Олеся

     Устоявшаяся  годами  жизнь в Перми не сулила  Олесе  никаких перемен.  Одним и тем же троллейбусом добиралась  на работу. По пути домой всегда заходила в ближайший гастроном.  И набор продуктов не менялся: покупалось всё быстрого приготовления, много ли одному человеку нужно?
     Детишки, которых она лечила, вырастали, обзаводились своими семьями и приводили к ней на приём уже своих сыновей и дочерей. А у неё по-прежнему  был один и тот же маршрут: дом - работа- дом. И так изо дня в день, из года в год.
    И  неведомо было Олесе, что судьба  приготовила ей сюрприз: нежданно-негаданно в её жизнь вернулся Павел.
     В почтовый ящик  она  заглядывала по инерции, знала - ожидать известий неоткуда.   И она никому не писала, никто и ею не интересовался.  А тут письмо от Павла.  Оказывается,  жив. И сумел её разыскать.
     Открывая конверт, разволновалась.  Дрожали руки. Едва смогла раскрыть сложенный вдвое листок.  Текст расплывался перед глазами. Заставила себя успокоиться, занялась домашними делами и только вечером принялась за чтение: 

     «Здравствуй,  Олеська! Прости за фамильярность! Не обижайся! Я понимаю:  врач, зрелая женщина, а  обращаюсь к тебе, как в юности, называя  Олеськой!  В моей памяти ты молоденькой девчонкой и осталась. Заезжал в Харьков, пытался тебя отыскать.  Никто о тебе ничего не знал. И Соню не нашёл.  Я вернулся на дипломатическую службу.  Живу, как и прежде, в Москве, когда не бываю в командировках. А разъезжаю много. По своим каналам узнал твой адрес. Если ответишь и разрешишь навестить, расскажу о себе подробнее…»
      Олеся долго сомневалась, стоит ли начинать переписку. У него своя жизнь, у неё - своя. Молодость прошла.  Быт устоялся.  Начинать всё сызнова  нет ни желания, ни сил.  Когда начинался их  роман, она  была  молодой, уверенной в себе девушкой, а  сейчас  ощущает  себя зданием с солидной трещиной. 
      Подумав с неделю,  решила не отвечать: пусть несостоявшаяся любовь останется приятным воспоминанием для них обоих. Но Павел поступил иначе: письмами не атаковал, а прилетел сам. Он не был уверен, что она не замужем. Возможно, Олеся счастлива с мужем и детьми.  Если это так, то он исчезнет, докучать не будет.  И хотя Олеся оказалась без семьи,  их встреча  произошла сдержано.
    И  ещё несколько раз прилетал Павел к ней,  на что-то  надеясь, и   однажды  смог  увезти  подругу молодости с собой  в Москву. Ехали они поездом.  Ещё в Перми Павел предложил изменить маршрут и сначала поехать в Харьков, но Олеся наотрез отказалась. Он настаивать не стал.
      Долгая  дорога всегда располагает к откровениям. Олеся рассказала о Деде, Соне, гетто, о расстреле в Дробицком Яре, о своём  спасении и  о пустой, по её мнению, жизни после войны.  Он, много повидавший всякого и разного  и на войне, и в мирное время,  плакал.  Олеся была ошеломлена: впервые за долгие годы одиночества она почувствовала  искренне участие, сострадание, тепло.
     Потрясла  её и судьба Павла.   Прилетая  к ней в Пермь, он не касался серьёзных тем, и она их избегала. Сейчас же, по дороге в Москву,  наступило  время откровений. Спокойно, с достоинством  поведал  ей Павел о доносе, кем-то сочинённом, избиениях, изощрённых пытках, при которых не давали спать, есть, пить.
      Держался долго - боролся с  непробиваемой стеной, но сломался.  Что-то подписывал в полуобморочном состоянии, за что корит  себя постоянно,  но  что случилось, того не изменить. Его не расстреляли, а отправили в лагерь  на Соловки. Возможно, смерть была бы желаннее и слаще той жизни, на которую  обрекли ссыльных.    
       Началась война. Он сумел попасть в штрафной батальон. Сражался, себя не жалея. Был переведён в обычную воинскую часть. Воевал, получил ранение в ногу,  подлечился и опять на фронт, а мог бы и в тылу остаться,  имелась  такая возможность. 
        Однажды  повздорил, подрался  с командиром, отдавшим  преступный  приказ: много солдат тогда полегло в бою.  А тот  всё переиначил  и  в таком виде   сообщил своему начальству о происшествии,  и   Павел был обвинён чуть ли не во всех смертных грехах. Его опять арестовали и отправили  в Среднюю Азию.  Но  по пути  товарняк с заключённым людом   разбомбили,  а  Павел, везунчик, остался жив,   с документами погибшего конвоира  прибился к чужой части и дошёл до самого Берлина.
       После  победы он попытался  восстановить свое честное имя.  И опять лагерь, и вновь борьба за выживание. По счастью дожил  до лучших времён. Его реабилитировали, вручили награду за отвагу  и, что оказалось истинным чудом, сказкой, восстановили на работе.  В начальство  не выбился - время было упущено - да и  дружбы с «кем надо» не водил.  Теперь вытирала слёзы Олеся.
       В Москву они   приехали близкими людьми. Поженились. Олеся отдохнула, подлечилась. Эти двое   ценили каждый миг, час, день,  проведенный вместе. Женщина  помолодела, ожила.   Муж стал для неё всем. Они жили друг для друга, понимая один другого с полуслова. Все отпуска проводили вместе.  При любой возможности она  сопровождала  мужа и  за границу. 
     Однажды  в Торонто случилось чудо - она повстречала того, кого всегда считала  своим ребёнком, ведь это она, Олеся,  вместе с Соней,  светлая ей память, рожала в муках,  в нечеловеческих условиях этого мальчика! 
      После  встречи, начавшейся с недоразумения, и солнце стало светить ярче,  и снег ей казался белее обычного, и цветы, и зелень - всё выглядело в Олесиных глазах  по-иному.  Судьба  вернула ей  многое из того, что забрала. Теперь она, как когда-то Василина, часто повторяла:
      - Спасибо тебе, Боженька, за всё!
     Сидя в полутёмном  концертном зале города, который   ни разу не посетила после войны,  она вместе со всеми «проживала» свою же жизнь.  Когда кто-то из  зрителей задал, по её мнению, глупейший вопрос о гетто, она возмутилась. Зачем, кому надо ворошить прошлое, бередить старые раны?
      Сейчас же была рада -  ей был дан уникальный шанс вернуться в молодость, вспомнить дорогих людей, узнать многое, о чём и не догадывалась...



http://www.proza.ru/2011/07/02/607