1 Явление ночной феи

(Из повести "Ядовитый Ландыш")

И в день седьмой, в какое-то мгновенье
Она явилась из ночных огней
Без всякого небесного знаменья…
               (Булат Окуджава)
 
Сергей Петрович проснулся, когда часы уже показывали половину одиннадцатого. В выходные хотелось отоспаться.
Июльское утро одарило ярким солнцем, шелестом листвы под лёгким ветерком и стрекотанием сойки, взволнованной его появлением на крыльце.
В хорошую погоду на даче Сергей Петрович завтракал всегда на улице. Рядом с крыльцом была вкопана скамейка и стоял небольшой стол. Сергей Петрович нарвал с кустов миску смородины, достал из холодильника молоко и, раскрыв книгу, приступил к отдыху. Он очень любил эти утренние часы на своей любимой дачке в деревне, окружённой настоящим сосновым бором. Так приятно, никуда не спеша, читать под жарким июльским солнышком, отправляя в рот сладкие ягоды и запивая молоком!
Взгляд Сергея Петровича упал на выключенный мобильник. «Включить? Или ну его…» - заколебался Сергей Петрович. Ему редко звонили, в основном – по работе, и нарушать идиллию летнего утра деловыми разговорами совсем не хотелось. Но чувство долга и опасение рассердить директора взяли верх, и он, вздохнув, нажал кнопку. Впрочем, он был уверен, что телефон его не побеспокоит.
Но  через несколько секунд раздался резкий сигнал пришедшего сообщения. «Неужели директор?» - похолодел Сергей Петрович. 
На экране высветилось: «Ландыш».
Несколько секунд уже переключившиеся на отдых мозги Сергея Петровича пытались сообразить, что это за Ландыш, и вдруг он вспомнил, что так звали проститутку или, как принято говорить у пользователей этих услуг, фею, с которой он пару раз развлекался недавно и, пленённый её красотой,  искусством в любовных утехах и милым обращением, обменялся с ней телефонами, чтобы не потерять её в случае её перехода в другой салон, что случается с феями не так уж редко. Почему-то феи почти никогда не указывают в анкетах на сайтах интим-досуга настоящие имена, даже когда выставляют свои реальные фотографии, а не так называемый «типаж» - найденные в интернете фото порномоделей, причём, норовят выбрать имя поэкзотичнее: Эсмеральда, Жасмин, Амалия….  Но Ландыш объяснила, что это – способ психологической защиты: чужим именем фея отгораживается от клиента, который далеко не всегда приятен, и насилие над собственной психикой переносится легче.
Заинтригованный, Сергей Петрович открыл сообщение и прочёл: «Я осталась на улице. Ты не сможешь мне помочь?».
Время отправления –  полтретьего ночи.
«Ну и дела! - подумал Сергей Петрович, - сейчас-то – уже почти полдень!». 
Не колеблясь, он позвонил.
- Что случилось?
- Меня выгнали. За драку. - услышал он спокойный голосок Ландыша.
- Чем я могу помочь? Что тебе нужно? Жильё? Деньги?
- Через неделю я уезжаю домой, уже есть билет, а пока мне бы где-нибудь перекантоваться…
- Я сейчас на даче, один. Приезжай, если хочешь.
- На даче? Ну, ладно. Куда ехать?
Отправив СМС-кой необходимую информацию, Сергей Петрович бросился наводить порядок в своей холостяцкой берлоге. Он механически орудовал веником и тряпкой, а перед глазами проплывали сцены этого знакомства, поначалу такого заурядного.
Сергей Петрович, вальяжно развалясь в кресле гостиной борделя, наслаждался кастингом. Одна за другой едва одетые девушки входили, представлялись и выходили. Невысокая девушка кавказского типа появилась последней. В отличие от других фей, державшихся весьма сдержанно, она с лучезарной улыбкой и огромными сияющими глазами подбежала к нему и стала покрывать поцелуями его руку, лежащую на подлокотнике кресла, умильно лопоча что-то вроде «пуси-пуси», потом на мгновение присела к нему на колени, тут же вскочила и приподняла свою крохотную юбочку, демонстрируя, что под ней нет трусиков.
