Глава 21. Волшебные камни чурчулов

 Камни могут хранить не только свою плоть,
но  и  тайные силы,  и тайные знания.
 
    Из лекции  Аро Камнелова

  Небо  уходящего дня уже серело,  предвещая пятую метель года, когда Бука  Бабук нес мешок с камнями чурчулов по улицам города.  Он  как бы раздвоился. Один озабоченно думал о казне до урожая, а другой,  взлетал  над серостью мелких  забот к заботам великим о  возможном славном будущем в непонятно каких временах. Наверно привык иметь великие заботы.   Только такие его вдохновляли. А мешок драгоценностей за спиной  призывал из самой детской глубин души Бабука краски и видения   вольного полёта фантазии.  С  этими  видениями  он  новым взглядом смотрел на всё вокруг. Достойно ли для взрослого, многоопытного и ответственного человека такое летание фантазий. Несомненно.   Разве может жить холодная проза жизни, если её не согревает поэзия мечты и фантазии.
   Так он и шёл по улицам родного города сопровождаемый  своим сыном, своей гордостью и надеждой 
   На улице  садовников и огородников дома  всегда отстояли далеко друг от друга. Зимой, когда огороды пусты, дома  огородников  казались грустными одиночками, а дома садовников важными персонами в окружении  свиты в белых нарядах. Дома цветоводов  и пчеловодов  взлетали,  расправляя крылья прозрачных  оранжерей. На улицу лесовиков дома выходили, выпятив свои огромные брёвна. Их делали  из   толстых старых соснооленей, которые уже не умели бодаться, но имели очень крепкую древесину
  Бабук улыбнулся . Живые милые улицы.
 Так ли оно будет во всём городе,  когда осыплется труха воровства и лени?
  А  Вольча  шел рядом с отцом и смотрел на  всё тоже  самое, но  совсем иначе. Каждый видит  то,  что высматривает.  Вольча  высматривал опасности. Шёл, специально отставая на полшага, зорко оглядывал стороны, высматривая  не жизнь домов, а движения живуль.   Если кто-то прицелится в отца, то попадёт в Вольчу.  Это уж точно. Пузя научил его двигаться быстрее, чем летит стрела  стреломёта.  Почему только стреломёт держал он в напряжённом сознании?  А просто, всё другое оружие после битвы чернодомцев с белодомцами власть отняла.  Да, всякое другое оружие сдано Бабуку под страхом нет не смерти, или изгнания.  Под страхом "Конфискации всего имущества".  Это оказалось пострашнее.  Может, добрый и простодушный так не думал,  а подлый и злой сразу соображал:
"Всегда найдётся сосед, который позарится на моё имущество".
  Догадываясь об этом, Бука решился  на то,  чтобы  каждый, кто обнаружит такое оружие у соседа, получал  часть его  конфискованного имущества.  Это и напугало последних смельчаков. Да так, что до конфискации  дело ни разу и не дошло.
  Голове  Вольчи все эти подробности  известны, но в душу они не проникли.  Не верила душа в такую разумность  бандюг,  хорошо известной ему северной стороны.
  Но они уходили от той стороны, углублялись в улицы южной, а там душа теплела и,    постепенно,  ожидание выстрела в душе  Вольчи растаяло,  как снег на тёплой ладони. 
  Они пересекли площадь Вечных Стремлений, где мёрзли под снегом каменные львы, где вокруг стояли башни  Умных Собраний  и высокие дома  богатых и высокопоставленных горожан.  И тут Вольчу как опустевший  от организованных игроков стадион,  стали наполнять другие мысли, совсем не организованные  примерно как самодеятельные мальчишеские команды .
    Почему никто не обратил внимания на Буку Бабук?
   Вот идёт необыкновенный человек, друг лучших, и враг негодяев. А всем вроде как наплевать.
   Интересно, а что думают о нём, о сыне?  Мало хорошего. Особенно на северной стороне, где он площадной бранью заражал воздух и нещадно  лупил всех сверстников для устрашения.
