Последние

Я плачу, и слезы мои нескончаемы. Одиноко бродя по пустынным селам, ищу детей своих. Протягиваю руки, чтобы обнять их, но руки мои сжимают пустоту. Их нет. Невозмож­но. Миллионы детей моих не могли кануть в бездну. И я плачу.

1. ДЕВОЧКА.

Вечером внезапно начался дождь. Утром небо было совсем чистым, без единого пят­нышка, а уже к полудню, когда солнце стоит совсем высоко над головой, набежали тучи и долго кружили над полем, пока наконец не разродились крупными холодными каплями.

Дедушка сказал, что был большой бой, и это Мать Земля плачет о своих детях. Я уди­вилась. Откуда он мог узнать про бой. Дедушка ответил, что ему рассказали вороны. Он счи­тает, что может понимать язык растений и животных. Но я ему не верю. Он просто слишком старый и ему очень одиноко.

На нашей земле война. Она началась, когда дедушка еще не родился, она продолжится после его смерти. То затухая, то снова разгораясь, война шествует  по пропитанной кровью земле. Наш народ уничтожен. Остались только мы двое. И по вечерам, когда мы сидим у ко­стра, дедушка рассказывает мне все, что знает о нашем народе: историю, сказания, песни. Они не должны исчезнуть, как исчезли мои братья и сестры, как исчезли мои родители, по­гребенные пеплом сожженных домов.

Мы кочуем уже много лет. Пытаясь избежать смерти, уходим все глубже в лес. Ста­вим палатку, разжигаем костер и стараемся выжить. Бои слишком близко. Ночное небо оза­ряется яркими зарницами артиллерийских залпов, лес полон военных, партизан и беспощад­ных бандитов. Нас загнали в угол. Палатка стоит на самой окраине леса, впереди расстилает­ся желтое пожухлое поле. Дальше – граница: колючая проволока, автоматчики. Мы пытались пробраться в соседнюю страну, но нас не пустили.

Дедушка говорит, что им нужна наша земля. Смешно, маленький кусочек суши, рас­пластанный вдоль побережья. Он ничтожен по сравнению с теми государствами, что хотят его заполучить. Дедушка говорит, что должно быть им необходим выход к морю или плодо­родная почва. А, может, еще что-то. Я не знаю. И от этого становится еще страшнее.


2. СТРАННИК.

Я никто. У меня нет имени, потому что некому меня позвать. У меня ничего нет, лишь горсть воспоминаний в измученном теле. Мой город разрушен, дом сожжен, семья нашла вечный покой в его подвалах.

Когда-то мы решили, что война окончательно закончилась. Были яркие флаги на ули­цах, танцы, песни. Возрожденный город поражал своим великолепием. Мы с женой реши­лись завести детей. Наконец-то, через пятнадцать лет совместной жизни.

Десять лет тревожного мира и все началось заново: ночные обстрелы, танки под окна­ми... за одну ночь я потерял все, что взращивал как прихотливую розу много лет: жену, де­тей, всех своих родственников, друзей. Я потерял родину, а значит саму жизнь.

Полубезумный, я бродил по улицам, забирался на крыши во время авианалетов, бро­сался на танки, нападал на солдат. Я хотел умереть, но судьба всякий раз смеялась надо мной, преподнося горький подарок – чудесное спасение и новую жизнь.

Если бы я не был твердо убежден, что самоубийство самый тяжкий грех человека, я бы давно прервал свое существование. Но я не мог.

И что мне остается? Идти куда глаза глядят, надеясь на то, что Всевышний смилуется и пошлет мне долгожданное избавление от невыносимых страданий.


3. ДЕВОЧКА.

Наутро дождя словно и не бывало. Трава совсем сухая, на небе ни облачка. Значит, все хорошо, и война сбавила свои обороты. Надолго ли?

Сегодня к нам пришел один очень странный человек. Его ноги разбиты в кровь, руки изранены, лицо заросло густой растительностью. Он сказал, что у него нет имени, и я решила называть его Странником. Он был не против.

Странный странник. Звучит почти одинаково. Все странники странные? И все стран­ные люди странники? Дедушка сказал, чтобы я помолчала и не молола разную чушь, а наш новый знакомый ответил, что ничего, что я ему не мешаю и что это даже забавно.


4. СТРАННИК.

Сегодня я получил новую надежду. Что вызвало её? Разговор со стариком, бережно хранящем память нашего народа? Или его внучка, бесхитростная живая девочка, символ но­вой молодой жизни, торжествующей вопреки всему?

Так или иначе, но мне снова захотелось жить, начать всё сначала, бороться. Утром я обнаружил заброшенный склад с провизией. Несколько ящиков тушёнки, пара банок сгущён­ного молока. Я решил вернуться к старику с девочкой и накормить их. Бедняги уже много месяцев питаются одними растениями. Потом отправлюсь в город, попытаюсь отыскать вы­живших.

В лесу я столкнулся с солдатом. Ему лет восемнадцать, побелевшие от напряжения пальцы сжимают автомат.
- Друг, - я показываю на себя, подношу руку к сердцу. Солдат судорожно сглатывает. Он и не стрелял, должно быть, ни разу. Мы так и стоим, словно каменные изваяния, боясь шевельнутся. Внезапно прямо за моей спиной с шумом взмывает в воздух крупная птица, и у солдата сдают нервы.

Странно, но пуля не причинила мне боли. И крови почти нет. Отчего же я рухнул как подкошенный? Как пахнет трава! Земляника... красная ягода... божья коровка... сучит лапка­ми... четыре точки... странно... всегда думал их шесть... кто-то кричит... что кричит... свет... какой яркий...


5. ПОСЛЕДНЯЯ.

Вечером в тихий домик на окраине постучали. Выбежавшая на крыльцо женщина узнала сына, бросилась ему на шею. Рядом с ним стояла худенькая девятилетняя девочка.
- Вот тебе новая дочка, мама, - сказал солдат. - Я нашёл её в лесу. Она сидела рядом с трупом старика и плакала. Мне стало её жаль. Она ведь ни в чём не виновата.
- Пойдёмте, мои хорошие, - женщина прижала к себе ребёнка. - У меня суп только-только сварился.

А где-то далеко рвались мины, вспахивая землю. Горько плакала Мать Земля, но ни­кто не замечал её слёз.