Конечно же, Сергей Петрович выбрал её. Хотя из вышедших на кастинг девушек она имела не самую эффектную внешность, но год хождения по борделям научил его, что даже самая раскрасавица может оставить ощущение зря потраченных денег своей ленивостью или надменностью. И, наоборот, девушка с внешностью на нижнем пределе приемлемости может оказаться ласковой и страстной, и к ней будешь приходить снова и снова. Хотя редкие феи задерживаются в этой профессии надолго…
Ландыш, действительно, оказалась великолепной представительницей древнейшей профессии. Спортивное прошлое обеспечило ей силу и выносливость, а также  прекрасную растяжку, позволяющую ей принимать самые вычурные позы, раскидывать ноги в поперечном шпагате или, куря, закладывать их за голову. Это был ураган страсти, непрерывные ласки, и даже когда Сергей Петрович уже лежал без сил, изнурённый и опустошённый, она продолжала ласкать его, словно это ей самой доставляло удовольствие.
Но какого-либо духовного контакта с ней не возникало. Обычно Сергей Петрович любил поговорить с фейкой о жизни, твёрдо соблюдая правило – не укорять её даже косвенно и не пытаться перевоспитать. Он был хорошим психологом и умел создать атмосферу доверия. Но Ландыш  никак не шла на контакт, от любых вопросов увёртывалась, выскальзывая, словно уж.
Но секс с ней был уж очень хорош! И Сергей Петрович ещё пару раз заходил туда, уже с розой и черешнями, которые не только с удовольствием поедались, но и как-то сами собой оказались вовлечёнными в процесс. Сергей Петрович был большим выдумщиком, а Ландыш охотно шла на эксперименты.
Но мысли, которые иногда появлялись у Сергея Петровича при встречах с другими феями: как-то продолжить отношения вне борделя, вытащить из этого бизнеса, - в отношении неё не возникали, именно из-за отсутствия духовного контакта. Да и казалось, что она рождена для этой профессии и нисколько ею не тяготится.
И вот сейчас она едет к нему на дачу.
«Что ж, посмотрим, какое приключение подкинет мне жизнь на этот раз, - думал Сергей Петрович, всегда без колебаний пускавшийся в авантюры, - наверное, и потрахаюсь на халяву…».
  Через два часа вещи были более-менее прибраны, пол вымыт, и на столе даже стоял букетик из ромашек, гвоздик и колокольчиков, растущих на его участке.
Резкий сигнал телефона снова оповестил о пришедшем сообщении. «Проезжаю Мышкино» - прочёл Сергей Петрович. Мышкино – соседняя станция, через 8 минут Ландыш будет здесь…
«Какая умница! – восхитился Сергей Петрович. – Сообразила предупредить!».
Быстро переодевшись, он поспешил на перрон. Сердце учащённо билось: «Интересно, узнаю я её одетой? В борделе ведь всё голая да голая…».
Сергей Петрович напряжённо вглядывался в выходящих из условленного четвёртого вагона девушек, но Ландыша среди них не было. Электричка тронулась. «Неужели не вышла? Проехала?» - пронеслось в его мозгу, но тут зазвонил телефон.
- Я здесь, - услышал он нежный голосок.
Метрах в десяти от него стояла очаровательная девушка с прижатой к уху трубкой. Тёплый ветерок облеплял её очаровательную фигурку тонкой материей летнего платьица, а тёмные очки и роскошные чёрные распущенные волосы делали облик неузнаваемым: в борделе её волосы всегда были собраны на затылке заколкой, чтобы не мешали ей - делать минет, а клиенту - наблюдать за этим процессом: ведь мужчины любят глазами!
«Боже мой! И это чудо, этот ангел – проститутка!» - пронзило Сергея Петровича. Вот она стоит – свежая, изящная, нарядная, и невозможно подумать, что на этом прекрасном теле – отпечатки нескольких тысяч мужских рук.
Он подхватил её сумки и охнул: одна из них была столь тяжела, что даже он, крепкий тренированный мужик, едва взвалил её себе на плечо.
- Как ты дотащила такую тяжесть?
- Я сказала себе, что я это смогу, - спокойно ответила она.
«Вот это Женщина!» - восхитился Сергей Петрович.
Деревня начиналась сразу у станции, и по пути Ландыш с любопытством вертела головой: она впервые оказалась в русском селе. Она чего-то щебетала, но Сергею Петровичу было не до разговоров: правая рука, удерживающая на плече тяжеленную сумку, совершенно занемела. Он  представлял, как эта хрупкая девушка тащила такую тяжесть по ночному городу, и поражался силе её духа.
К счастью, идти было всего минут пять.
