Колдунья. Часть 1. Ночные тени. Глава 1

22 июня 2011г.


Я открыла глаза - будто  сияющие мечи, ударили по векам. Почувствовала, как что-то сжимает грудь и тянет вверх, попыталась избавиться от этого ощущения, забилась…и поняла,  что нахожусь в воде. Сияние солнца на волнах океана нещадно, до слёз, врезалось в зрачки, норовило ослепить.  Оказалось, что я привязана верёвкой к обломкам чего-то деревянного: не то забора, не то стены, не то лодки. Наверное, только благодаря этому импровизированному плоту, удавалось оставаться на плаву всё время, что была без сознания. Вскинула обмякшие руки, пытаясь зацепиться покрепче, но поняла, что не удастся - пальцы беспомощно соскальзывали с мокрого дерева.  Попыталась подумать о том, как оказалась здесь... Крик, боль, страх, смерть – вспыхнули в сознании чёрно-красным заревом. Захотела вдохнуть поглубже  – даже это не удалось. Темнота утягивала сознание в обманчивое спокойствие небытия.

Глава 1.


- Софи, проснись! – рявкнул Алекс прямо в ухо.

Я резко села на кровати. Несмотря на то, что дышала часто, будто после длительного забега, воздуха катастрофически не хватало. Это был все лишь сон… Но, чёрт, какой же реальный! Когда немного отдышалась, картинка перед глазами приобрела более чёткие контуры, и я увидела обеспокоенное лицо брата. Синие глаза внимательно шарили по моему лицу.

- Ты опять кричала во сне, - Алекс продолжал нависать надо мной, внимательно рассматривая. – Что на этот раз?
- Ох, спасибо, что разбудил, - выдохнула я, расслабляясь. – Опять то же самое. Этот дурацкий сон меня с ума сведёт. Каждый раз одно и то же.
- Только с каждым разом всё страшнее, - буркнул Алекс и отошёл к двери. – Сегодня ты плакала и волосы мокрые от пота, - брат кивнул, указывая на зеркало. – Давай вставай и спускайся завтракать.

Алекс вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь, а я тут же вскочила с кровати и кинулась к зеркалу. Из деревянной рамы на меня смотрела сумасшедшая. Торчащие в разные стороны, всклокоченные огненно-рыжие волосы, яркие зелёные глаза распахнуты и смотрят безумным, застывшим взглядом, рот перекошен, словно сведён судорогой… Рука сама-собой потянулась коснуться лица – проверить моё ли это отражение. Девушка в зеркале дрожащими пальцами коснулась щеки.

- Вот чёрт! – вслух, выругалась я и рванула в ванную приводить себя в порядок.

В обычные дни утро начинается более спокойно и размеренно, и я не всегда выгляжу, как полоумная беглянка из психбольницы. Проблемы с кошмарами начали преследовать не так давно, пару лет назад, когда мне исполнилось семнадцать. Даже не с кошмарами, а с одним единственным, который заменяет миллион ужастиков, тысячи триллеров и массу блокбастеров. Ведь там, где-то внутри сновидения, нахожусь я. И безумный, поглощающий страх принадлежит тоже мне, а не смазливой актрисе на большом экране.

Вернув внешности адекватный вид, тщательно замаскировала косметикой следы «ночных путешествий» и спустилась на кухню. Алекс уже сидел за столом с чашкой кофе в руках и нетерпеливо притопывал, а с того момента, как появилась на пороге кухни, неотрывно следил за мной. Я виновато улыбнулась, налила себе бодрящего напитка и плюхнулась на стул, стараясь уткнуться в кружку носом, чтобы не встречаться с ним взглядом.
 
- Может, всё-таки сходишь к врачу? - начал Алекс старую песню.
«Нет, ну сколько можно об одном и том же», - чувствуя нарастающее раздражение подумала я, но вслух ничего не сказала. Сидела, пялилась в чашку и надеялась, что Алекс успокоится.
- Чёрт, Софи, ты хоть понимаешь, что это может быть серьёзно? И не известно, чем всё закончится! – разозлившись, рявкнул Алекс.
- Алекс, мы уже сто раз это обсуждали, - я поняла, что отмалчиваться дальше не получится, иначе мы поругаемся. – Не пойду я никуда. Это кошмары всего лишь.
- Ну конечно, - уже спокойнее фыркнул Алекс. – Всего лишь ночные вопли, слёзы и паника, которые длятся уже два года. Кстати, сейчас они участились. Тебе не кажется это плохим признаком?
- Ничего странного. Просто сейчас у меня нагрузка больше, чем обычно. Ты же знаешь: новое место, новая работа, новые люди. Вот и снится всякая ерунда. К тому же мне снятся не гигантские тараканы, монстры с когтями и прочие страшилки. Я даже не могу понять, почему этот сон так пугает. Ведь сколько лет прошло…
- Не нравится мне всё это, - Алекс, наконец, перестал буравить меня взглядом и встал из-за стола. – Поступай, как знаешь. Только, прошу тебя, думай в первую очередь о собственном здоровье. – Он ополоснул пустую чашку и спросил: - Тебя подбросить до работы?
В голосе звучала грусть. Испытывая ещё большее чувство вины, поднялась, подошла к нему и крепко обняла за шею.
- Алекс, не беспокойся. У меня всё будет в порядке, обещаю. Люблю тебя. - Постаралась успокоить брата, насколько это вообще было возможно. – Я сама доберусь, мне ещё рано, да и ехать недалеко. Прогуляюсь пешочком до остановки, подышу воздухом.

