Уходя - уходи...

- Стой, черт тебя дери! Ты на прицеле. Остановись, и медленно подняв руки, повернись лицом к нам. Никаких резких движений, слышишь, Ты, ублюдок!

Рука скользит за отворот куртки, чтобы достать Джули… Чей-то нетерпеливый палец на спусковом крючке дергается, и выстрел разрывает тишину леса. Больно… Злая пуля пчелой жалит где-то под сердцем… И кровь на белом, утоптанном множеством ног снегу… Блюз Перекрестка… Последняя партия, которую я так и не смог доиграть…

Страх… Вы никогда не задавали себе вопрос, чего же вы на самом деле боитесь? Себя ли, ответов ли на те вопросы, которые никто и никогда не хочет услышать? Или, быть может, мы просто боимся выбора… И ответственности за те действия, которые он за собой влечет… Я не знаю… Давно не пытаюсь что-то изменить. Просто бегу сломя голову в Неизвестность. Совершая ошибки… Много ошибок. И если вы сейчас это читаете, что ж, значит я таки Выбрал. Хотелось бы мне, чтобы Она тоже узнала про все это…

Зима выдалась суровой. Эдакий снежный ад. Начало декабря провинции Квебек вообще трудно назвать замечательным временем для прогулок по лесу, а уж в эти дни и подавно. Стихия разбушевалась не на шутку. Пронзительный, цепкий ветер вместе с температурой прыгающей от -15 до – 25 создавали просто незабываемую атмосферу. Атмосферу отчаяния и безысходности… Сухой кашель раздирал нутро. Организм, истощенный стрессом погони, недосыпа последних нескольких дней и колотой раной в правом плече, требовательно напоминал о том, что неплохо было бы забиться в какую-нибудь нору и зализать многочисленные порезы и ссадины.  Словно дикого зверя меня гнали к границе, прямо в руки Канадской конной полиции. Изгой. Убийца. Еретик…

Все это обо мне. Самое время, наверное, представиться – меня зовут Мадди. Мать, наверное, и не подозревала, что выбор имени станет определяющим в моей судьбе. Что еще оставалось парнишке из бедной черной семьи, в тяжелые 50-е, кроме как взять в руки старенькую гитару, и идти на улицу, чтобы заработать на кусок хлеба для своих многочисленных братишек и сестренок? Мы росли в Нью-Йорке, в самом бедном квартале, полном латиносов, китайцев… Кого только там не было… Дикая смесь культур, традиций, музыки… Да, музыки. Она была основополагающим, самым-самым важным моментом в моем становлении… Ежедневные борьба за жизнь, за право быть Человеком, отступали на задний план, когда руки ложились на гриф. Страсть к игре мне привил Старик Чак, живший неподалеку от нас. Совершенно седой, с одним глазом – он производил жуткое впечатление на детишек. Но… Сколько себя помню – меня тянуло к нему. Воскресными вечерами он садился на крыльце, и играл… Играл, выплескивая всю боль и чувства. Звал к себе Смерть. Звал к себе Ветер и Дождь. Он жил этим… И с этим же умер – сердце просто не выдержало всего перенесенного им. Гитара досталась мне, и все свое свободное время я посвящал ей…

Вы никогда не ощущали шероховатость струн? Вибрацию каждого аккорда, тягучие, хриплые звуки, доносящиеся из самодельного усилителя… Закрытые глаза, и стоящие в них слезы. Что-то большее, чем просто Жизнь или Музыка. Перекресток. Так это называл Чак. Место, где бы раз и навсегда делаем свой выбор. И нет никаких чертовых указателей, которые бы в этом помогли. Ты или идешь, или нет. Другого выбора нету. Говорят, чтобы так играть, Он продал душу Дьяволу. Не знаю… Если это правда, то я готов сделать то же самое.

Мне откажешь ли в этой малости,
Бесполезных сомнений отбросив стыд,
Попроси Ветер спеть, пожалуйста,
Ну не жадничай, попроси...