- Вот моя скромная обитель, - сказал Сергей Петрович, отворяя перед гостьей калитку.
Ландыш с интересом оглядела маленькую избушку из давно посеревших брёвен. Нижний венец лежал прямо на земле,  без фундамента, совершенно сгнил и расплющился.
- Это мы будем здесь жить? Какое чудо! Прямо как из сказки!
Её восторгало всё: кусты малины и смородины, гнущиеся под тяжестью ягод, ровненькие рядки укропа и петрушки на аккуратно прополотых грядках, туалет в виде избушки, срубленный Сергеем Петровичем из тонких, в руку толщиной, брёвнышек…
Несмотря на бессонную ночь, огромные восточные глаза её сияли, она прыгала, хлопала своими маленькими ладошками, охала и ахала.
«Боже мой, какая прелесть! - любовался Сергей Петрович. – Какое счастье, что она здесь!».
- По русскому обычаю гостя надо накормить! – радушно повёл он рукой  в сторону стоящего у крыльца стола. Быстро достав из холодильника помидоры, малосольные огурчики собственного посола, ветчину, хлеб, он торжественно водрузил красивую бутылку.
- Малиновое вино собственного изготовления! Из лесной малины!
Ландыш восхищённо ахнула:
- Я никогда не пробовала малиновое вино!
Сергей Петрович наполнил фужеры тёмно-красным напитком и торжественно поднял свой фужер.
- Жизнь непредсказуема, и тем она прекрасна! Ещё сегодня утром я и представить не мог, что ждёт меня днём! Выпьем это прекрасное вино, вобравшее в себя солнце северного лета, за наше невероятное знакомство, за то, что мы сидим сейчас за этим столом, глядя друг на друга, и нам светит солнышко, поют птички и шелестят листвою деревья!
Ландыш смотрела на него со счастливой улыбкой, её сияющие глаза ласкали его и обволакивали сладостной пеленой…
Прежде, чем пригубить вино, она круговым движением повела своим кавказским носиком с горбинкой над бокалом, вбирая малиновый аромат, и восторженно зажмурилась:
- М-м-м-м…
Отпив маленький глоточек, она замерла, прикрыв глаза и прислушиваясь к ощущениям, и опять восхищённо произнесла, уже тоном выше:
- М-м-м-м…
Сергей Петрович млел от счастья. Всё-таки ничто не может сравниться с наслаждением, даваемым даже одним только присутствием красивой женщины! А ведь впереди – ночь!...
Ландыш, оживлённо щебеча, ухитрялась одновременно поклёвывать салатик и ветчину, и всё у неё выходило так обворожительно…
Сергей Петрович любовался ею и грустно думал, что через неделю она уедет, и он, скорее всего, больше никогда её не увидит. Да и вообще, на что он мог рассчитывать? Он старше её более чем в два раза… Ладно! Будь, что будет, а он постарается! Покажет, что существует и иное восприятие жизни, нежели то, к которому она привыкла. Попробует раскрыть ей ценность не денег, а красоты природы, человеческой искренности, здорового образа жизни…
По обыкновению всех девушек Ландыш поела совсем немножко и, допив бокал, блаженно откинулась и закурила тонкую тёмную сигарету.
Сергей Петрович потрясённо вытаращил глаза: в борделе она говорила, что не курит, очень удивив и восхитив его. Он ещё ни разу не встречал некурящей феи.
Заметив его взгляд, она сразу всё поняла и усмехнулась:
- Да, курю. Всё хочу бросить, но не получается. Да там и невозможно: когда все вокруг дымят, и клиенты, и девчонки…
- Слушай, если уж ты приехала, скажи своё настоящее имя. Глупо как-то здесь звать тебя этой кличкой – Ландыш.
В борделях Сергей Петрович не обременял себя запоминанием всех этих Виолетт и Жанетт, а попросту называл всех своих «подружек на час» кисами. Но сейчас ему захотелось знать её настоящее имя.
Поколебавшись мгновение, она произнесла, серьёзно взглянув на него своими огромными глазами, от каждого взгляда которых у Сергея Петровича шли мурашки по спине:
- Бэлла.
- Ой, ну, хватит тебе шифроваться! То Ландыш, то Бэлла… Мы же не в борделе! Как тебя на самом деле зовут? Лена? Оля?
- Вот, в кои-то веки скажешь… - она обиженно надула губки. – Я никому не говорю…   Правда, Бэлла.
