Сжигая старые письма

Я не разбираюсь в созвездиях. Звезды кажутся мне просто хаотичным скопищем далёких огоньков, рассыпанных по ночному покрывалу неба. Я могу различить только «ковш», но упорно не могу понять, почему древние окрестили эту схематичную карикатурку так громко: «Большая Медведица»… Ковш, только и всего… Я не часто смотрю в ночное небо, и в этом есть своя прелесть. Красиво… Но только, если ты смотришь туда изредка. А потом привыкаешь и относишься более ровно, если не сказать «равнодушно». Я смотрю туда только тогда, когда мне некуда больше бросить взгляд.
  Сегодня как раз такой случай. Раз уж я оказался под звёздами, почему бы ими не полюбоваться?.. Вобще-то я здесь по делу. Личному, интимному, если хотите. Но именно это и настраивает меня на романтический лад. Сегодня наша последняя встреча с Ней, последний бессловесный разговор на уровне чувств и душевных волн. Счастливый случай, позволяющий ещё раз прожить с Ней нашу маленькую общую жизнь и попрощаться навсегда. Да. В этот раз именно навсегда…
  …Мы уже вместе. Её глаза серебрятся весёлыми искорками, она весела и трепетна. Наверное, ещё не верит своему счастью. Ещё бы! Я обратил на Неё внимание… Сперва так наивно и по-детски звучат Её слова на ломаном английском: My mistake to receive for smile… И, будто спохватившись, добавляет: По русски всё-таки лучше любить… Я с ней абсолютно согласен в этом вопросе, но мы ещё не достаточно близки. И вслед наполненным глубинного смысла словам вслед опять я слышу: Love me tender… Tell me you are mine… Ещё живы в мозгу воспоминания о бессонной ночи, ставшей нашей первой прогулкой по пустынным улицам. Свидания на другом конце города такие редкие и мимолётные. Стыдливость в выборе слов и движениях рук. Но это одни из самых искренних и чистых страниц нашей книги. Предисловие, пока Она ещё не стала моей.
  …I want you night. Уже более открыто и приземлённо, но честнее нежели было. Я не претендовал на обладание Ею. По крайней мере, не сразу. Наши отношения уже не тайна и первые сплетни ползут по городу. Отсюда и подозрения, щедро сдобренное недоверием и упрёками. Я привык к ней не настолько, чтобы пребывать в сладкой эйфории посреди этого всего. Мне начинает надоедать недосказанность, и я понимаю, что расстаться надо именно сейчас. Тогда бы это не было так больно. Но не для Неё… Когда бы сильной страсти не имел бы, то не терпел бы всю мою жестокость…Фраза явно не Её, зато так проникновенно забирается в душу. И вдобавок: Знаешь, мне кажется, если люди, вернее два любящих сердца, идут по одному пути вместе, то им ничто не страшно. Они всё преодолеют не смотря ни на что…Разговор по душам – и я уже не могу Её бросить посреди сырой, заплёванной грязным редким дождём полуночной улицы. Пытаюсь уйти, но Она не отпускает, и, кажется, действительно страдает душевно…
   Мы уже слишком близки…
  …Ты нужен мне как воздух!.. Это значит, что всё налаживается, у чувств открывается второе дыхание, и они и не думают остывать. …Обожаю тебя таким какой ты есть. Прическа тебе новая идёт, только ты на лицо сильно уж молодой стал. На какой тебе нужна такая старуха… Не могу удержать улыбку, хотя понимаю, что Её внутренняя борьба со своими чувствами уже начата. Больно часто мы уже начинаем ругаться и ссориться по пустякам. И из пустяка вырастает монстр Непонимания. Её слова должны опять всё расставить по местам…
   …Знаешь, я ведь всегда очень много хочу тебе сказать. Может боюсь твоей реакции на это, может просто стесняюсь. Ты для меня всё, можно сказать, что я тобой живу, дышу, пытаюсь разобраться во всём, но ничего не получается… Странные и непривычно щемящие слова, в которые я уже готов поверить. Точнее, очень хочу, но… И вот. …Не всё же бывает постоянно хорошо, разве не так? Ты мне нужен, очень нужен. Знаешь, словами не могу всё выразить. Не хватит слов, а показать не хватит смелости… Я душу свои сомнения и закрываю глаза. Теперь, после этих слов для меня во всей Вселенной существует только Она. Трепетное и нежное существо, которое меня искренне любит. Мне начинает казаться, что я понимаю Её настолько, насколько Она сама разбирается в себе. В этом-то и проблема. …Здесь всё, но ещё очень многое, что хотелось бы сказать в дальнейшем…И я уверен: оно у нас ещё будет…
