он снова пришел!


Алексей не понимал, что с ним творилось. Его безумно тянуло к Ленке! Он постоянно думал только о ней. О  зеленых, как молодая трава, глазах, которые иногда становились почти синими. О густых и длинных, чуть вьющихся медно-рыжих волосах, в которых во время любви иногда путаются руки. О пухленьких губках, ярких и сочных, как спелая малина. Вспоминал каждый изгиб ее тела, каждую родинку, особенно ту, что на левой груди возле соска, которую он особенно любил целовать. Ее запах, голос, смех. Он сходил с ума, когда всплывал в памяти ее жаркий шепот! Ловил себя на мысли, что хочет ее видеть,  быть с ней рядом… он просто хочет ее так, что не в силах терпеть! Она была как наваждение, от которого не спасают отворотные зелья. Он даже не знал, что может быть так!

Вот и сейчас, Алексей целовал ее, сначала боясь разбудить, потом страстно желая, чтобы она проснулась и позвала его, любила, целовала, отдаваясь так, как еще ни одна из его женщин, распутно, дерзко, яростно, как тигрица, целиком и без остатка, вживаясь в него, вплетаясь в струи его души. Когда она открыла глаза и протянула к нему руки, время для него остановилось. Она взмокла, и по ее спине потекли капли пота, скатываясь на него, а он все не мог от нее оторваться. Она извивалась, рычала, стонала, кричала в подушку, чтобы не перебудить соседей и мать, впивалась в него ногтями, и он снова сходил с ума, когда она сжимала его тело сильными бедрами. И перехватывало дыхание, и сознание сокращалось до маленькой точки, а потом взрывалось водопадом счастья и удовольствия.


Он опять ушел от нее под утро, когда она, утомленная и пресыщенная его любовью, уснула. Поцеловав на прощание со странным чувством нежности, подул на рыжую прядь. Ленка глубоко вздохнула, перевернулась на бок, спиной к нему, оголив стройное бедро и тонкую лодыжку. Он выскользнул в утро, плотно притворив дверь.

Воздух был свеж. Трава, покрытая серебристой сетью росы, блестела в рассветных лучах. Птицы вовсю распевали песни. Солнце нехотя начинало покрывать верхушки деревьев золотисто-розовой пылью. Он остановился, вздохнул полной грудью, и, насвистывая, пошел к дому друга – Ивана Фомина, у которого жил все это время.

Алексей постарался не скрипнуть ступеньками крыльца.  Дверь была не заперта, и он тихонько пробрался в свою комнату, на ходу стягивая рубашку. На пороге застыл, так и не сняв до конца одежду: на его постели, разметав по подушке светлые волосы, спала обнаженная Светка.
- Черт! – ругнулся Алексей. На плечо легла чья-то рука, и он, вздрогнув, обернулся. За спиной стоял Иван.
- Пошли, – тихо сказал он и, не оглядываясь, пошел к себе.

В комнате было свежо и вкусно пахло флоксами. Иван сел на подоконник открытого окна.
- Надо поговорить.
- Давай поговорим, если надо, – Алексей подошел, встал рядом, чувствуя, как нервничает друг. – Да ты не тушуйся! Про Светку, что ли, поговорить хочешь?
- Про нее… – Иван посмотрел в окно, помялся. – Ты все время где-то пропадаешь, она психует.
- Зря! Я ей все сказал. Ты, Вань, прости меня, если что было не так. Светка – нормальная девка, но я люблю другую.
- О как! – глаза Ивана насмешливо округлились. – И кто же украл сердце нашего Казановы?
- Ты зря так… Я, правда, влюбился, как пацан шестнадцатилетний. С ума схожу без нее… Да я представить себе не мог, что такое бывает! Иду к ней, каждый раз внутри все сжимается.
- Да-а… похоже, это у тебя серьезно.
- Серьезней некуда.
- И что же это за красавица?
- Да не важно, Вань.
- Наша что ль, местная?
- Ваша.
- А она знает, что ты уедешь скоро?
- Не трави душу… Знает, я ей говорил, что здесь в отпуске… Но…  В общем, не знаю, Ванька, как дальше жить буду, только без нее, точно, не смогу. У меня какое-то помешательство. Только о ней и думаю. Вот сейчас посмотрел на Светку, а вспомнил ее…