   Мгновениями мысль о выстреле  возвращалась в толчее других и толкалась  в голову. Тогда. вздрогнув, Вольча ещё  вглядывался в глубины ветвей всех высоких деревьев. Чем не место, чтоб спрятаться стрелку?
    А тем и не место, что куда потом бежать?
    В потоке  таких мыслей жирафусы на площади, накрытые снежной шапкой, казались то злыми, то добрыми  великанами,  поджавшими одну ногу от  холода.  Для большего сходства с обутой ногой,  кора жирафусов, вспушившаяся к зиме, одевала стволы во что-то похожее на чулки из лохматиков  придорожных.
   Вольча  ошибался и не ошибался.  Смотря,  какой меркой мерить. За его отцом следили враждебные глаза и трусливые глаза и завистливые глаза и просто любопытные глаза. Да только следили они не из уличных захоронок, а прямо из окон своих жилищ. Стрелять пока никто не собирался, но вызнать, дознаться и узнать хотелось многим. А восхищенные глаза следили с тревогой, если хватало ума понять по какой опасной дороге он идёт.
 
    С площади они опять вошли в уютные улицы. Вольча  видел,  улицы истоптаны сильнее,  чем на северной стороне, вроде как толпы прошли, но именно сейчас  попадались  редкие люди, совсем редкие Псы  и  один круторогий Копытоног .  Все, как ни в чём не бывало,  спешили  по своим делам.  Те,  кто  узнавали Буку Бабук  те  приветствовали, кто как умел, и считал нужным.  Вольча попытался убедить себя, что так оно и должно быть. Отец не раз говорил, что народ свободен выражать свои чувств, если, конечно, таковые имелись. Но что-то они вяло их выражали.  Вольче  три раза не понравилось, что озабоченные хозяйки проходили мимо,  вообще ничего не выражая. Может быть,  они  и не видели Бабука раньше, хотя не  слышать о нём не могли.  Да наверняка,   каждый день слышали. Вольча заметил, что некоторые,  отойдя далеко,  вдруг догадывались,  кто это прошел мимо. Они быстро оглядывались, но уже не могли его поприветствовать, а только наверно удивлялись, зачем такое видное лицо города сам таскает мешки.
  И вот уже виден внушительный дом Парабелла. Ещё минута и они,  наконец,  вошли в тепло дома, ставшего им родным.   Почти родным,  всё-таки очень обидно, что они с отцом боятся жить в  своей квартире. Так  подумал Вольча напоследок, прежде чем переключить внимание на Парабелла.
  Вольча увидел его в проёме дверей  немного растерянного. Наверно и ему  тоже показался странным мешок на спине  уже признанного многими  Главы Города.
А Буке Бабуку ничего не показалось. Он устал. Нет не от мешка камней, а от мешка тревог и невесёлых мыслей о делах города.  Да был в дороге и такой миг, когда  эти тревоги нагло выгнали бодрящие душу мечтания. И уж совсем печально стало,   едва он увидел дом, где надо будет действовать, а не плавать в тёплой воде мечтаний. Он и начал действовать, едва закрылась за ним дверь.
– Парабелл, ты что-нибудь понимаешь в драгоценных камнях?
  С этими словами он  поставил на стол и открыл мешок и вынул пригоршню гранённых в одинаковые грани камней разных по размеру и цвету, но подходящих друг к другу одинаковостью граней.
  Парабелл посмотрел на камни чурчулов  и почесал затылок.
– Я никогда не видел таких. Но они так аккуратно обработаны, что наверно драгоценные. Правда они какие-то тусклые, но кто их,  модниц,  знает?
  Вольча смотрел на Парабелл с подозрением. Как это может быть, что Крысы знают про волшебные камни чурчулов, а такой умный  и смелый человек как Парабелл не знает.
 Бука тоже думал примерно о том же, но с другого конца. Не может же Парабелл не знать,  кто нынче в городе чем занимается. Он так и заявил
– Но ты знаешь, кто в городе знаток, чтоб оценить их стоимость.