   …Забыла тебе вчера сказать: я тебя люблю! Желаю тебе успешно сдать экзамен. Буду скучать. Целую… Это были Её последние слова перед нашей первой серьёзной разлукой. Первой и последней. Разлукой, безвозвратно отдалившей меня от Неё… Как оказалось, я ждал нашей с ней встречи напрасно. Она состоялась, но я уже не узнавал тот близкий и любимый голос в холодном звоне металлических ноток… А потом был только холод и непонимание. …У меня такое впечатление, что ты меня начинаешь винить во всех смертных грехах. Так что, есдли друзья – то друзья, если хочешь быть врагами – то и это не трудно. Решай. Людей бросают жестоко, а я к этому подходила как-то. Не старайся сделать назло: тебе больнее, не мне. Но если так хочешь страдать – попроси, помогу… Вот такой странный выбор между чёрным и серым. Я не понят и отвергнут. И словно в оправдание за то, что чувства не выдержали расстояния с Её стороны: Я тебя не выбрасывала на помойку, мы с тобой разошлись как цивилизованные люди… А я этого даже не заметил. Кому было адресовано это жалкое подобие оправдания? Мне или всё-таки Её малой толике человеколюбия там, чуть ниже левой груди?.. Это не столь важно. Последняя реплика, последний прощальный взгляд Ей во след. Взгляд в синюю тонкую струйку дыма, чуть выше разгорающегося пламени…
  …То, что я давно перестал верить бумаге – ещё ничего. Сжигая старые письма давней любви, написанные почти детским почерком моей двадцатилетней возлюбленной, я поймал себя на жуткой мысли. Я перестал верить словам, а это гораздо страшнее. И дело вовсе не в убогих обугливающихся листках, корчащихся в огне моего импровизированного костра, людях вокруг меня или былых воспоминаниях. Дело во мне. Когда перестаёшь верить другим – начинаешь сомневаться и в себе. Сказать можно многое. Гораздо трудней остаться верным своим словам. А как это сделать, если даже чувства не могут дать никакой гарантии?.. Так что верить надо. Через силу, себе наперекор, но верить…
  …Теперь меня ждёт другая любимая девушка, другие чувства и переживания. Затоптав горячий пепел сожжённых писем, я пойду к ней, как уже не раз поступал. С ней всё совсем по-другому. Вот она искренность, снимите шляпы!.. Но червь сомнения точит мысли мои настырным нытьём: «всё это бутафория,  так не бывает на самом деле!»  Может быть, на этот раз?.. У меня так долго это не продолжалось никогда… А красивая легенда о Той, чьи письма я сжигал минуту назад – давно подёрнулась пеплом и тленом, обратилась в горстку чуть грустных и приятных воспоминаний и исчезла с последним сгоревшим листком… Как и у многих других…
  Язык писем – это язык мёртвых. Покопайтесь у себя в нижнем ящике платяного шкафа и обязательно обнаружите там пару любовных посланий. Они могут рассмешить или выдавить слезы, обдать холодком или жаром… Да, там, на самом дне, куда так редко добираются лучи света!.. Как?.. Там ничего нет?.. Странно, совсем нет писем?.. Ни от кого?.. Неужели так бывает?.. Послушайте, это глупо прозвучит, но, может быть… вы и не жили никогда?..
  …А если вы лукавите, мой совет вам только такой: не ворошите мёртвые тела палкой, пытаясь вдохнуть жизнь в мертвеца или возродить утраченные чувства. Письма – это призраки из прошлого. Сожгите их!.. Потому что они могут причинить лишь боль… Сожгите!.. Иначе они будут жечь вас изнутри… Спалите в огне!.. Потому как безвозвратное не возродить… Сожгите!..
  …Потому как новое проще строить на руинах, сожжённых дотла…

30 июня, 2007.