- Значит, Белка, Белочка – улыбнулся Сергей Петрович. – Замечательно! Ну, Белочка, накушалась? Тогда – пошли на озеро купаться!
- Только у меня купальника нет. Я подберу что-нибудь из того, что у меня есть. Ничего?
- Да ладно, что за проблемы! Я сам всегда нахожу укромное местечко и купаюсь голым. Очень люблю. Да и сменные трусы не нужны. Пошли!
При виде огромного голубого озера с высокими песчаными берегами, поросшими соснами, Бэлла в очередной раз восхищённо ахнула:
- Как у тебя тут красиво! Я и не знала, что на севере – такие леса!
- А что же, ты думала, у нас тут?
- Я думала – голые пространства… кусты…
Ближний к деревне берег был заполнен отдыхающими, и они пошли по песчаной дороге вдоль озера. Открывающиеся виды были один красивее другого, и  Сергею Петровичу казалось, что все эти красоты – озеро, сосны по берегам, огромные разлапистые ели в глубине леса по другую сторону дороги – его  владения, и он кладёт их к ногам этой прелестницы.
Сергей Петрович снял кроссовки – он любил ходить босиком, и Бэлла тут же последовала его примеру. Сергей Петрович ожидал, что её изнеженные ножки не выдержат ходьбы по камешкам и сосновым иголкам, скрывающимся в мелком песке дороги, да и вообще она скоро устанет и попросится домой, но Бэлла, к его удивлению, как ни в чём не бывало, шагала рядом, оставляя на песке следы своих маленьких босых ножек.
Наконец, они отошли достаточно далеко. Людей вокруг не наблюдалось. Сергей Петрович выбрал место, где с высокого песчаного берега шёл пологий спуск к воде.
- Ну, вот здесь и искупнёмся!
Бэлла смело спустилась вслед за ним.
- Я тебя не шокирую? – учтиво поинтересовался он, снимая последнее, что на нём было.
Она понимающе улыбнулась и тоже скинула с себя всё.
- Только ты не уплывай! Я одна боюсь!
- Киска, ну, я немножко проплыву!
- Я буду тебя ждать! – лучезарно улыбнулась она.
«Какая умница! – подумал Сергей Петрович. – Другая бы на её месте закапризничала: «Нет, будь со мной, потом наплаваешься…» - а эта – пожалуйста: «Буду ждать!».
Он несколько раз глубоко вдохнул и, желая продемонстрировать, на что он способен, нырнул и поплыл под водой. Вынырнув метрах в тридцати, он тотчас обернулся, шумно дыша, и был вознаграждён восхитительным зрелищем: обнажённая женская фигурка стояла у самой воды, и это было так красиво! Бэлла, привстав на цыпочки и вытянув тонкую шейку, напряжённо вглядывалась в озеро. Увидев, что он вынырнул, она облегчённо опустилась на полные ступни и расслабилась.
Подплыв к берегу, он встал на дно и поманил её к себе. Она грациозно вошла в воду, молча, без этих обычных бабьих оханий и взвизгиваний, и вдруг поплыла мощными размашистыми сажёнками, совершенно не по-женски. Но, проплыв метров пять, повернула обратно и, запыхавшись, встала рядом с ним.
Сияло жаркое июльское солнце, под которым в истоме распростёрлась голубая гладь озера, окаймлённая жёлтым песком пляжа, и посреди всего этого великолепия стоял он, по пояс в воде, а рядом с ним – прекрасная обнажённая молодая женщина, и у неё не было для него никаких запретов. Восприятие этой сцены чрезвычайно обострялось проходящей в двадцати метрах дорогой, с которой их было прекрасно видно. К счастью, в такую жару все предпочитали лежать на песке, попивая пиво, играя в карты, слушая громкую музыку, в общем, предаваясь полному спектру удовольствий типичных представителей общества потребления.
Сергей Петрович обнял Бэллу, и она с готовностью прильнула к нему всем телом. Он начал целовать её лицо, она сама нашла его губы… По его телу пробежала дрожь, а она с лёгкими нежными поцелуями опускалась всё ниже и ниже по его груди, и вот уже её головка скрылась под водой…

Бэлла занималась своими намокшими волосами, и Сергей Петрович заворожённо наблюдал, как она отжимает их, расправляет, опустив голову, а затем резким движением головы откидывает назад, и думал, до чего же это красиво. Впрочем, у красивой женщины всё получается красиво, и, что бы она ни делала, на это можно смотреть бесконечно.