– Пожалуй,  и на этот вопрос я тебе не отвечу с уверенностью.  А что?
  Бука вздохнул. Неуютно как-то  получать вопросы вместо ответов.
– А то,  что  боюсь,   казну почти всю разграбили.  Новые налоги положено собирать после сбора урожая. А тут денег едва до весны хватит.
  Вот  тут вздохнул и Парабелл.  О том, что в прежнем мешке была лишь видимость денег,  Парабелл узнал прямо от самого мешка, то есть от Провиденса.  Профессор прежде чем улететь по всем своим удивительным делам , сообразил, что никому другому, даже Буке,  Парабелл бы не поверил,  исчезни мешок без предупреждения. Большие деньги сбивали с пути честного и не таких праведников.  Вот такие сумасшедшие штуки с деньгами для города. Парабелл поморщился.  Раньше о таком у него голова и не  мечтала думать. Семьи нет, а одному ему всего хватало и ничего от казны не требовалось.  Но теперь он вроде помощника при  Голове Города. А если ты помощник, то изволь помогать. Но помощь его опять оказалась вопросом.
– А что  уже всё вытрясли из вверх советников?
 Бука Бабук глазами  бедняги без вины закованного  в цепи посмотрел на друга.
– Не могу я их сильно трясти. Они влиятельны и среди Котов, и среди копытных, и среди крылатых,   и среди людей  и, даже,  Крыс.  А я кто? Пришлый самозванец. Вождь для битвы это ещё не Голова Города.
  Парабелл взглянул в глаза Буки Бабука
–  Значишь,  хочешь продать камни,  чтобы пополнить казну?
 Получив в ответ молчание,   и решив, что это достаточно ясный знак согласия Парабелл продолжил:
– Посоветуйся  с Павлином и Павлинером.  Они большие любители и,  думаю, знатоки украшений.  Может каждый камешек мешок серебра стоит?
  Бабук вздохнул.
– Если бы. Тут их тогда на тысячу мешков серебра. Но в нашем городе это никто не купит. Даже если кто-то настолько богат, что может его купить, он не выставит напоказ это своё богатство. В городе озлобленных бедняков непростительно такое богатство.
  На это друг его ответил вопросом:
– И что ты тогда с ними будешь делать?
– Не знаю пока. Но наверно попробую продать его белым или синим слонам, когда придёт караван. Но это летом, а сейчас только начало зимы. Соберу всех вверх советников. Они мужи ушлые, может, что и придумают.
  Парабеллу  такая мысль не понравилась.
– Значит,  опять нами будет править вверхсовет.?
 Вольче эта мысль тоже не понравилась, но мало ли что дураку не понравится. А Бука тем не менее стало нужно  вроде бы оправдываться:
– Но не тайный во-первых и дополненный доверенными людьми народа во-вторых.
 Снова повисло молчание. Тогда Бука спросил:
 – Разумно, Парабелл?
Парабелл задумался, а потом пожал плечами.
–  Не знаю. Может и разумно, но рискованно. Они  найдут способ тебя убить, или опорочить, но при этом воспользуются властью и честью, которую ты им подаришь. Подумай, Бабук. Не стоит давать  им снова власть и честь.  Запачкаешься их грязью.
– Вот и думаю, – сказал Бабук, улетая мыслью к самым разным заботам. Руки его при этом заинтересовано примеряли камни один к другому.  Очистив место на столе, он попытался сложить из них какой-нибудь рисунок.  Кому что помогает думать,  а у него так, когда развлекаются руки,  то и голова начинает лучше думать.
  Так он привык и ни как не ожидал, что сын кинется к нему с паническим криком "Не надо!"
– Почему? – удивился Бабук.
 – Я ж тебе говорил,  – это волшебные камни чурчулов.
– Ну и что? Они действительно  отполированы волшебно, как и положено драгоценным камням.
 – Да нет, отец!  Именно они в узоре меня унесли  из страны чурчулов прямо к Всемхаму.