Иван удивленно слушал Алексея. Ему до одури было интересно, что это за девчонка, которая за короткое время так привязала к себе Леху? Вон, до чего дело дошло! Светка, спящая голой, его не привлекала! А раньше бы он не упустил своего… И столько нежности было в словах друга, столько очарованной души таилось в словах, что Ивану стало не по себе.
- Да, Леха, похоже, ты, действительно, попал!
- Не говори, Вань, сам не знаю, как дальше быть.
- Ты вот что, не трави ни себя, ни ее. Уедешь, поживете врозь. Если не пройдет угар этот шальной, тогда все, значит – твое. Приедешь, женишься, заберешь ее с собой. А если через месяцок-другой забудешь, значит, не судьба, дальше будешь баб трахать. Да и она за это время, может, поостынет. Дело, сам понимаешь, такое, торопиться – людей смешить, себе жизнь ломать. Я тоже от секса со Светкой без ума был. Вот только надоедать она мне начала. И бросил бы, да жалко ее.
- Понимаю. Но тут дело другое… Если б ты знал, как мне хочется вернуться к ней, запустить пальцы в рыжие волосы…

Иван замер. Казалось, его окатили ледяной водой из ушата. Онемевшие губы с трудом спросили:
- Та это что ж… Ленка Воробьева тебя так присушила?
- Почему… Ленка? – смутился Алексей.
- А рыжие волосы в нашем поселке только у нее одной. И глаза, помню, зеленые – она в отца своего пошла.
- А про глаза откуда знаешь? – Алексей нахмурился, в голосе его послышался ревнивый рокот.
- Тю, дурак, да про то каждый у нас знает! Она как посмотрит, словно волной травной накрывает.
- Ты это брось, – засопел сердито Алексей.
- Дурак, точно дурак! Да у нее до этого лета и парня-то не было. Ну, провожать-то ее провожали, за сиськи держались, а так, чтобы поиметь, не было такого.
- А Светка говорила, ухажер у нее есть.
- Так он недавно и появился. С месяц назад.
- Докторишка что ли, Терехов?
- Он самый. Наши парни морду хотели ему набить, но Ленку уважают, это был ее выбор, потому и трогать его не стали. Да-а, паря, ты попал. Такие, как Ленка – это что-то! Смотрю, и Терехов тебе не помеха. Точно, влюбился ты, Леха по самые помидоры.

Тот ничего не ответил, только боднул друга головой в плечо:
- Ты, Вань, если что, за Светку прости меня, я не думал, что ты на нее запал.
- Да ладно, проехали. Запал – не запал, а трахаться с ней здорово. Ладно, вали спать.
- Угу. Пойду посплю немного… на сеновале… А про Лену ты никому не говори, зачем ее имя трепать?
- Сам себя не выдай. Главное – Светке ничего не говори.
- Не скажу, – Алексей махнул рукой, вылез через окно в сад и пошел на сеновал.


Иван долго сидел, глядя в светлое, точно умытое, утреннее небо. Почему-то стало грустно от мысли, что смешливая рыжая девчонка по имени Ленка спит с его беспутным другом. Видно, есть в ней что-то такое, отчего Леха окончательно сошел с ума. «Она же девчонка еще! – думал Иван. – Сколько ей сейчас? Восемнадцать? Девятнадцать? А Лехе двадцать пять. Старик уже! Жалко девчонку, переживать будет!»

Вспомнились ее колдовские глаза, заливистый смех, бархатный, проникающий до самого сердца, голос. «Интересно, Леха у нее был первым? А если нет, кто тогда первым ее распробовал? Терехов? Или кто из местных? Кому морду набить? – вдруг завелся Иван, посмотрел на спящую Светку – впервые ее не хотелось. – Интересно, какой вкус у Ленкиных губ? Она ведь одна из немногих, с кем я ни разу не целовался. Чем же она Леху-то приворожила?» А еще он подумал, что Ленка похожа на белый тюльпан, такой светлой и нежной она была. Ладони вспотели, губы стали гореть. И где он, дурак, был раньше?! Все думал – маленькая она для него. А Ленка-то давно выросла. Но место возле нее уже занято влюбившимся другом. Отчаяние и неизвестная раньше боль медно-рыжей занозой впились в душу.


