Шпионская история. Серия 7. Часть1

Серия 7.Часть 1.
 Бывая в городе по служебным делам, Ларсон несколько раз проходила мимо дома номер 79 по Николаевской улице. На доме висело объявление, что он конфискован для нужд германской армии.
Однажды она почти лицом к лицу столкнулась с неким Иваном Петренко. Он был военнопленным и работал в хозяйственной части, которая находилась в распоряжении 2-й команды хозотдела. Теперь на Петренко была немецкая форма.
-- Гутен таг, фрау Ларсон! -- приветствовал он ее.
-- Здравствуй. Ты служишь в немецкой армии?
-- Не совсем, фрау Ларсон, -- смутился Петренко. -- Вы же помните, хозяйственную часть, где я работал, расформировали. Меня отправили в распоряжение комендатуры. Там нас выстроили. Немецкий офицер сказал: кто хочет служить германскому рейху, пусть сделает три шага вперед. Остальных отправят в лагерь военнопленных. Я был уже в лагере под Мариуполем. Это голое место, огражденное колючей проволокой. Мы там всю траву съели. Ну и мерли, конечно, как мухи... Я уже тоже на ладан дышал. А тут в лагерь пришел офицер, этот ваш, из команды, -- Герлтель. Ему нужны были столяры, ну я и назвался. Так и ушел от смерти в тот раз. А когда в комендатуре сказали: или служить рейху, или в лагерь, я сделал три шага вперед.
-- И где же ты теперь?
-- Да тут, недалеко. Вот дом тот, видите?
-- Там что, добровольческий отряд? -- спросила Ларсон.
-- Да как вам сказать? Скажу только, что место это секретное и богатое. А больше ничего сказать не могу.
Это был дом № 79 на Николаевской.
Ларсон внимательно смотрела на документы, которые проходили через ее руки, -- нет ли где упоминания адреса этого дома? Должны же эти люди получать какое-то довольствие, форму, обувь. Но в бумагах хозотдела этот адрес не значился.
Однажды в отдел зашла русская женщина -- курьер из бургомистерства. Строительный отряд бургомистерства должен был получить деньги за ремонт здания по улице Николаевской, 79.
-- Я зашла в этот дом, а они меня выгнали. Да еще матом, -- пожаловалась женщина, -- тогда я -- к господину Осадчих.
-- А это кто? -- спросила Ларсон.
-- А это новый начальник строительного подотдела. Он тоже стал ругаться, как будто я виновата. Иди, говорит, и счет этот передай в хозяйственный отдел майору Нейману.
Ларсон взяла бумагу. Посмотрела. Сумма довольно большая.
-- Оставьте бумагу. Я наведу справки, а господину Осадчих потом позвоню.
-- Вот спасибо, -- обрадовалась женщина-курьер.
Конечно, надо было о бумаге сказать майору Нейману. Но вдруг он не пошлет Ларсон по интересующему ее адресу, а вернет бумагу в русское бургомистерство? И все-таки надо сказать Нейману. Но его не оказалось на месте.
-- Принесли нам какой-то счет за ремонт, а дом этот на балансе у нас не значится, -- сказала Ларсон унтер-офицеру Крюгеру. Я пойду выясню, что это за учреждение и почему немецкая армия должна оплачивать их расходы.
Возле дома никого не было. Ларсон постучала в запертую дверь.
Ей открыли. На пороге стоял молодой парень в немецкой форме, но лицо у него было типично русским, Ларсон обратилась к нему по-немецки. Сказала, что она помощник начальника хозяйственного отдела германской армии майора Неймана и ей нужно увидеть его командира.
-- Мыкола! -- позвал солдат, который открыл ей дверь. -- Тут якась нимка. Лопоче шось, а я не разумию.
Вышел Мыкола.
-- Вас волен зи?
Астрид повторила свое требование. Сказала, что хозяйственный отдел получил счет. Но это какое-то недоразумение.
-- Сначала я хотела отправить бумагу генералу Рекнагелю, но потом решила прежде увидеть вашего командира.