  Волк Бабук , говоря это, дрожал как овца при виде ножа, поэтому Бука сказал:
– Успокойся, Вольча. Вот я завязываю мешок и несу его в тайную комнату. Но тебе хочу сказать,  – пора взрослеть. Тебя по заказу Всемхама опоили чем-то и одурманенного  привезли к нему, чтоб ты был приманкой для меня. Все остальное только кажется тебе. Это  дурманы  и мороки  сделали. Они это хорошо умеют
  Бука посмотрел на сына, но не нашел в его глазах понимания и согласия и продолжил:
– Эти камешки могут, конечно, далеко занести, потому что очень дорогие.  А игры в складывание камешков, всего лишь игры, они  не причём.
  Рот Вольчи то открывался, то закрывался, он  растерялся. Увы, он ещё не овладел искусством красноречия. Мысль его звучала вполне прозрачно для него:
"Ошибаешься отец. Я был в стране чурчулов тогда и сейчас был там с Крысом, таким же сильным как ты . Я достал эти камни, а Крысы их только принесли к голове Метьео. Он хотел улететь как я. Куда угодно, лишь бы вырваться из земли, где он зарыт. Я не знаю, почему у него не получилось. Если бы получилось, мешок не лежал бы около его рта".
  Но сказать всё это так длинно   и так же складно, как он думал,  не получалось. Он сказал коротко:
– А камни мы, где взяли?
    Бука  задумался.  Вздорно, абсурдно, но камни перед ним и взяли их они  с сыном именно перед носом у заснувшего на зиму Метьео. Какой олух мог их оставить лежать в таком месте, где их  так просто украсть?  Чепуха получается. Пришлось признаться.
 – Да, тут что-то есть. Нормальные камни такой драгоценности на улице не валяются.
 Вольча обрадовался проблеску понимания и воскликнул:
– Это я их привёл в страну чурчулов и тебя могу привести. И камней там этих целые поляны.
  Бука задумался. Сын может быть и простак, но не лгун.
  – Соглашусь сын,  может ты и прав,  и мы туда сходим, когда эти кончатся. Только запомни.,  волшебство это всего лишь то, что могут сделать, но не  могут объяснить. Сделали  и не знают, как оно получается.  Вся туманистика толкует о древнем знании, которого мы не понимаем. Так что учись и станешь уметь руками своими делать то, что сегодня  по незнанию  называется волшебством.
– А как же ВолТех, где Луновы учатся? –  склонив голову на бок,   чуть ехидно спросил Вольча.
– А так же. Там собрались те, чей ум превосходит не только наше знание, но и  наше воображение. Вот их и зовут волшебниками.
   На этом  разговор закончился. Последнее слово всегда должно быть за отцом. Помня это и вопросов не имея, Вольча кивнул головой.  Но всё равно очень хотел верить и верил, что его друзья Луновы вернутся домой настоящими волшебниками.
 
  А эти будущие волшебники - братья Луновы  в это время следили за событиями в родном городе не по волшебному зеркалу, а  по листку новостей.  НО  и для них в нём заключалось волшебство, потому, что   каким волшебным способом листки эти  попадали в Китеж   ни они не знали, ни Дан не знал и настырные тихони близнецы длинноименные не знали. А лезть с такими вопросами  к профессорам никто не решался после тог как Любомудр заявил, что вопросов практических таких слишком много. И ответы на них занимают слишком много  времени, которого, кстати, у многих почти нет.  И это правда:  сначала у Луновых не было времени, потом у  Дана, потом у Риа потом ,…да пОтом обольёшься всех считать, кто потом . Каждый третий пригототовишка прошёл школу жизни приведения и рисковал им  остаться на всю жизнь, как это когда-то случилось с   Провиденсом. И с другими  случалось. В ВолТехе порой шептались о тех, кто недоучками разлетелись по миру оплакивать свою незавидную судьбу. Почему-то вслух их никто и вспоминать не хотел. Но и другое ясно, что именно те , кто получили опыт жизни привидений, больше иных годились в волшебники.