Ленка не знала, как прожить без него этот день. Будничные заботы в больничных хлопотах ненадолго отрывали от мыслей об Алексее. Она чуть не перепутала лекарства, готовя их к раздаче, хорошо, в последний момент заметила, взяла себя в руки. Дежурным врачом сегодня была Ольга Петровна. Она дохаживала в терапевтах до пенсии последний год. Семья у нее большая, хлопотная, такое спокойное дежурство для нее – выходной, в десять дверь в ординаторскую закроет и проспит до утра, если скорая кого не привезет.
- Ты, Лен, сама управишься, если что – буди, не стесняйся, – сказала она как всегда буднично и спокойно. – Мать-то как?
- Спасибо, вроде, нормально.
- Ну и славненько! Смотрю, она, вроде, как оживать начала, улыбаться стала. И слава богу! – что-то бормоча, Ольга Петровна пошла в ординаторскую.

Ленка услышала, как скрипнул тяжко диван под грузным телом. Еще пара записей в журнал, истории болезней – в ящик стола, под замок, и все – на сегодня свободна, можно идти отдыхать. А ей так хотелось остаться одной! В темноте, в тишине, наедине со своими мыслями и желаниями.

Распахнув окно в сестринской, села на подоконник, прикрыла глаза. Где сейчас Алексей? Что делает? Думает ли о ней? Или, может, он уже спит и сегодня не придет? Или с кем-то зажимается в кустах? Мысли, то сладкие и томные, то гадкие и грустные, будоражили голову, терзали сердце. Поболтав ногой, выглянула в окно. Июльские ночи –  темные, густые, ароматные. Вот и на душе у нее также… темно от одиночества.

Спрыгнув с подоконника, Ленка задернула занавески, погасила свет, сняла юбку, чтоб не помялась, и прилегла на диван. За окном раздался легкий шорох, в окно кто-то тихо проскользнул. Откинулись занавески, с тихим стуком прикрылись ставни. Ленка затаилась, прислушалась. 
- Я ждал, когда ты погасишь свет, – его голос отозвался в ней тонко настроенной скрипкой. – Господи, как же я соскучился!
- Я боялась, что ты передумал и не придешь… – прошептала она.
- А я сидел вон в тех кустах, – махнул он рукой, – думал, так и умру в одиночестве.

Ленка подставила губы, он приник к ним, как путник, умирающий от жажды – к спасительному роднику. И остановилось для них время. И только жар истосковавшихся друг без друга тел.
- Еще… еще… – шептала она, и он снова сходил с ума.

То в полном бреду упоительного желания его власти над собой, то загораясь со страстью дикой кошки, она не отпускала его. И, умиротворенные, насытившиеся любовью, они лежали на узком диване, прижавшись друг к другу.
- Девочка моя… моя маленькая блудница, – шептал он, перебирая пряди длинных волос, пока небо за окном не стало светлеть. Тогда он тихонько, почти беззвучно выскользнул через окно в больничный сад.


Только на соседней улице Алексей стал приходить в себя. Казалось, сейчас он мог летать.  Дойдя до дома, присел в полузабытьи на лавочку, закрыл глаза. Очнулся от того, что кто-то настойчиво гладил его по груди. Он дернулся, поняв, что это не Ленка. Перекинув ногу через его колени, к нему прижималась Светка. Платье до пояса расстегнуто, грудь бесстыдно обнажена. Она постанывала от желания:
- Лешенька, милый, я так соскучилась по тебе! Возьми меня!

Алексей принюхался – Светка была пьяна. Он вырвался из ее объятий, поднялся, рывком поставил ее на ноги. Она тут же обхватила его шею руками, пытаясь прижаться, но он оттолкнул ее руки. Увидев подошедшего Ивана, облегченно вздохнул:
- Забирай свою красавицу.

Иван тяжело вздохнул, поднял Светку на руки, понес ее домой. Алексей привычно пошел на сеновал, и, не раздеваясь, бухнулся на матрас, засыпая еще в полете до подушки.