Встала на цыпочки, чмокнула Алекса в щёку и отпустила. Брат широко улыбнулся в ответ.
- Знаешь, что делаешь, - со смешком сказал он. – Ладно, поеду, а то опоздаю.
- Давай, вечером увидимся, - напутствовала я.
Как только дверь за братом закрылась, налила себе вторую чашку кофе и плюхнулась обратно за стол. Всё-таки я лицемерка: успокаиваю брата, хотя сама ни на миг не верю в то, что всё в порядке. В одном Алекс прав: кошмары участились…и не только кошмары. И как теперь выкручиваться? Я понимала его беспокойство. Понимала, но заставить себя пойти в больницу не могла.

В Истлейк мы переехали совсем недавно: меньше месяца назад, а до этого жили в Бриджпорте вместе с тётей. Наши родители погибли в автокатастрофе шесть лет назад: поздно ночью возвращались домой, а на встречную полосу вылетел огромный грузовик. Водитель очень долго находился в пути и уснул за рулём. Отец не смог уйти от столкновения. Он и мама погибли ещё до приезда службы спасения. Мне они были приёмными, но я любила их больше, чем некоторые любят родных. И было за что.
Отец буквально вытащил с того света, когда рыбаки выловили меня ещё маленькой девочкой у берега океана и привезли в больницу чуть живую. Тогда мне было около шести лет. Почему около? Да потому, что я решительно ничего не помнила: ни как оказалась в воде, ни как зовут, ни откуда я. По предположениям медиков  «путешествие Гулливера» заняло пару дней. И, если бы не рыбаки, не видать мне лилипутов. Сколько трудов стоило отцу вернуть меня в сознание – одному Богу известно, и, как результат, через несколько дней комы я, наконец, пришла в себя. Когда медики и полицейские стали расспрашивать, и выяснили, что ничегошеньки не помню, отец поднял на уши полицию. Были даны объявления по телевидению, в газеты, были подняты все заявления о пропавших людях. Но, как выяснилось, меня никто не искал. Я лежала в больнице, смотрела в белый потолок и пыталась хоть что-то вспомнить, но, к сожалению, так и не смогла. После месяца, проведённого в стерильной палате, встал вопрос о переводе в приют. Мне было всё равно, что будет дальше. Бессмысленная апатия давила на сознание и мешала нормально соображать. Безрезультатно мучила и без того уставший рассудок, пытаясь вспомнить хоть что-то, когда появилась она – моя будущая мама. Отец рассказывал дома о том, что произошло со мной, о том, что меня должны перевести в приют. Он привязался ко мне за то время, что я пролежала под его присмотром, а я всегда встречала его с радостью. Мама пришла поговорить со мной. Её голос мягко ласкал слух, успокаивал, баюкал. Она просто сидела рядом и разговаривала, а я молча слушала. И казалось, что нет никого ближе в мире, чем эта незнакомая, чужая женщина.
 
Не знаю, как случилось так, мы никогда это не обсуждали, но они не отдали меня в приют, приняли в свою семью и любили, как родную. У отца были итальянские корни, семья носила фамилию Моретти. Своего имени я не помнила, поэтому меня назвали София. На удивление, Алекс принял меня очень хорошо, вопреки тому, что уже был довольно взрослым и не мог не понимать, что я ему не родная сестра. В общем, за восемь счастливых лет я и думать забыла о несчастьях, которые довелось пережить в детстве. У меня были мама и папа, обожаемый брат…А что ещё нужно для счастья ребёнку?

Мне было тринадцать, когда погибли родители, и мой маленький счастливый мир рухнул, рассыпался, словно песчаный  замок, слизанный голодным языком океана. Алекс тогда  сорвался и постоянно где-то пропадал. Возвращался домой пьяный, часто избитый и еле доползал до кровати. Я держалась немного лучше: не шлялась по ночам, наоборот постоянно сидела дома и почти ни с кем не общалась. В тот момент мир для меня сосредоточился в Алексе – единственном человеке, который остался от нашей счастливой семьи. Я ждала брата дома, помогала ему подняться в спальню и улечься спать. Сама сворачивалась клубочком подле него и подолгу плакала.
Иллиетра Моретти – папина младшая сестра, оформила над нами опеку. По маминой линии родственников у нас не осталось. Все, кроме Илли, папины родственники жили в Италии. И не известно, как сложилась бы наша с Алексом судьба, если бы Илли не решилась взвалить на себя двух детей. Думаю, мы бы отправились в приют. Не знаю, как ей удалось всё это пережить и не сойти с ума, но она справилась, выдержала наше поведение. Не заменила нам мать, но стала лучшей подругой, с которой можно было поделиться любыми проблемами. Думаю, из-за нас тётя так и не вышла замуж: несмотря на обилие кавалеров, неизменно выбирала нас и терпела все наши выходки, стараясь хоть как-то облегчить боль. Время лечит любую рану, даже самую тяжёлую. Постепенно мы с братом начали приходить в себя. Он снова вернулся к учёбе – нужно было закончить колледж, а я выползла из панциря, в котором пряталась в последнее время.