А ещё он думал, что нежданно-негаданно сбылась одна из самых желанных и, казалось, недостижимых его эротических фантазий: минет в воде. Да ещё не в хлорированной воде бассейна, как в фильмах, а в прекрасном озере, с прекрасной молодой женщиной. Вспомнилась бывшая жена… Да, у них поначалу были замечательные ночи, но, - увы! – только ночи, ибо при свете дня она – продукт советского воспитания – стеснялась… Только – ночью, в темноте, под одеялом… И какой там минет! Она и слова-то такого не знала. И, наверняка, не знала, что ТАКОЕ в принципе возможно. Когда Сергей Петрович (тогда ещё – Серёжка, Серый) впервые отважился перевернуть её с «классической» спины в коленно-локтевую позу,  она   после призналась, что «и не знала, что ТАК тоже можно»… А потом пошли её ежедневные скандалы на почве ревности, к которой Сергей Петрович не давал никакого повода… Сейчас-то, вооружённый знаниями психологии, он понимал, что подобное поведение – проявление комплекса неполноценности, а тогда – недоумевал, переживал, возмущался, когда видел следы обысков его одежды, сумки, ящиков письменного стола.… Разве возможно ласкать ночью женщину, которая днём тебя оскорбляет и унижает? А если женщину не хочется ночью ласкать, то зачем она вообще нужна? Есть из одной кастрюли? Смотреть в один телевизор? «Боже мой, - думал Сергей Петрович, - Если бы со мной была женщина, которая ласкала бы меня так, как Бэлла… Я бы делал для неё всё!». И вдруг его пронзила мысль: «Если бы со мной была Бэлла!»…
Сергей Петрович сам поразился этой мысли и стал прикидывать, смог ли бы он не думать о её прошлом. Тотчас в его воображении начали рождаться картины безумных оргий с Бэллой в главной роли, одна развратнее другой…
- Ты сфотографируешь меня здесь? – прервала его размышления Бэлла. – С раздвинутыми ногами, - уточнила она своим невинным детским голоском, испытующе глядя на него  огромными восточными глазами. Подсохшие роскошные волосы пышно окутывали её грудь и плечи, спускаясь ниже лопаток. Она и не думала одеваться.
По дороге проехал автомобиль, и пассажиры прильнули к окнам, уставившись на Бэллу…
«Боже, какая красавица! – подумал Сергей Петрович. – и это она только что подарила мне такое неземное наслаждение!».
- Конечно! – браво кивнул он, а сердце его сжалось от мысли, что эти фотографии ей наверняка нужны для размещения на рекламных сайтах интим-досуга. «Боже, что делать? С прошлым я ещё, может быть, как-нибудь справился бы, но если она снова вернётся к этому занятию, я до неё уж точно больше не дотронусь…».
- Только фотоаппарат надо из города привезти, - нашёл он отговорку. – У мобильника всё-таки неважное качество. А у меня – хороший, почти профессиональный.
Они дошли до самого конца озера и повернули обратно. У калитки Бэлла спросила:
- Сколько мы сегодня прошли?
- Около пятнадцати километров.
- Ух ты! Вот здорово! – захлопала она в ладошки. - Эдак у меня скоро никакого целлюлита не останется!
- Да где ты у себя целлюлит нашла? – рассмеялся Сергей Петрович.
- Вот! – забавно ткнула она, грациозно прогнувшись, маленьким пальчиком в свою очаровательную круглую попку. – Сейчас  домой позвоню, расскажу, что прошла пятнадцать километров босиком!
«Господи, какое дитя!» – умилённо подумал Сергей Петрович. Но тут же посерьёзнел: «Но ведь она как-то существовала в  страшном мире проституток, сутенёров, бандитов, и, судя по всему, бросать это занятие не собирается. Значит, есть в её натуре и другая грань, обеспечивающая существование в этой криминальной среде?».
Ужин они накрыли там же, на столике у крыльца.
После второго бокала малинового вина Сергей Петрович решился задать вопрос, который целый день вертелся у него на языке.
- А что у тебя там произошло? Почему тебя выгнали? Что за драка?
Бэлла, усмехнувшись, помолчала некоторое время, глядя в бокал и вертя его ножку между пальцами, потом затянулась сигаретой, выпустила длинную струю дыма и, словно решившись, подняла взгляд на Сергея Петровича.