Проснулся он к обеду, заскочил домой привести себя в порядок. Иван сидел за столом, мрачно глядя перед собой.
- Здорово! – Алексей налил чаю, взял бутерброд. – Ты чего смурной такой? Это ты вчера Светку напоил?
- Да нет, это она сама… было все нормально, сидели, пили вино, а потом у нее крышу снесло, схватила бутылку, из горла выпила все, что там было, а под утро, прямо из постели выскочила на улицу тебя искать. Хорошо, ушла недалеко.
- А сейчас она где?
- Спит… ты вот что, Леха… – Иван дернулся. – Может, перепихнешься с ней еще пару раз? А то она совсем рехнулась: меня поманит, а как я трахать ее начинаю, она тебя зовет. Достала уже!
- Не, Вань, не могу – не стоит у меня на нее, ты ж сам видел.
- Ну, видеть – не видел, а понять могу. Дааа, лихо тебя Ленка околдовала. Чем хоть взяла-то?
- Не знаю. Продрала она меня до самого сердца. И вот еще что… я тут подумал… у меня осталась последняя неделя отпуска, хочу с Леной поговорить, с ней это время провести, в ее доме, чтобы все время рядом быть.
- Тю, паря, у тебя точно ни на кого больше не встанет, только на Ленку… Ладно, если ты с ней договоришься, я Светке скажу, что ты в город уехал. Только смотри, они с Ленкой подруги, Светка может к ней в гости заскочить, не нарвись на скандал, а то поселок будет с месяц колотить от пересудов, да наши парни Ленке спуску не дадут. Ее потом поимеет каждый, кто в кусты затащит. У нас с этим просто: если девка не со своим парнем, значит, будет лежать под чужим, раз уж не целка.


Алексей шел по улице, от любопытных глаз Ленкиных соседок не отворачивался, а, наоборот, здоровался. За калитку прошел смело, а на крыльце потоптался в нерешительности, открыл дверь на веранду:
- Лена, ты дома?

Она вышла, вытирая руки, видимо, мыла посуду. Увидев его, тихо ахнула:
- Ты?!
- Я… Лен, у меня осталась последняя неделя отпуска, я хочу провести ее с тобой… в твоем доме.
- Как?! – она сделала шаг назад, наткнулась на мать, молча посмотрела ей в глаза.
- Да ладно, живите уж… чего там… Только на людях не показывайтесь, – тихо сказала та.
- Пошли в сад, – Ленка взяла его за руку, и, устроившись на ступеньках беседки, прильнула к нему.

Он шептал ей ласковые слова, целовал, перебирал рыжие локоны, в которых сейчас веселилось солнце. Ее губы так и манили его. Но он сдерживал себя, хотя руки так и тянулись к ее груди.
- А вещи твои где? – спросила Ленка, жмуря, как кошка, глаза.
- Вечером Ванька принесет.
- Какой Ванька? – она вдруг выпрямилась, застыла.
- Фомин, друг мой, я же у него жил все это время.

Чувство, которое нахлынуло на Ленку, ошеломило ее. Дикая боль, гнев – одним словом, ревность затуманила голову, сдавила сердце. Она вспомнила, как рассказывала Светка о своих похождениях…
- Ты спал со Светкой!! – прошипела она, задыхаясь в бессильной ярости.
- Лен, ну случилось так, я же тебе рассказывал… Только когда тебя увидел – все, как отрезало! 
- Нет, ну надо же – ты спал с моей подругой, а потом переметнулся ко мне! – она отталкивала его, а он прижимал ее к себе, исступленно целуя лицо.
- Лен, я же не знал тогда о тебе!.. И потом, ты тоже мне не девушкой досталась. Я же не вспоминаю про твоего Терехова, так и ты забудь про Светку!

Ленка долго еще отбивалась, но он заглушил ее ревность поцелуями. Тут же в беседке, увитой розами и диким виноградом, скрытой от любопытных глаз соседей кустами сирени и жасмина, стащил с нее трусы и овладел ею. И она, не в силах сопротивляться его напору, отдалась ему, словно окончательно перечеркивая свое и его прошлое
.
Потом они долго лежали на теплых досках пола, переводя дыхание.
- Господи, да Светка убьет меня, если узнает, – уже спокойно сказала Ленка.
- А мы ей не скажем, – Алексей, приподнявшись на локте, поцеловал ее губы, теплые, пахнущие жарким летом.
- А Ванечка?
- Он тоже будет молчать.
- Господи, да как же вы так, вдвоем ее одну… – она не договорила – он надолго приник к ее губам.
- Моя маленькая блудница! – шептал он нежно.
И ей это нравилось.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...