   Вот так  вот странно с этим временем. Его не хватает, а оно  всё равно идёт. Пришло и такое  время, когда  в листке  появилось сообщение и о «драгоценных камнях, которые нашёл Славный Сын Великого Человека».
 Братья сначала с восторгом почти это в листке, а потом задумались
 – Интересно,  что думал  Бука Бабук,  читая такие слова о себе и Вольче?–  спросил Дуд, немного в душе завидуя Волку.  Волк  там в гуще событий, а он Дуд , тут сидит себе в тени времени и ни кому не известен, потому что ничего не делает. Слава приходит не к тому, кто ловкий и смелый, а к тому, кто ловко и смело что-то сделает. Эту простую истину Дуд вроде бы и всегда знал. Но такого подтверждения не ждал.  Вот оно – хвалебные слова про Буку и Волка, Дуд долго молчал,  переливая в душе пустую воду зависти. А потом спросил:
–  Йос, ну вот что Бука  думает, прочитав по себя и сына такое?
 Йос быстро сообразил, какая муть плещется сейчас в голове брата, потому и ответил так:
– А он думает,  как бы заставить Волка быть человеком и хорошо бы учёным. Я думаю, что вот мы сидим и завидуем ему, а Вольча  там бегает и завидует нам, потому что мы когда-нибудь будем волшебниками,  а он никогда.

  В действительности Вольча ни о чём таком не думал. Сидел над книгами,  подперев лохматую голову и дергая первые усики на лице, успевшем забыть каменные выражения вроде бы совсем недавнего прошлого.
 В окно глядел серый зимний день,  и было приятно, что никуда идти не надо. Одно противно.  Хотелось есть, а готовить самому  совсем не хотелось.
– На голодный желудок не  просит  много крови, поэтому она приливает к голове, – сказал он себе, защищая своё нежелание идти и возиться на кухне.  Такое случилось не в первый раз,  и потому он  заметно похудел.  Старшие тоже подсохли
, потому что порой некогда было готовить пищу. Мужчин спохватывались думать о еде, когда готовить её уже и времени не было. К тому же   Бука Бабук выделил себе очень скромную плату за свой труд,  а цены зимой на еду ой какие высокие. И дело тут вовсе не в болезненной  скромности Буки Бабука, дело в больной малокровием  казне.
 Вольча встрепенулся, когда отец и Парабелл вернулись от всех дел. Впрочем вернулись ли. Вольча прислушался.
  Разговор явно не приближался к кухне. Отец пробасил:
– Вряд ли Гиганты ушли из города совсем. Они наверно зимой на юг, к теплу уходят. Никто ж никогда не видел зимний дом гиганта. Впрочем,  и летний не видел.
– Я тоже думаю, что зимой караваны могли бы проходить  без риска, но слоны тоже зиму не переносят, – согласился Парабелл.
– А что мы всё время на слонов надеемся. Может самим отправится в Хиндию, Карар  и даже в Кошкеназ? И именно зимой.
– Неглупо, но кто попробует. Тебе и мне уходить нельзя.  Пузя в Кошкеназ часто отправляется,  но с командой, а не с товарами. И всегда, заметь, летом.
– А поговори с ним, а,  Парабелл?
– Поговорю, но товары он на себе тащить не станет. Он же не слон.
– А может он чего и придумает?
– Бабук, на твоём месте нельзя разбавлять мысль мечтами. Товары может вести слоновол, трактор и грузовоз. Надо их спросить, почему они по слоновьим тропам не идут?
– Вот и спроси.
– Прямо сейчас?
– А чего ждать. Мысль пришла, позвала и надо идти за ней.

 Идти за мыслью в метель аж до дома слоновола не хотелось совсем,  но Парабелл пошёл. Ждать нельзя, скоро зимний день кончится, а будет ли завтрашний день лучше не известно. Но, сойдя с улицы на тропу ведущую к дому Ыха, Парабелл провалился с головой в снег.