- Я, когда выпью, становлюсь агрессивной, лезу драться. Не каждый раз, конечно… А тут одна из девчонок, мы с ней ещё в Москве вместе работали, стала выступать… Сука, я её туда взяла, пожалела…  А она сказала девчонкам, что я – наркоманка, героинщица… Ну, я и….
Сергей Петрович, внешне, как всегда, бесстрастный, слушал её с замершим сердцем и остановившимся дыханием. Что такое рассказывает о себе этот игривый котёнок?
- А ты, правда, –  он хотел сказать: «наркоманка», но не  смог этого произнести, –   употребляешь наркотики?
Опять секундная пауза.
- Да.
- А какие наркотики ты употребляла?
- Все. Колёса, спиды, кокаин, амфетамин…- Бэлла, видимо, уже решилась быть откровенной и перечисляла эти ужасные для Сергея Петровича названия даже с некоторой бравадой, затягиваясь сигаретой и картинно выпуская изо рта струйку дыма.
- А героин? – выдавил помертвевший от этих признаний Сергей Петрович, из последних сил надеясь услышать «Нет».
- И героин.
- Но к нему же мгновенно привыкают и уже не могут без него обходиться. Ты и сейчас колешься?
- Нет. Я не кололась, я нюхала. Слишком много я видела, как умирают те, кто колется… Сожгла себе слизистую носа, перестала ощущать запах и вкус пищи… Было ужасно… Потом восстановилось.
- Но зачем?
- А он даёт силы! Совершенно не ощущаешь усталости! Можно работать с утра до утра!
- Но он ведь дорогой! Это окупалось?
- Да, это меня и остановило. Я уже стала каждый день тратить триста – четыреста долларов! Представляешь?
Сергей Петрович не представлял. И вообще, он был в шоковом состоянии. Никогда в жизни он не разговаривал с наркоманом, представлял их какими-то монстрами, и вот…
- И ещё – мысли о семье. – продолжала Бэлла. – Если  бы не семья… Я решила завязать. Начались ломки… Я знала, что алкоголь облегчает…  Каждый день пила до бессознательного состояния, чтобы перетерпеть…
- А какие ощущения при ломке?
- Ну, словно тебе суставы выворачивают. Невыносимо… И – мысль, что можно съездить, купить, нюхнуть – и всё прекратится… Я поняла, что не выдержу… Но я знала, что те, кто первый раз не выдерживают, потом уже никогда не могут соскочить.  Надо уехать туда, где не знаешь источники. И я уехала домой.
- И там тоже пила?
- Да.
- Но как же ты пила дома? У мусульман же вообще запрещено пить! Тем более – женщине!
- У нас большой собственный дом, трёхэтажный… У меня – целый этаж… туда никто не заходит. Никто не знал.
Лицо Бэллы стало  бесстрастным, а голос – тихим и лишённым эмоций. Сергей Петрович много интересовался психологией, НЛП, хорошо распознавал невербальные сигналы и понял, что сейчас Бэлла врёт.  Да это и так  ясно: ведь невозможно быть каждый день мертвецки пьяной незаметно для домашних. Но он не собирался уличать её во лжи, припирать к стенке: зачем?
В его воображении тотчас встали отвратительные картины пьяной Бэллы: как она, держась за стенку, добирается до кровати, как пьёт, лёжа, из горла бутылки, отключается, бутылка вываливается из её руки, падает на пол, и недопитая водка с бульканьем вытекает, как её тошнит на подушку, какое у неё при этом лицо…
Он продолжил задавать терзавшие его вопросы.
- Но ведь так и спиться недолго? У женщин это происходит очень быстро…
- Да, я почувствовала, что ломка уже закончилась, а хочется ещё и ещё… Но я это прекратила.
Сергей Петрович восхищался силой воли этой маленькой женщины. Но что-то, чего он ещё не мог осознать, мешало этому восхищению. А Бэлла между тем безмятежно продолжала:
- Я стала такая страшная, тощая, прямо рёбра торчали… Щёки впалые… Настоящая наркоманка. Даже мама меня спросила: «А ты – не наркоманка?». «Нет» - говорю… У нас наркоманка – хуже воровки. Проклятие на всю семью. Из этой семьи уже никого замуж не возьмут…
«Несчастная мать, - думал Сергей Петрович. – Какие душевные муки надо пройти, чтобы задать собственной дочери такой вопрос! И что значит её «Нет»! Разве одно это коротенькое слово уничтожит все сомнения, терзающие материнское сердце   при виде так изменившейся  дочери?».