В 16 я уже был довольно известен, играя в небольших барах, и получая по паре долларов за вечер. Да, это были заведения только для черных. Вы ведь не забыли, какое время было на дворе? Тогда можно было загреметь в каталажку, просто неправильно перейдя улицу в квартале для белых. Или засмотревшись на хорошенькую девушку… Копы закрывали на все это глаза. Для них, мы были чем-то вроде крыс, копошащихся в своей коробке. Но Блюз не знает границ…

Я убедился в этом пару лет спустя, когда моими записями заинтересовались в «Чесс рекордс». Знаменитая студия…  И Легенды, которые с ней сотрудничали – Уотерс, Берри, Вульф… За каждым из этих имен была История. И я… Парнишка без роду-племени, оставивший школу ради возможности писать песни. Проживать их… Верить в них…


По тоненькой нитке
Оголенного нерва -
Душа -
Канатоходцем над пропастью...
Вечные "за" и "против"...
Лишние обстоятельства,
Кровь на руках,
Липкие обязательства.
Я... Ты... Они...
Решения
Не требуют
Отлагательства.
Время течет меж пальцев,
Губы прокушены,
Чувства в прострации.

Тогда то я и встретил Ее… Мою Судьбу. Мою Девочку… Злая ирония судьбы – богатые родители, престижный колледж. Чистокровная южанка в черт-знает-каком-поколении. Белая. Уже это не оставляло мне никаких шансов… Но… Когда со сцены я увидел Ее глаза… Понял, что просто не позволю себе жить, если не подойду, и не прикоснусь к ее волосам… Она была так чиста, наивна. Сидевшая с подругами за угловым столиком и заворожено наблюдающая, за тем как мои пальцы скользят по грифу, выжимая из гитары все возможное. Разрывая связки в иступленном желании жить, я пел только для Нее…

Снова вечер подкрался чуть слышно,
И ты вновь приоткрыла окно.
Не грусти хоть сегодня, Малышка…
И подставь поцелуям лицо.
Пусть под пальцами нежными сгинут
Все тревоги. Печали уйдут.
Я спою тебе хрипло, Любимая.
Этой ночью побуду я тут.
И плащом серых крыльев укутаю
От обыденной серости. Лгут -
Все газеты, кино, телевиденье.
Я твой Ангел. Избавлю от пут.
Прикоснувшись крылом, исповедую,
Все грехи безутешных минут.
Я с тобой –
Ты послушай биение,
Сердце словно на плаху ведут…
Далеко ты. Но в плен расстояния
Я не сдамся…
Я рядом!
Я тут…


После концерта Мэри (так Ее звали), робко подошла ко мне за кулисами…

- Скажите, а Вы могли бы научить меня ТАК играть… Это… Мне кажется, что я видела все, о чем говорилось в песне… Это здорово… Думаю, мой отец сможет оплатить Ваши уроки…

Тут то и заключалась основная загвоздка… Он МОГ оплатить Ее уроки. Наняв самого лучшего учителя с беспрекословной репутацией. И никак ни черного. Дьявол, неужели цвет кожи может ставить такое клеймо??? Никогда этого не пойму… Никогда… Так что, ответ был очевиден…

Мэри приходила на все мои выступления. Мне даже удавалось порой поговорить с ней пару-другую минуту после, до того как хмурый водитель увозил Ее обратно. Самым страшным было то, что я уже не представлял своей жизни без Ее улыбки… Ее глаз… Ее голоса. Маленький кусочек счастья и Рая, который сводил меня с ума. Безумие… Желание… Все это лилось ночами на бумагу… В сгустившийся воздух. Вверх! Туда, где кто-то возможно, мог все это услышать… И сжалиться… Но чудес не бывает. Случилось то, что должно было случиться.

