Лестница, Родина, детство

Валерий НЕМКИН

ЛЕСТНИЦА, «РОДИНА», ДЕТСТВО.

- Сла-вка-а, подожди меня-а! – мой голос врывается в тишину раннего воскресного зимнего утра и эхом укатывается по склону заснеженной сопки  к поблескивающему огоньками городу.
Еще темно. Редкие прохожие. Мы бежим с братом в «Родину» на детский сеанс. И впереди самое сложное для меня испытание – высокая, крутая, деревянная лестница – спуск в Город.
Валенки с галошами, туго на все пуговицы застегнутое пальто, на самые глаза надвинутая и, от неудачной уже попытки развязать, на узел под подбородком затянутая шапка. Это я.
Брату легче. Он в ботинках, ворот пальто распахнут, шапка хоть и с опущенными ушами, но постоянно перемещается на голове, занимая угодную своему хозяину позицию. И пока я, добросовестно переступая со ступеньки на ступеньку, еще только добираюсь до середины, он, где ловко перескакивая через ступеньки так, что только каблуки мелькают, где лихо скатываясь по перилам, набросившись на них животом, уже внизу и кричит:
- Давай скорее, опоздаем!
Но ждет.
Уже несколько поколений мурманчан выросло не подозревая, что на том месте, где громадой высится Областная научная библиотека, когда-то была «наша» лестница. Сделанная по всем правилам плотницкого мастерства, свидетельствую как специалист, да по-другому раньше и не строили: с площадками для обзора и скамейками для отдыха, крепкими перилами и солидным бревенчатым каркасом, она и высотой, и крутизной превосходила лестницу у первой школы, именуемую в обиходе «большой», уступая ей лишь в одном, та была маршами вдвое шире. Деревянный вариант «большой» лестницы сохранился на многих фотографиях. Сохранилась ли где, кроме нашей памяти, «наша» лестница?
Но вернемся к двум пацанам, спешащим на утренник. О, они уже спустились с лестницы и бегут дощатым тротуаром.
Да, лестничные марши с коварной наледью на последней ступеньке позади. И мы несемся уже по Городу мимо заборов, деревянных и каменных домов. Сплошь и рядом заманчиво отсвечивают накатанные полоски льда. Славка не пропускает ни одной, а то, поджидая меня, успевает и по второму разу обернуться. На все мои попытки отметиться на этих самодельных каточках сурово покрикивает:
- Давай, не задерживайся.
Но я упрямо не хочу уступать:
- Но так ведь быстрее, как ты не можешь понять.
Хотя, какое там быстрее. Это у него быстрее – разогнался и швырк на всю длину. Только уши на шапке вразлет. А я как не разгонюсь, дальше середины не доезжаю. И начинаю по льду семенить. И ничего кроме задержки от этого «быстрее» нет. В довершении ко всему, еще и шлепнусь.
Но вот, наконец, и «Родина». Мы вбегаем под высокий  свод билетной кассы. Нет, это я вбегаю, а Славка уже выбегает. Мне хочется задержаться здесь и все как следует рассмотреть, но Слава торопит.
- Бежим, уже началось. Первый ряд взял.
Мы действительно опаздываем, ибо, когда приходим вовремя, билетная касса забита людьми. И они стоят чинно, в затылок друг другу, разделенные турникетами (впрочем, этого мудреного слова я тогда не знал). Когда приходим во время, я успеваю разглядеть все стенды с фрагментами из фильмов, все плакаты. Сейчас опаздываем и у стендов не задерживаемся. Гулко раздаются наши шаги по опустевшему фойе.
- В какой зал – в розовый или в голубой?
- В розовый, давай быстрее.
Заманчиво дыхнула вкусными запахами промелькнувшая витрина буфета. Сегодня без него. Высокие широкие ступени ведут на второй этаж. Плавно приоткрывается высокая дверь, впуская нас в задрапированный тамбур, а из него в темноту расколотого лучом света зала. Контролер шепотом предупреждает не шуметь, и пододвигает нас к таким же, как и мы опоздавшим. Идет киножурнал. После его окончания будет ненадолго включен свет, и мы пройдем на свои места.

«Огни на реке» и «Призвание», «Судьба барабанщика» и «Орленок», «Над Тисой» и «Пархоменко», «Бессмертный гарнизон» и «Джульбарс»…  Смотренные пересмотренные фильмы нашего детства. Фильмы детских утренних сеансов – окно в большой  и увлекательный мир: цена билета = 10 коп.
Где, по каким кручам скачешь ты сегодня отважный воин Албании Скандербег? А где, в каких высях, добрый и мудрый Ибн Хаттаб, парит твой ковер-самолет?..
На фоне песни «Черный ворон» звучит голос Чапаева-Бабочкина: «Счастливые, говорю вы… А какая жизнь наступит – помирать не надо».
Да, Василий Иванович, прав ты оказался, хоть и на время. Не легкая, не всегда сытая, далеко не всегда такая, как хотелось бы, но счастливая.
Но была.
Вернуться бы туда и снова прожить.
Также.
Ничего не меняя.