- Здесь совсем ничего не осталось, - коснувшись груди, продолжала Бэлла, и неожиданно заключила с весёлой ухмылкой: – Не знаю, как меня выбирали!
«Боже, - поразился Сергей Петрович, – вот что волновало её тогда больше всего!». Он видел в Интернете фотографии наркоманов и живо представил, как Бэлла – обтянутый жёлтой кожей скелет – каждый день по нескольку раз выходила с другими феями на кастинг, и отвратительные мужики придирчиво рассматривали её достоинства и недостатки, затем вели в комнату («ксильню» на тамошнем жаргоне) и… Разумеется, он знал, что бордели посещают не только непривлекательные, но и вполне нормальные мужчины, и даже – как это ни странно на первый взгляд – красавцы. Но в развратных сценах с Бэллой ему представлялись исключительно отвратительные уроды.
Тряхнув головой, чтобы изгнать наваждение, он вернулся к крайне интересовавшей его теме:
- А до этого… ну, до ломки… ты пила крепкие напитки?
- Я стала пить сразу, как вошла в проституцию.
- А давно ты… этим занимаешься?
- Семь лет.
«Семь лет! – ошеломлённо повторил про себя  Сергей Петрович. – Сколько же ей лет-то? На вид – двадцать два-двадцать три…».
- А какие напитки ты предпочитаешь?
- Да все. Одно время мне шампанское нравилось. За вечер выпивала бутылку, прямо из горлышка. Надо же расслабиться после работы. Потом пристрастилась к виски с колой. Потом – к текиле… Ой, знаешь, как я впервые текилу попробовала? Приехала к клиенту, и он угостил. Мне так понравилось! Ну, я и перебрала. Она же  - крепкая! А я свою норму для текилы ещё не знала. Ну, и перебрала. Устроила дебош, погромила там всё… Он аж милицию вызвал!
Бэлла рассказывала всё это с весёлой улыбкой, как о забавном приключении. Да, вероятно, это и было для неё приключением: какие ещё события могут разнообразить жизнь проститутки? А Сергей Петрович изумлённо таращился на эту маленькую изящную женщину, для усмирения пьяного дебоша которой мужик – МУЖИК!!! – был вынужден вызвать милицию. Уже второй раз она упоминает о своей агрессивности в пьяном состоянии. Что же она там такое творила? Какая она – пьяная? Вот бы посмотреть!
Но Бэлла всегда рассказывала всё в своей лаконичной манере: никаких описаний места происшествия, краткой характеристики героя, обстоятельств, предшествующих кульминационному событию… Никогда не описывала свои чувства, мотивацию поступков, а только – само событие, и то – предельно кратко. А Сергея Петровича интересовали, главным образом, именно чувства и мотивации. Сам он, рассказывая свои интересные истории, выстраивал их по схеме школьного сочинения: введение – основная часть – заключение. Обычно его слушали с интересом, он слыл хорошим рассказчиком. Но Бэлле с её эмоциональным характером было, видимо, невтерпёж слушать столь длинные повествования, и она постоянно перебивала его речи вопросом: «Ну, и чем дело-то кончилось?».   
А Сергею Петровичу хотелось от Бэллы подробностей. Обычно он не задавал ей вопросов, и не только из деликатности (все рассказы Бэллы касались весьма деликатных тем), но и, главным образом, из-за шокового состояния от услышанного.
Но тут он не утерпел:
- А из-за чего всё-таки начался конфликт? Ну, ладно, ты запьянела, но что было первоначальной искрой?
Бэлла посерьёзнела.
- Девушку, какая бы она ни была, надо уважать. Хотя бы – не материться…
Сергея Петровича поразило это неожиданно вырвавшееся у Бэллы: «…какая бы она ни была…». Уже не в первый раз он находил подтверждение выводам психологов о том, что у проституток – заниженная самооценка. Несмотря на всю их браваду, подсознательно они ощущают себя «падшими», вторым сортом.
Поняв, что из Бэллы всё равно много не вытянуть, Сергей Петрович решил завершить этот крайне интересный, но столь же трудный разговор. Впечатлений было более, чем достаточно, услышанное предстояло осмыслить…

(Продолжение http://proza.ru/2011/07/01/694)