Обыденный вечер. Разномастная публика всех цветов и уровней обеспеченности. Какой-то праздник… Мы просто играли с ребятами. Стараясь получить удовольствие от самого процесса. Было жарко, пот стекал по спине, пропитывая рубашку… Толпа постепенно заводилась – то тут, то там стали появляться танцующие парочки. Скоро копы, следившие за разделение зала на половину для белых, и половину для «всех остальных» уже не могли удержать смешение людского потока… В зале правил бал Блюз.

Тут, я случайно заметил, как какой-то подвыпивший молодчик пошел покачивающейся походкой к Ее столику, и попытался пригласить на танец. Обмен фразами – я видел только шевеление губ – и тут уже Он пытается схватить Мэри за руку…

Кивнув парням, я спустился со сцены, и, подойдя к ним, со всей возможной вежливостью сказал:

- Сэр, вы не могли бы оставить даму в покое. Видимо, Ее желание повеселиться, несколько не совпадает с Вашим.

На что получил в ответ толчок в грудь, и спич о том, что таким как Я, место  в зоопарке.

Сцепив зубы, я попробовал разрешить все мирным путем, но пущенная кем-то из его дружков бутылка, разбившаяся в паре сантиметров от моей головы, свела все эти начинания на нет… Я наивно полагал ,что смогу просто уйти, чтобы сказать менеджеру клуба, о прецеденте. Но… Меня просто взяли в круг… В руках кого-то появился нож, попытавшись отбить удар, я случайно отвел руку одного из нападавших, и лезвие по рукоять вошло в живот Смутьяна, затеявшего свару…. Так нас и заметили полицейские, до этого занимавшиеся какими-то своими делами – Черный, с ладонями в крови, и Белый… кулем лежащий на полу, и зажимающий рану из которой толчками выходила кровь…

Понятно, что я бросился бежать… Страх гнал меня вперед. Я не знал, как и что буду объяснять. Да и…. Кто бы мне поверил? Вступился за девушку? Чушь… Разбирательство будет недолгим… Господи, Мэри, чудо ты мое маленькое, что же это будет… Неужели, я так и не скажу Тебе, того самого Главного, что должен был…


Неделя в бегах… Мое имя трубили на всех углах. Все репортеры жаждали моей крови – убитый оказался сынком одного из крупнейших чикагских промышленников… Я пытался лечь на дно, но тщетно – все отворачивались и отводили глаза. Тогда-то я и решил бежать в Канаду, надеясь что смогу немного переждать возникшую шумиху… Но… Даже перейдя границу, я не смог убежать от Рока… Меня узнали в одной из небольших закусочных. И направили по следу ищеек…

Так я и очутился в том чертовом лесу… Распоровший плечо, свалившись с какого-то склона. Мокрый и голодный… Словно волк-одиночка, готовый огрызаться и драться за свою никчемную жизнь…

Издерганный, но не сломившийся.

Шаги наши мягки –
Это въелось в подкорку,
Квартиры и явки,
Как и чувства  - подпорки.
Холодная ярость
Пронзительно тлеет,
И пусто внутри…
А рассудок предательски блеет.
Плачу по счетам.
И кричу – когда страшно.
Сердца – вдрабадан!
А окно –
Как всегда –
Нараспашку…
Патрон уже дослан,
Я жду лишь отмашку.
Луна и часы…
Брызнет кровь на рубашку.
Душа рвется вверх –
Там, на крыше
К сидящим –
Свобода и Ветер…
Да нелепо таращит
Глаза
Мой убийца.
Нажать???
Быть пропащим???
И после,
С усмешкой,
Вновь стрелять в приходящих…


Я знал , что погоня уже висела на моих плечах… Я слышал их… И… Решил остановиться. Свернуть с Дороги, по которой шел последние месяцы… Надоело…

Услышав окрик, я засунул руку в карман, чтобы удостовериться, что подарок Чака – его губная гармошка – все еще со мной… Зря, наверное, я это сделал…

Уже затуманивающимся взглядом, окидывая заснеженные верхушки деревьев, я вспомнил о Ней… Мысли, вместе с душой, вырвались в Небо, и полетели обратно… Любовь вечна. Когда она уходит, ее место занимает Блюз…