– Кажется я уже знаю, что скажет слоновол. "А постройте мне  дорогу, так я вам что угодно буду возить, а по горло в снегу я и себя далеко не увезу".
 Вот умный человек Бука, но иной раз перестаёт понимать нашу жизнь. Слишком долго в другом мире жил.
 Впрочем,  Выйдя  на мороз,  и Бабук понял, что глупость сморозил. Наверно от безысходности.  Он много раз побеждал всяких, но как победить нищету казны в нищем городе?
– Не знаю, – сам себе признался Бабук. И именно в это момент ему пришла в голову счастливая мысль. Надо сделать бумажные деньги. Пусть они будут как долговые расписки казны. Глядя на драгоценные камни,  люди и нелюди согласятся. Кто не понимает, что такое драгоценность? Все понимают. А летом слоны выложат мешок серебра за эти камни и казна сразу разбогатеет.  Надо потолковать с Шимом. А уж он сообразит, как это узаконит. Вверхсоветники тоже это примут. Они иначе уже в день первого ручья тоже останутся без платы. Хотя уже сегодня непонятно, за что им казна платила и стоит ли дальше платить., если они ни чем не управляют. Надо хорошенько подумать и не только своей головой.

     Провиденс в эти дни  уносился в Мёртвый город 6 и  висел  на краю развалин и думал: переживут ли плоды его трудов его гибель, если он влезет в глубины развалин и не сможет вернуться. Город ведь продолжал рушиться,  и  ночь могла оказаться вечной  в каком-нибудь доме с интересными артефактами, то есть с фактами искусственного вида. Жители этого города были искусники, каких нет нынче.  Теперь все на Земле живут, пользуясь остатками того что было, но остатков скоро не останется. А делать, к примеру,   слонов луноходов никто не умеет.  Исчезнут они и распадётся связь стран и народов. Тогда все будут знать только то,  что есть в своём доме и сразу станут глупее. А глупость рождает ещё большую глупость.
 Провиденс мечтал о раскопках,  ему виделся ряд глубоких шурфов  достигающих времён, когда были  простые книги . Книги –святая и священная вещь .  Будут те книги,  вернуться те знания. ВолТех один стоит против волн дикости и забвения.  Но выстоит ли?  Волшебное знание величественно, но доступно единицам. Дикость может их уничтожить. Им очень трудно защищаться. Они никого убивать не могут по природе своей, а дикие очень даже могут, опять же по природе своей. Да может так случится, что только привидения и останутся носителями глубокого знания. Но кто будет хранить бездейственное и потому бесполезное знание?
 Размышляя так, Провиденс вовсе не бездельничал и  гулял.
 Он  полетел по улицам города, присматривать за своей армией исследователей. Умные,  способные.  Вот если бы им ещё руки.  Руки, руки, руки джуки. Вспомнив про джуков, Провиденс вздрогнул. Джуки ведь управляют каменными телами, а почему привидения звуком своим и светом не смогут управлять?   Вот чем надо заняться. Да  первым делом именно этим.
  Провиденс  не останавливая свои скачки по поверхностям уличных стен,  стал придумывать, как бы этим заняться. Без рукастых ничего не сделаешь.  Надо говорить с Русальским.
Русальский может не согласиться. Тогда с мальчишками Мальчишки испытавшие жизнь привидений  вполне могут согласиться.
–Провиденс, ты гениальнее чем я думал. Но осторожно, продуманно и последовательно. Ух ты, даже голова закружилась от предчувствия , –  сказал сам себе Провиденс и оставив дела в Мёртвом Городе 6, прыгнул в ВолТех.
  После занятия по практике мыслеведения Провиденс подозвал к себе Дана, Йоса и Дуда. Нет он не сразу объявил им о теле для привидений. Не готовы они ему подчиняться и дела такие делать не готовы. Надо начать с простого всем понятного и полезного. Так он и речь свою повёл по простой дорожке простых мыслей.