Брат старался заботиться обо мне в меру своих сил и возможностей. Порой казалось, что за весёлым и бесшабашным нравом Алекса кроется глубокий страх потерять меня. Думаю, именно поэтому он позвал с собой, когда окончательно переехал работать в Истлейк. В  принципе, и в Бриджпорте работал неплохо, но в Истлейкской газете освободилось место главного редактора, и Алексу предложили повышение. Вначале брат раздумывал, как поступить, но потом всё-таки решился на переезд. А я, узнав, что Илли не против, тут же согласилась ехать  с ним. Когда Алекс впервые уехал, пропал на месяц – думала с ума сойду. Несмотря на то, что постоянно созванивались, беспокойство сопровождало повсюду и отпустило только тогда, когда смогла снова увидеть его чуть прищуренные смешливые глаза и крепко обнять. Улыбка сама-собой появилась на губах, когда вспомнила тот день. Брату с трудом удалось оторвать меня от себя. Он потом очень долго смеялся, говорил, что оторвать меня можно было только с мясом, и выглядел довольным. Сказал, что уже нашёл приличный дом  для нас обоих и готов разделить со мной кров, хлеб и воду. Таким вот образом месяц назад Илли осталась в Бриджпорте, а мы переехали в Истлейк. С одной стороны я жутко скучала по Илли, созванивалась с ней чуть ли не каждый день. С другой – в наше отсутствие, возможно, у неё появится время на то, чтобы наладить собственную жизнь.

Брат довольно успешно трудился в местной газете, а я неделю назад устроилась барменом в небольшом кафе неподалёку. Год назад закончив школу, я решила немного поработать перед тем, как выбирать кем же я на самом деле хочу быть. Поэтому отложила колледж на пару лет.
 
И вот сейчас я сидела и пыталась придумать, как поступить с моими ночными страшилками. Тем более, что и страшилками-то их назвать было сложно. Просто до жути яркий и красочный сон, чувства и эмоции в котором были чересчур реальными. Чересчур даже для меня. В очередной раз плюнуть и забыть до следующего кошмара или всё-таки обратиться к врачу? Нет, доктора – не выход. К ним только попадёшь – сразу объявят ненормальной, наденут смирительную рубашку и засунут в палату с мягкими стенами. Утрирую, конечно, но пить таблетки килограммами – не для меня. Я достаточно времени провела в больнице в детстве - хватит на пару жизней. Остаётся плюнуть и ждать очередной сумасшедшей ночи. Но плевать почему-то не хотелось. Последний кошмар был всего две недели назад, и я никак не ждала такого скорого повторения. Это беспокоило и нервировало. Так ничего не решив, поднялась из-за стола, ополоснула чашку и обернулась, чтобы взять мобильник со стола…

Прямо передо мной тёмной дымкой мерцала человеческая фигура. Солнечные лучи, пробивающиеся из окна, переливались на этом чёрном прозрачном облаке, будто оно состояло из алмазной пыли. Почувствовала, как от страха мгновенно вспотели ладони, резко отшатнулась и испуганно уставилась на тень, боясь пошевелиться. Где-то в горле застрял вскрик, но я была этому даже рада. Казалось, издай хоть звук и случится что-то страшное. Несмотря на то, что глаз у призрачной фигуры не было, я буквально чувствовала, как меня пристально рассматривают. От этого становилось ещё более жутко. Тень дышала, двигалась, жила. Колени задрожали, пальцы на руках нервно дёргались, губы свело судорогой, мысли метались в голове, как стайка мух, засаженных в банку. Глаза начало щипать, и я поняла, что уже больше минуты стою, как истукан, боясь даже моргнуть. Очень медленно начала опускать веки. Казалось, вот сейчас моргну, погружусь в темноту на мгновение и уже больше никогда не увижу света. Но терпеть жжение в глазах стало просто невозможно. Веки рефлекторно захлопнулись… В это же мгновение я ощутила, как что-то горячее будто прошло через меня насквозь, на секунду задержавшись… Но и секунды хватило, чтобы чувства буквально сбили меня с ног. Упав на колени, я задыхалась…от страха, адреналина и…страсти… А потом темнота.