Моргая, мы теряем 60 секунд света

Зима. Утро. -4. Я подошла к окну. Когда я прислонилась ладонью, оно передало холод снежного беспредела. Он спадал ледяным осадком мне в душу. Я почувствовала ту самую впадину внутри меня, в которую вливается ледяной напиток. Запотевшее стекло – забавно. На нем можно рисовать различные узоры, пародируя мастерские работы мороза-психа.  Его рисунки великолепны! Вот ударит -10, вот тогда я смогу наблюдать неповторимость зимних абстракций.  Они завораживают. Белоснежно-голубо-синие линии отлично лежат на стеклянной поверхности, изгибаясь, стремятся вверх и разводами стекают вниз. В каждом кристаллике отображается солнечное изобилие. Как пиксели собираются в оконный экран.
Мастер  творит так, как только ему захочется.  Изящные линии образуют до безобразия идеальные узоры.  Ни один художник, ни за что  не передаст такие причудливые рисунки.
Мои глаза картинам не верят. Они давно перестали верить в сказку, а уж поверить в какие-то утопические видения безумца…  Он думает, что сможет скрыть свирепость окружающего мира. Сможет обмануть меня, что сквозь  совершенных линий живет совершенный мир. Нравится зима из-за иллюзий…
Сквозь разводы был виден снежный пух, он тихо падал, напоминая о стремительном движении времени. Это садит в меня холодный  осколок. Даже кружка прекрасного кофе не согревала меня. Поставлю питье на стол, пусть не допитое до конца.
Выходя на улицу, вдохнула глоток холодного воздуха, который осел прохладной эмульсией у меня в легких, в миг растворившись. Хлопья были из таких же, неуклюже сложенных в кучу линий, как и на стекле.  Я не торопясь пошла в школу. Мои ноги из-за холода жили своей жизнью. Я опаздывала на урок, знала,  что мне предстоит выслушивать нотации учительницы, что это плохо, но я все так же продолжала нести сонное тело. 
В школе ничего особого не произошло, до второй перемены. Я поднималась на третий этаж, как вдруг сзади подбегает какой-то мальчишка и намылил мне лицо снежком. Мне было очень не приятно,  это вызвало гнев, сменивший озадаченность. Но после меня поразило действия другого парня – его друга, вероятно. Он бережно смахивал с моих плеч снег, не смотря на насмешки приятеля. Тут что-то у меня потерялось: и крик, и гнев, и переполняющая злоба.
 На моих ресницах равномерно лежали ледяные камешки, они холодно впали в мои глаза. Перед  ними появились те самые замысловатые узоры, все поплыло, но моргнув, начал проявляться силуэт. Тут перед ними, сквозь кристаллики, пробился тот идеальный мир. Но на этот раз настоящий.
Его глаза мелькали между потерями шестидесяти секундами света.  Его пальцы коснулись щек, они робко скользили по влажной коже. Внутри меня что-то вздрогнуло.  Моя голова от удивления перестала соображать. 
Остался последний штрих: его теплые подушечки пальцев сняли каплю растаявшего снега с кончика носа, но одна последняя не удержалась и стекла к губам, это вызвало у меня особую дрожь. Мое лицо быстро высохло. Оно находилось в одном, застывшем от неожиданности, выражении.  Тогда он улыбнулся и пошел дальше на урок, наверно.  Мой мозг прекратил активную деятельность, поэтому я не запомнила лица юноши и я была весьма молчалива.
Мне так хотелось узнать парня в течении толчеи, но не удалось.  Мне так хотелось договорить несказанное  «Спасибо».
Я поняла, что за человеческой подлостью могут жить любовь, добро и честность, что именно это поддерживает гармонию в мире, что просвечивающиеся  мир, сквозь узоры,  всего лишь гармонирующая необходимая часть, всего лишь того, что делает нас сильнее…  С тем, во что мы верим.