– Наступает время зимних каникул. Но дом ваш так далеко, что добраться туда и вернуться обратно за десять дней невозможно. Воздухоплав зимой не летает. Я вам предлагаю поработать. Работа отличается от развлечения тем, что за неё платят.  Вы согласны получить по три серебренные вездемонеты за десять дней?
 «Смотря за что»  предусмотрительно подумал Йос, а Дуд просто спросил:
– А что делать?
– Разбирать развалины Мёртвого Города. 6.
Дуд не задумываясь,  согласно кивнул головой, а Йос задумался и сказал
– Но это же не рядом. Сколько дней нам добираться туда?
– Мгновенно. Мы воспользуемся волшебными камнями страны Чурчул.
– А почему нельзя воспользоваться ими, чтобы побывать дома, – спросил Дан.
– А потому что  все ж так захотят, а камней на всех не хватит и они очень дороги. Ну так как согласны заняться делом вместо того, чтобы скучать здесь?
– Согласны, – ответили братья.
– Вот и разумно, вот и хорошо. Возьмите с собой свои дорожные мешки.  Но сначала каждый должен принести ящик еды из кухни.
– А кто нам даст ящик еды?
– Скажите, что вы из поисковой группы Провиденса.
– А Русальский знает об этой, этом деле.
Провиденс внимательно посмотрел на Йоса.
– Осторожность и продуманность важное свойство волшебника. Ты считаешь, я лишён этого свойства, или считаешь, что профессор волшебства сам не волшебник.
– Такие вещи я ещё не умею считать, только числа считать умею, – ответил Йос.
–  Отлично. Вот ты и возглавишь группу. Вас будет семь человек и две поисковые собаки с мозгами.  Справишься?
– Он справится, – решительно сказал Дуд, полагая, что справляться они будут вдвоём, если что.
 Через полчаса они уже шли по очень серьезному коридору мимо раздувшихся от серьёзности дверей, волоча на спине мешок, а в руках ящик с едой. Вошли они в зал под прозрачным куполом.
– Всё, что принесли, кладите в круг, вон он  серебром сияет и обратно за следующей порцией ящиков, – скомандовал Провиденс.
 Дуд огляделся. Ага в дальнем конце зала будто серебренный обруч лежит. Все семеро пересекли зал и сложили принесённое в этот обруч. После третьего захода  обруч оказался полон.
 – Все встали на ящики внутри круга. Йос возьми из ящика пять серых камней плоских семиугольных и внимательно посмотри на шестой рисунок на стене. Когда все войдут в круг,  сложи этот рисунок на полу внутри круга. Не забудь прихватить и на обратный путь семь восьмигранников зелёного цвета.
–  Постойте!  А там же места нет, весь пол занят, – сказал Йос.
– Ничего раздвиньте чуть ящики и будет место. Соображать надо  немного и самим.
  Йос согнулся, чтоб разложить камни. Глянул ещё раз на рисунок прежде чем положить на место пятый камень и.. положил. Ничто не дрогнуло, но когда он разогнулся, то вокруг был Мёртвый город.  Нигде не написано, каков его номер, но уж наверно это он и есть.  Он оглянулся , ища глазами Провиденса. Сначала показалось ему, что его и нет. Но потом он вдали заметил огоньки многих привидений и большое пятно  света среди них.
– Ну вот что, Дуд и Дан,  идите найдите место для ночлега. Главное, чтобы стены от ветра и крыша от дождя. Остальным найти дрова для очага. Пока собирайте сюда, а уж потом перенесём  наши вещи ближе к ночлегу.
 Собаки посмотрели на него вопросительно, но промолчали.  Не вежливо торопиться с вопросами к командиру. Может он думает,  прежде чем приказывать.
 Йос действительно думал. Псы города Бабула Бибула Эй ни чьих приказов не слушали. Они служили  кто в цирке, кто в Управление Порядками.
– А вам четвероногие ребята запомнить всех нас и  запахи. Будьте готовы найти след любого, если он потеряется.
 На все дела полчаса. Через полчаса все собираемся сюда.