Мыкола тоже немецким владел слабо. Но слова «генерал Рекнагель», его, естественно, насторожили.
-- Айн момент, фрау, -- сказал он. Быстро вернулся. -- Битте, фрау.
Ларсон прошла вслед за ним в дом. В комнате, через которую они проходили, сидели двое в немецкой форме, играли в шашки.
-- У меня дамка, -- сказал один по-русски.
-- Битте, -- снова повторил сопровождающий Ларсон и указал на лестницу.
Поднялись на второй этаж. В кабинете, куда они вошли, за большим столом сидел моложавый подтянутый мужчина в мундире офицера германской армии, но без погон.
-- Господин ротмистр! Ваше приказание...
-- Иди! -- коротко бросил ротмистр. Когда сопровождающий вышел, он обратился к Ларсон на приличном немецком языке. -- Что за инцидент, фрау?..
-- Ларсон.
-- Фрау Ларсон. При чем здесь генерал Рекнагель?
Астрид протянула ему счет и сказала, что хозяйственный отдел не может оплатить его, так как здание не находится на балансе отдела. Поэтому она и намеревалась переправить эту бумагу начальнику гарнизона.
-- Покажите бумагу, -- попросил ротмистр.
Ларсон протянула ему счет и, пока он читал его, незаметно оглядела комнату. На стене она увидела какие-то таблицы и рисунок товарного поезда. Вагоны -- русские. Из неплотно закрытого гардероба высовывалась красноармейская шинель.
-- Генерал Рекнагель тут ни при чем, -- сказал ротмистр. -- Вам следовало обратиться к... Впрочем, оставьте бумагу мне. Я сам передам ее по назначению.
-- Хорошо. До свидания.
-- До свидания, фрау Ларсон.
То, что она увидела в доме номер 79, не оставляло сомнений: эти русские, носившие немецкую форму, были разведчиками.
Значит, она напишет Кёле «Dea gratias».
Ей казалось, что все сошло наилучшим образом, но через день в хозяйственный отдел явился жандарм.
-- Вы фрау Ларсон? Я должен проводить вас к доктору Оберлендеру!
-- С каких это пор доктор присылает за мной Жандармов? -- храбрясь, спросила Астрид.
-- Собирайтесь! -- жандарм был немногословен. Ларсон перехватила недоумевающий взгляд унтер-офицера Крюгера.
-- Но я должна поставить в известность своего начальника, майора Неймана, -- сказала она. -- Без его разрешения я не могу покинуть рабочее место.
-- Где он помещается?
-- В том кабинете. Но его сейчас нет на месте.
-- Я должен доставить вас к доктору Оберлендеру. Софорт (немедленно).
-- Крюгер, скажите майору Нейману, что я зачем-то понадобилась срочно доктору Оберлендеру.
В сопровождении жандарма Ларсон вышла на улицу. Стоял солнечный жаркий день. Цвели каштаны. Голубизна неба чуть поблекла. Солнце припекало немилосердно. Петровская была почти пустынной. Жители старались по возможности миновать эту улицу, где было полно немецких учреждений.
Со стороны парка слышалось пение птиц. Все дышало покоем.
До комендатуры было всего каких-нибудь пять минут хода. Ларсон шла неторопливо. Она искала и не могла найти ответ на вопрос, что означал этот срочный вызов? Арестована ли она? Если бы она просто понадобилась Оберлендеру, он позвонил бы.
Если она арестована, то за что? Кёле? Он говорил, что самое слабое звено в работе разведчика -- связь. Кёле имел связь. Если связной провалился, они могли выйти на Кёле. Дойблер говорил, что гестапо умеет развязывать языки. Да она и сама знает об этом. Но Кёле не мог ее выдать. Не такой это человек. Иначе она ничего не понимает в людях. Как держаться ей с Оберлендером? Иронически? Возмутиться? Погрозить, что пожалуется Макензену?
Она гадает, ничего не зная.